Мир моих воспоминаний

В детстве он получил начальное образование: три класса сельской школы. При этом свободно решает задачи по алгебре и геометрии за седьмой класс. Пишет стихи, вечерами под лампой читает нам книги. Следит за своим внешним видом. Регулярно бреется и чистит зубы, что особенно удивляет народ. Эта привычка осталась у него после службы в Красной Армии.

Пехотный полк, в котором служил отец, дислоцировался в городе Термез, одном из древнейших городов центральной Азии. Город кормили война и Узбеко – Афганская граница. В 1931 году это центр басмачества и контрабандной торговли. Полк прикрывает Государственную границу. Здесь протекает река Черчик, приток Амударьи. В средневековье река называлась Нахри – турк, что в переводе с арабского «Река тюрков». Вода в ней ледяная. Военные доктора, в целях закаливания организма, заставляют красноармейцев по утрам купаться в реке. После таких купаний многие простудились. В том числе и мой отец. В результате воспаление легких и длительное лечение. Так окончилась его военная служба.

После выздоровления он продолжает работать. Не смотря на некоторую замкнутость в характере, отец относится к нам с пониманием. При этом доверяет во всех вопросах. Без разговоров дает ружье, когда кто – то из нас хочет пойти на охоту. Будучи малограмотным всегда интересуется техникой. Первым в поселке покупает мотоцикл, в котором мощность всего, три «лошадиных силы». Когда отец пытается уехать в поле на мотоцикле без меня, я его легко догоняю, ухватившись за седло останавливаю. Теперь держат меня, а мотоцикл набирает обороты. Такое может повторяться несколько раз, до принятия более жестких мер в виде угрозы хворостиной. Отец при этом спокойно уговаривает меня, без нареканий дает нам кататься на мотоцикле. После наших катаний и падений он по долгу его ремонтирует. Не единого слова упрека я никогда от него не слышал.

В нашей семье три брата: старший – Владимир, в поселке его прозвали Еким, так короче. Средний – Валерий, сокращенно Лера. Я самый младший меня зовут Витюшка. Я появился на свет зимой, в пургу, в четыре часа дня, перед Новым Годом, на санях запряженных парой лошадей. Маму вез отец в Новосергиевку в роддом, где я должен был по времени родиться. Не успели довезти! Оренбургская степь стала местом моего рождения. На старой фотографии вновь снега, я держусь за руки папы и мамы. Я еще не знаю что мое полное имя Виктор, чему в дальнейшем удивлялся. В семье принято сокращать имена. Женщины поселка называют нашу маму Наталией или коротко – Талей.

Мне исполнилось шесть лет. У нас полная семья. Всегда с ностальгией вспоминаю братьев. Они относятся ко мне бережно, но строго. Особенно если я проявляю какую – либо слабость или пытаюсь заручиться их именами в моих уличных мальчишеских проблемах. При этом они считают, что я должен быть самостоятельным во всех делах. В тоже время проявляют заботу. С ними я осваиваю «науку», как закреплять коньки на валенки с использованием кожаных ремешков. На практике показывают мне подготовку лыж к зиме, умению их чинить и хранить. Это целая наука, для тех, кто помнит. Лыжи были ценностью, которую берегли. Братья учат меня кататься с крутых гор. Помогают ремонтировать велосипед.

В прошлой моей жизни было три пары лыж, две пары коньков и три велосипеда, включая один трех – колесный. Он был единственным на всем «кирпичном». Как только я оставлял его возле барака, он сразу исчезал. Каждый раз приходилось бегом разыскивать свой велосипед. Находил очередного «похитителя», давал ему «взбучку». Тащил велосипед к месту его обычной «стоянки» около дверей нашего барака. И так каждый день. Однажды купаясь в пруду, не умея плавать, я едва не утонул. Вернее сказать уже утонул и лег на дно пруда, меня спас старший друг Коля Козырьков. Узнав об этом, братья немедленно повели меня на пруд. Кратко объяснили методику плавания. Завели в воду и заставили плыть, поддерживая меня с двух сторон. На следующий день я плавал уже самостоятельно. Игрушек у меня не было, за исключением разбитого футбольного мяча, деревянного экскаватора, где вместо ковша была консервная банка. Однажды Валера принес мне целое сокровище: настоящий клинок, винтовку со сломанным затвором и игрушечную железную машинку. Я был безмерно рад.

Мне исполнилось шесть лет. Я непоседа, а порой «заводила» в кругу ребят с «кирпичного». Мы всегда в движении. Нам нужны приключения. Сидеть дома не в наших правилах. Рыбалка, сбор грибов, ягод, щавеля, поиски иллюзорных кладов. Что только может придумать детское воображение. В первых числах месяца март прилетают грачи. Они извещают о приходе весны. Птичий гвалт слышан издалека. Под серым ноздреватым снегом уже вода. Побежали ручьи, просыпается природа. По зову инстинкта птицы вьют гнезда, начинают откладывать яйца. У ребят свой интерес. Лазать по деревьям, даже самым высоким для нас не проблема. Всех манит добыча. Грачи обосновались и отложили яйца. Ребята под гомон птиц достают яйца из гнезд. Спустившись на землю тут же их съедаем. Конечно, мы наносим вред пернатым. С высоты прошедших лет понимаю, что мы поступали плохо.

Вместе с тем нас можно понять ведь мы не были избалованы деликатесами. Просто порой, хочется есть. Инстинкт выживания придуман не нами. Он существует с тех времен когда, зародилось человечество. Вместо «сникерсов» грызем кубики прессованного кофе за семь копеек. Это высшее наслаждение. Жуем смолу, вар и употребляем в пищу стебли молодых побегов борщевника. Ныне говорят, что он опасен для здоровья? Однако мы пьем воду из ручья, кушаем паслен на картофельных полях. До сих пор помню запах и вкус брикетов жмыха. Так называется вторичный продукт после выжимки семян подсолнечника. Нас никто не контролирует. В наших головах существует свой контроль. Он вырабатывается в результате постоянного контакта с окружающей нас средой. Каждый из нас знает и понимает меру своей ответственности, а также к чему могут привести те или действия или бездействие. Тот, кто родился и живет среди окружающей его природы, соприкосновения с внешним миром, чувствует возможную опасность, черту которую нельзя переступить. Все происходит на подсознательном уровне.

Самосохранение зачастую отсутствует у детей, выросших в городах, где подростка за руку ведут в детский сад, затем в школу. Контролируют во дворе, сопровождают в лифте и переходе через дорогу. К сожалению, мы видим сегодняшнюю действительность и безысходность, но ничего поделать здесь нельзя. Наше время диктует свои правила жизни. Экстремальные ситуации, так или иначе, могут произойти с любым человеком, в том числе с подростком и здесь необходимо спокойно оценивать обстановку и главное не паниковать.

Не раз вспоминаю случай произошедший со мной. В возрасте двенадцать лет мы с ребятами, в воскресный день решили посмотреть с горы на Красную Поляну в первом после осени снежном наряде. Также нас интересовал вновь уставленный на горе триангуляционный знак. Через некоторое время собрались возвращаться домой. Возник спор, каким путем идти? Большинство решили возвращаться прежним маршрутом. Предполагая сократить расстояние, вполне уверенный в себе, я пошел своим путем. При этом весело представлял, как они удивятся, когда я первым вернусь в поселок. Это была моя серьезная, возможно роковая ошибка.

Внезапно закружил легкий снег. Поднялся ветер. Видимость резко ухудшилась. Я остался на плато. Со мной верный пес по кличке Барсик. Прошло немного времени. Понял что потерялся. Холодок пробежал по спине. Кричать в такой кутерьме бесполезно. Надо искать какие либо приметы для ориентира. Их не оказалось. Я побежал, продолжая считать, что двигаюсь в правильном направлении. Барсик тянул меня в другую сторону. Однако каждый раз я возвращал его к себе. Снегопад прекратился. Вокруг ни кустика, ни деревца. Только белое одеяло степи. Не останавливаясь, продолжал бежать дальше.

Стало вечереть. Увидел стога сена. Немного успокоился. У меня есть спички и перочинный ножик. Решил, что если придется заночевать, закопаюсь в сено и буду жечь костер. При этом, продолжал бежать не останавливаясь. Наступили сумерки, усилился мороз. Вдруг увидел санный след. Побежал по следу. Между холмов оказалось небольшое поселение. Постучал в дверь первого попавшегося дома. Дверь открыла женщина. Я сказал что потерялся, а живу на Красной Поляне. Спросил, как называется это место. Ответ привел меня в замешательство. Я оказался далеко от дома в старинном селе Грачевка.

Посмотреть на меня пришли люди. Они были очень удивлены. По их разговорам понял, что за один день, иногда петляя, я пробежал более двадцати километров. Только Проведение спасло меня от не предсказуемых последствий. Не встреть на пути санный след я ушел бы в необъятную степь. По словам, местных жителей, знающих местность, мой пес Барсик пытался идти в правильном направлении. Нас накормили. Из сельского Совета позвонили на Поляну. В окнах уже загорались огни. Запрягли лошадь, на санях повезли меня домой. Рядом бежал мой верный друг.

Пропавшего «путешественника» уже искали по всей округе. В полночь меня доставили домой. Все переволновались. Отец успокаивал маму. Братья меня ругали и обещали вообще не пускать на улицу. На следующий день состоялось классное собрание. Меня воспитывал школьный коллектив. Все единодушно решили, что так пионеры не поступают. Однако бойкот не объявили. Еще через пару дней о прошедшем случае все забыли.

Братья всегда старались оградить меня от быстрых воспитательных мер со стороны мамы. Прятали в укромном месте. Особенно меня опекал старший брат Володя. После моего очередного «залета» я прятался в укромных местах. Когда все успокоилось, приводил домой. Конечно, я скучал, когда их не было дома. Они учились и работали. Так было принято в каждой семье. Я часто смотрел на степную дорогу. Ожидал их прибытия и бежал им на встречу.

Как я уже говорил, наша квартира в бараке состоит из маленькой комнаты разделенной занавеской. Обычно я сплю на сундуке. При возвращении братьев с Новосергиевки, мы ложимся спать на полу.

В квартире небольшая печь. Почему-то называется «голландкой». Вероятно, метод и способ постройки таких печей пришел в Россию из Голландии? Дрова в степной зоне дефицит. Их используют только на растопку печи. О газе мы ничего не знали. Самое смешное и горькое то, что в наши дни, четверть территории страны, в том числе среднего и северного Урала не имеют газа в своих домах. Каждый раз приезжая на дачу вижу большие поленницы дров. Цена на дрова высокая, не смотря на то, что вокруг села необозримый лесной массив. При таком положении, нашим Российским газом, пользуется вся Европа и значительная часть Азии. Угля в деревнях также нет, к тому же деревенские печи не выдерживают высоких температур, да и угарный газ опасен.

В наше время топили кизяком, который заготавливался в летнее время. Не все сегодня знают и помнят названное мной «секретное» топливо. Напомню читателям. Так назывался продукт отходов животноводства – навоз. В начале июля его раскидывают на ровной площадке, образуя при этом круг. На тройку не оседланных коней садятся мальчишки. На них из одежды только трусики. Начинается бег лошадей по кругу, который они месят. Важно не дать лошадям наступать в один и тот же след. Приходится постоянно менять их шаг, поворачивать в обратном направлении.

Круг обильно поливают водой, а заодно лошадей вместе с юными всадниками. Через пару часов круг перемешан. Полученную смесь в специальных станках раскладываем на поле. Через неделю брикеты выстраиваем в пирамиды. После окончательной сушки получается вещество, которое называется «кизяк». Он греет печи и дома, наши бараки в суровые зимы. По тому же способу делаются кирпичи, которые называют «саманом». Возможно это тюркские названия. Ничего удивительного нет. Мы жили, дружили, играли вместе: русские, казахи, татары. При этом перенимались друг у друга слова, обычаи, привычки.

С приходом весны мы, братья, перемещаемся в сенцы. Спим на большом деревянном топчане. С наступлением лета дружно перебираемся в сарайчик, построенный из плетня и обмазанный глиной. В отпуск приезжают родственники из Вильнюса, с ними три двоюродных сестры, наши погодки. Ходим по ягоды, купаемся в пруду. Следом в отпуск приезжают Вова, он уже лейтенант и Валера – курсант военного училища. У нас царит веселье. Молодежь размещается на сеновале. Раздолье, не забываемое время! Мириады ярких звезд на темном бархате неба. Большая Медведица над головой. Как давно все это было, тех счастливых дней уже не вернуть.

Одежда перекраивается со старших на младших. Однако никто из нас не голодает. Мама чудесно готовит. В зимнее время по выходным обязательно печёт фирменное блюдо под названием «Курник». Это многослойный пирог с различным мясом, картофелем луком и укропом. Никакая пицца не сравнится с ним. Домашние пельмени, горячие пирожки с картошкой и капустой. А какой домашний сыр варит! Летом пищу готовят на уличных печах. Холодное молоко, простокваша, что еще нужно? Только горбушку домашнего хлеба с маслом посыпанным сахаром!

Это самое счастливое время. Наступает летняя страда. Кто не помнит летние горячие деньки?! Разворачиваются полевые станы. Основным, базовым станом, всегда остаётся тот который у пруда и издавна называется Хутор Пановский или просто «Пановка».

Не ошибусь, если скажу, что это Сакральное место для нас, выросших на Красной Поляне в пятидесятые и шестидесятые годы прошлого века. С незапамятных времен, детских лет мы с отцом и братьями бываем здесь. Пруд с деревьями, склоненными к воде. Плотина, построенная умельцами. Кто ее сооружал? Как говорится «…иных уж нет, другие странствуют далече…». Не осталось их имен и могил. Не одно поколение приезжает и приходит сюда, чтобы отдохнуть от суеты, вернуться к своим истокам. Мысленно мы благодарим тех, кто это строил и сохранил для будущих поколений.

Как в далеком сне вспоминаю, здесь стояли кошары, построенные из самана. Пасутся отары овец, стада крупного рогатого скота. Вспоминаю обветренные лица пастухов покрывающих соломой крыши кошар, ремонтирующих загоны и ограды. Недалеко огромный крытый полевой ток, где работают сеялки и веялки. Горы пшеницы на расстеленном брезенте. Здесь в основном работают женщины и подростки. При свете фар грузятся зерном машины. Благо, что нет дождей.

У пастухов стоящих около кошар за плечами ружья. Волки не дают покоя, рассказывает моему отцу подошедший к нам знакомый пастух в брезентовом плаще. Спать ложимся на прошлогодней соломе под открытым небом. Над нами Млечный путь и бесконечный звездопад. Удивительное по красоте и притягивающее зрелище. На душе легко и радостно. Рано утром идем к пруду. Купаемся, вода теплая как парное молоко. Успеваем наловить раков и быстро на костерке их варим.

Мы дети природы, и с ней единое целое. Потеряв все это, мы теряем свою идентичность. Становимся «Иванами, не помнящими своего родства». Людьми без рода и племени. Мы много уже потеряли. Русские, как титульная нация в настоящее время подвергается сильнейшему прессингу. Цель происходящего – лишить русский народ национальной и культурной идентичности. Она есть у каждого народа, только не все о ней знают. Это свойство психики человека, как он представляет себе свою принадлежность к социальным, национальным, языковым, религиозным и культурным группам и общностям людей. Об идеи постоянства, преемственности и самосознания человека говорили древнегреческий философ Данте и величайший мыслитель, наставник Александра Македонского Аристотель. В нашей стране русские являются становым хребтом Государства. Сломается хребет, рухнет и Россия.

За последние тридцать лет нас осталось сто сорок два миллиона. Ежегодные потери в стране насчитывают более двух миллионов человек. Высокая смертность особенно характерна для классических русско – язычных регионов. Десятки тысяч хуторов, сел и деревень уже исчезли с лица Земли. Они были традиционно, во все времена, фундаментом государства Российского. Кто восполнит нам то, что навсегда утрачено?! Ответить никто не может, а скорее всего нынешние правители не хотят говорить о серьезной проблеме. Подобная позиция доморощенных чиновников напоминает страуса, который испугавшись, прячет голову в песок. Однако пустых мест не бывает. Они заполняются другими народами. Теми, которые способны к быстрой адаптации и выживанию в любых условиях. В основном выходцами с Азии и Востока. Но не только ими. Не управляемое расселение мигрантов происходит с занятием благоприятных климатических и земледельческих регионов. Нельзя не учитывать серьезную разницу в демографии и деторождении. На сей день, русско – язычные регионы в этом вопросе далеко отстают от мигрантов. Продолжается активное заселение турками Краснодарского края и Ставрополья. Не отстают здесь и диаспоры Северного Кавказа. Ранее привыкшие у себя дома к ущельям, скалам, крохотным участкам каменистой земли наши плодородные земли и пространства их поражают.

Нынешние руководители страны постоянно ищут себе друзей в Евросоюзе, Китае, Турции, Латинской Америки и даже в далекой Африке и не хотят понять того что мир уже поделен, а Россия как государство, давно никому не нужна. Всем нужны только её богатства, которых с каждым годом все меньше. В октябре сего года Российским руководством принято странное решение о «реабилитации» 179 тысяч узбеков. Ранее их по различным причинам не допускали в Россию. Почему «реабилитация»!? Разве они были «репрессированы»? Теперь дорога для них открыта. В тоже время Узбекистан официально, на государственном уровне уходит от русского языка. Наш ближайший «друг» Казахстан настойчиво, подспудно переходит с кириллицы на латинский алфавит. Принуждает лиц проживающих на их территории изучать казахский язык, который является Государственным. Таким образом, проживающие в Казахстане русские, не знающие языка, вскоре станут бесправными, они и сейчас на обочине истории. Офицерский состав казахской армии проходит обучение в военной академии Вейст – Пойнт США. Там для таких слушателей существуют специальные программы. Вывод прост: какая страна учит офицера, на той стороне он и будет воевать. Это аксиома проверенная многими годами и фактами. Мы еще не знаем, какую проблему принесут нам выходцы из Таджикистана. Река Пяндж, за ней Афганистан с непредсказуемыми талибами.

Я лично хорошо помню в девяностые годы вспышку ползучего национализма в некоторых республиках на территории Российской Федерации. Это «мина» замедленного действия. Рано или поздно, когда еще более Россия ослабнет, эта «мина» рванет. Сегодня доморощенные «специалисты» видящие людей только через стекло своего «Мерседеса» начали вдруг агрессивно и безграмотно учить народ, как надо дружно жить в межнациональном Государстве. Это очень тонкий, порой болезненный вопрос. Здесь главное «не перегнуть палку» чтобы не получить обратный результат. Такие примеры в новейшей истории есть. Как говорит пословица «сиди тихо не буди лихо». Вывод прост: чем меньше об этом говорим, тем лучше. И не надо искать друзей на стороне. Власть придержащие, обратитесь, лицом к русскому народу. Создайте ему нормальные жизненные условия, помогите подняться с колен. Наш народ вас оценит и воздаст правителям старицей.

Конечно это сложный почти не разрешимый вопрос, о котором скромно замалчивается. Однако он уже возник и от него не уйти. Прогноз не утешительный. В России есть те, кто владеет несметными богатствами ограбленного народа и надеется отсидеться в насиженных местах. Поверьте, что за границей, их не ждут и там они тоже не нужны. В этих странах хватает своих проблем. Оценивая обстановку и завершая тему, можно теоретически предполагать, что через двадцать – тридцать лет титульный народ России будет подвинут ближе к северным широтам.

Однако вернусь к моим воспоминаниям. Всех поит и кормит Пановский пруд. Он был закреплен за молочно – товарной фермой (МТФ). Рядом с прудом стоят длинные желоба, сработанные из досок. Из желобов поят животных, к пруду их не допускают. Вода из пруда подается по шлангам. Для перекачки воды используется ручная пожарная помпа, смонтированная на подводе. Недалеко от пруда, в тихой уютной лощине, находится маленькое поселение под названием Байск.

Когда – то здесь кипела полноценная жизнь. Люди работали, любили, справляли свадьбы, рожали детей, весело отмечали праздники. Ребят возили в школу на Красную Поляну. Конечно, мы с ними дружили, порой сами ходили к ним в гости, расстояние не более двух километров. Ребята были заводные, открытые и веселые. Старшим среди них Мурзин, к сожалению, не помню его имя. Он пользуется среди школяров авторитетом и всячески их опекает. Пришли другие, смутные времена и ферма вдруг стала не нужна.

Замерла, а затем остановилась жизнь в Байске. Не видно людей, не слышно смеха детей. Заросли бурьяном дороги. Только памятник сработанный земляками напоминает о прошлых, добрых временах, да птицы щебечут в зарослях. В бывшем поселении только остовы давних построек, пруд и память людей. Конечно встретившись в Новосергиевке с земляками – одноклассниками, посещаем Красную Поляну, затем Байск. Вспомним добрым словом тех, кто волей или неволей покинули свои дома. По различным, не от них зависящих причинам. Порой сюда приезжают знакомые, и друзья тех, кто здесь жил. А также одинокие рыбаки и редкие компании, любящие покой и тишину.

Подобная участь постигла поселение Ростошь. В тихом месте, между холмов в давние времена была создана коне – товарная ферма (КТФ). Здесь выращивают племенных коней орловской породы. Не раз они занимали призовые места на ипподромах Европы. Их продавали за валюту во многие страны. Но главная ценность фермы табуны кобылиц. Рядом небольшой завод, на котором из молока кобылиц изготавливается кумыс – древний целебный напиток. Он как воздух, как Солнце нужен больным туберкулезом. Для этого была создана целая система оздоровления людей попавших в беду.

Наш курорт «Красная Поляна» имеет давнюю историю. Он основан в 1895 году. Стройка велась ударными темпами и в короткие сроки. Были проведены изыскательские работы, определено место для будущего курорта. Построены летние сборно – щитовые дома на шесть мест каждый. Их окрасили в зеленый цвет. Затем возведен большой курортный зал для приема пищи. Чуть позже построен кинотеатр под открытым небом, где выступают приезжие артисты. На курорте неоднократно бывал и выступал Игорь Эмильевич Кио – артист цирка, иллюзианист. Большой популярностью среди выздоравливающего контингента, пользовалась танцевальная площадка. Она расположена среди берез. Тропинка, ведущая вниз по склону, приведет к чистейшему ручью. В санатории ухоженная территория. Доброжелательный персонал. Вдоль аллей посажены деревья и много цветов. Созданы все условия для выздоровления.

В летнее время сюда направляли больных из Москвы, Ленинграда, Харькова и других городов Советского Союза. Многих из них несут на носилках. За критически больными на Красную Поляну прилетал самолет У-2 и увозил их в Оренбург. Остальных распределяются по отдельным палатам. Грамотные врачи, качественное лечение, хорошее питание, жаркое сухое лето и кумыс, который ежедневно пьют больные, совершает чудеса.

Через два месяца они полностью выздоравливают и веселятся на танцевальной площадке. Курорт также «вотчина» для ребят. Здесь нас не трогают, не выгоняют с территории лечебного учреждения. Мы ходим бесплатно на просмотр кинофильмов, не пропускаем концерты заезжих гастролеров. На таком концерте мы первый раз услышали модную песню, которую спела залетная певичка в короткой юбке и прозрачной кофточке:

« …А над морем, над ласковым морем

мчатся чайки дорогой прямою

и сладким кажется на берегу поцелуй соленых губ…»

Это был шок! Какой разврат! Такой одежды и песни у нас еще не видели и не пели. Чаек и море я тоже смутно представлял.

Мы даже дружим, с пациентами из курорта, но близко к ним не подходим. Срабатывал инстинкт самосохранения. Да и они оберегали нас. Больные видимо скучали по своим детям. Отдавали нам свой кумыс, его было в достатке, угощали печеньями и конфетами. Что самое удивительное, никто из нас не заболел. Сегодня очевидно, что курорт имел высокий статус и большое значение для оздоровления контингента. Страна заботилась и берегла своих граждан.

В распоряжении Директора санатория находится трофейный автомобиль марки БМВ. В центре курорта утопая в цветах, стоит в полный рост памятник И.В. Сталина. Прошли годы, однако помню, как его сносили. Подошел трактор, памятник зацепили тросом. Нас мальчишек отгоняли, но мы вновь возвращались. Трактор дернул памятник. Он не шелохнулся. Повторные попытки свалить его, результатов не дали. Через два – три дня пришел танковый тягач. Теперь памятник зацепили за тягач. Один рывок и памятник, давя цветы, поднимая пыль, упал на клумбу. Мне всего семь лет. Я ничего еще не понимаю. Тем не менее, возникло чувство, будто увидел в происходящем что – то мрачное, плохое. Почему, не знаю. Курорт затаился. Из помещений никто не выходит. Все разговоры ведутся с оглядкой и шёпотом. Срабатывает инстинкт самосохранения. Народ знает, чем могут заканчиваться подобные «мероприятия».

Однако продолжим наше путешествие в прошлое и вспомним Ростошь. Во все времена сюда за кумысом приезжали люди со всей Оренбургской области. На этот раз нас ждало разочарование. Производство кумыса прекращено в связи с нерентабельностью производства. Уже нет скромного заводика и табуна пасущихся лошадей. В трех обветшалых домах одинокие пенсионеры, маленький пруд окруженный холмами, запустение. Грустная история. Мы слушали рассказ не знакомой нам женщины о прошлой и нынешней жизни на ферме. В её голосе была печаль и покорность судьбе. Памятник при жизни надо ставить нашим людям за их терпение и перенесенные невзгоды на жизненном пути. Все это напоминает фантастический фильм – притчу «Сталкер» режиссера Андрея Тарковского. Я напомню читателю: действия происходят в вымышленном времени и пространстве, где в результате аномальных явлений стали пропадать люди вместе поселениями. Откуда взялось, кем и какими врагами придумано слово «не рентабельно»? Не рентабельно и как по команде останавливаются, разрушаются заводы и фабрики. Закрываются больницы и фельдшерские пункты. Исчезают школы и детские сады. На их месте появляются офисы, склады и киоски с шаурмой. Внутренние враги оказались страшнее внешних недругов.

Не лучшее положение и в других местах. В том числе на нашей малой Родине. Слышал, что подобную участь, ждет, курорт «Красная Поляна». Невозможно понять логике тех, кто управляет всем этим. Да, при Советской власти были изжиты многие болезни, в том числе туберкулез. Но ситуация за последние тридцать лет в корне изменилась. Слом системы здравоохранения привел к печальным последствиям. Эти и другие болезни вновь проявили себя. Порой у себя в городе прохожу мимо туберкулезного диспансера. Вижу мрачное старое здание, забор и по верху колючую проволоку. Мысленно сравниваю внешний вид диспансера и нашего курорта. Значительное различие. Есть о чем задуматься.

В пятидесятые, первой половине шестидесятых лет здесь жили более тридцати семей: Бочаловы, Бобылевы, Борисовы, Болашовы, Баевы, Брастиловы, Вялковы, Волгунцевы, Грибановы, Градоблянские, две семьи Давыдкиных, Дедловские, Елфимовы, Жабины, Жилкины, Жихаревы, Захаровы, Ильины, Клюевы, Каданцевы, Костенко, Кабаргины, Кошелевы, Кошаковы, две семьи Козырьковых, Лыковы, Лихомановы, Левины (Майкут), Монаковы, Малышевы, Молчановы, Науменко, Преданниковы, Помогаевы, Разводовские, Решетовы, Солдатенко, Стоговы, Сухины, Серикбаевы, Трофимовы, Хвалевы, Червяковы, Шелестовы, Яшниковы…

По не полным подсчетам, на Красной Поляне, в различное время проживало в пределах семидесяти семей. В каждой семье двое – трое детей. У Давыдкиных девять детей. У Сухиных – пять. Нередко было по четверо детей. Семьи были дружные, работящие. Все ребята из больших семей выросли, нашли свое место в жизни. Сегодня многое изменилось. В том числе мы уже не увидим играющие стайки детей в поселках, в городских дворах. Сейчас создался культ одного ребенка. Причины тому в основном лежат на поверхности. К ним относятся социальная напряженность, отсутствие веры в благополучном завтрашнем дне, боязнь кредиторских долгов перед Банками. Отрицательную роль сыграли так называемые «гражданские браки» подорвавшие традиционные основы семьи. О различных сообществах даже говорить не прилично, но они продолжают множиться и имеют поддержку в определенных кругах.

Большинство наших земляков по различным причинам, покинули родные места. Ныне мы разлетелись по разным сторонам, не собрать. Чем дальше уходят годы, тем чаще я вспоминаю друзей и соседей. Только время неугомонно и безжалостно. Не щадит никого. Моя память о прошлом чиста. Однако наступают удивительные катаклизмы. Я порой не могу вспомнить то, что делал вчера. При этом отлично помню события детских и юношеских лет. Поэтому стараюсь все закрепить на бумаге. Может наших детей и внуков, через многие годы, заинтересует история жизни своих предков.

На Красной Поляне был детский сад, куда ходили мои братья. Ваш покорный слуга благополучно минул сие «заведение». Свобода для меня дороже, шутка. Однако в пионерский лагерь «Орленок» попал. Только не в тот, который в Крыму, а под Оренбургом. За прошедшее в лагере время надоело ложиться и вставать по установленному распорядку. Ходить строем под звуки горна и барабанный бой. Бегать на физическую зарядку и петь у костра «…взвейтесь кострами синие ночи, мы пионеры дети рабочих. Близится эра светлых годов, клич пионера всегда будь готов…!» Хотелось быстрее домой, на пруд, за ягодами, на рыбалку. У меня теперь еще забота, совхозный своенравный конь по кличке Гранит. Я его кормлю овсом или корочкой хлеба. Его передали отцу на лето для полевых работ. С детских лет у меня особое отношение к лошадям. Если предоставляется возможность, с удовольствием смотрю их выводку, иногда сам сажусь в седло. Через некоторое время Гранит уже бежит на мой свист. На общей фотографии, сделанной в пионерском лагере, я скромно улыбаюсь.

Наш клуб на Поляне действительно центр общественной жизни поселка. Не проходит дня, чтобы дети не побывали здесь. Играем в шахматы, шашки, домино. В нашем распоряжении биллиард. По выходным дням утренники на различные темы. Мы присутствуем на всех Торжественных праздниках. Кроме одного – дня Победы. Как будто его нет. Действительно праздник стали отмечать всенародно только в 1964-м году. Современникам это покажется странным. Будучи уже взрослым мне стала понятна причина замалчивания этого Святого Дня. Страна в годы войны понесла огромные потери в народонаселении, особенно в действующей армии. Всем хотелось скорее вернуться к мирной жизни, снизить уровень психологической напряженности среди людей. В этих целях использовались различные методы. От грандиозных строек до поднятия целинных земель, где народ должен забыть прошедшую трагедию.