Исиза Тан Бул

Исиза Тан Бул
Виктор Иванович Миронов

Исиза Тан Бул – Исида Бул = Исиза – дочь. Тан – Тейя. Бул – белый (свет). История и причины строительства "Истанбул" на Босфоре. Возникновение столпов Мелькарта. В период фальсификации истории переехали на Гибралтар и были названы Геракловы столпы. Художник Ева Никольская и авторские картинки.

Итак, послушайте наставления сиятельства Тийи; блаженны те, которые хранят четыре стороны пути моего! Будьте мудры не отступайте от них. Блажен человек, который слушает меня, бодрствуя каждый день у врат моих и стоя на страже у дверей моих! Потому что, кто нашел меня, тот нашел жизнь, и получит благодать; а согрешающий против меня наносит вред душе своей: все ненавидящие меня любят смерть.

Притчи Тин – ниТ.

Воинственный клич

Нищета отвергающему учение. Соблюдай наставление, будешь в чести. Желание исполнившееся – приятно. Несносно глупому уклоняться от зла. Общайся и будет мир, а дружба с глупым – разврат. Притчи Тин_ниТ.

В 6675[1 - 1167 год.] лето от Сотворения Мира в Звездном Храме. Вот-вот начнётся величайшая в истории трагедия. Потечёт время первого её акта: дым пожаров, людские стоны, сопутствовали ей. Воины постелят телами своими поля и заполонят эфир небесным воинством. Уста исторгнут воинственный клич и покажется живым, что настал последний час бело-аметистового мира. Вот-вот пробудится красно-чёрный мир от оцепененья, отвергнет покойную жизнь, откажется от переговоров и перемирий. Как бы то ни было, Тайт Мосул[2 - Сын Гай Мельгарда (Гамилькар), не путать с Гай Мельгардом Баркой (Гамилькар Барка.] должен был убедить своих солдат, своих врагов и друзей, что Исида сражается на его стороне. С этой целью, согласно традиции, в храме Исиды на острове Ка Ра Аманд, в священном адетоне Тиннит, он взял на себя клятвенные обещания увенчать задуманное предприятие успехом. Станут распространяться слухи о чудесном сне – будто бы привидевшемся Тайту – явно предвещающем победу. Надежда на новые победы, богатую добычу, и в какой-то мере страх перед требованиями Ань Ти Нетери[3 - Мать Тайт Мосула. Старшая жена в гареме Гет Бел Ра Амона – непосредственно Амон Ра: первосвященник храма (он же Гай Мельгард и Юрий Долгорукий, и Цезарь). После смерти Гай Мельгарда и Гай Мельгарда Барки (Антоний) фактически регентша сына Тайт Мосула, хотя и был он уже взрослый. Являлась смертельной конкуренткой Великой Жены гарема Амона Ра – Кийи.], заставили воинов по весне, после рождественских мистерий, возвратиться в строй.

Воинство ханнаанеян ползло необоримым змеем к переправам реки Дунай. Тейя Ань Нетери слышать ничего не хотел о переговорах. Она жаждала боя и пролития крови, даже если ей самой суждено будет в этой крови захлебнуться. История сохранила память об её титаническом усилии по объединению мира, которое казалось по плечу гиганту. Возможно ли было спасти тут миролюбие? Казалось, для Ань Ти Нетери невозможного не существует. Граждане Пан Ти Капуи глядели на готовящееся спокойно и даже приободрились. Тысячи моргающих глаз готовились проводить Владыку Надзора, тысячи уст вослед повторяли Тайт Мосулу:

«Благословим тебя Мелькарт – Сокол!».

Этот гул прокатился по всему народу. Войско тронулось. Под ударами снежного вихря зашумела в лесах обитель мёртвых. Из глоток вырвался душераздирающий вопль:

– Спасайтесь! Спасайтесь! Начинается Тайт Мосула ход!

Народы у приднестровского лимана взбурлили, как весенний поток. Костры врагов будут затоптаны: телеги, палатки их опрокинуты, жилые дома, разрушены. Страшная паника лишит рассудка: люди душились, резались. Горы тел выростут на тропе войны. Живые будут карабкаться по трупам среди рёва, воя, визга, стонов. Начнётся рукопашная борьба и резня за новую тракию для Исиды. Поля покроются телами мёртвых, то армия ханнаанеян и тартессиев кинется на очередного врага. Немеркнущая история определила стать страшной плеядой основания города Исизы Тан Була[4 - Станбул.].

Ужасные вопли достигли слуха Вершины Кийи[5 - Ань о Кийя: непосредственно титул Великой Супруги (она и есть Исида) и названия города. После въезда в город Ань Ти Нетери получило название Ань Ти о Кийя (Аньтиохия). Тейя Нетери узурпировала титул Исида. Тейя и Кийя – из них обоих составлены образы Нефертити и Клеопатра.], и она поняла, что происходит. Напрасно Ань о Кийя[6 - Ханна Кийя.] повернулась к Тейе, напрасно помчалась навстречу её трону, воздев руки. Голос Кийи потерялся в рёве тысяч глоток ханнаанеян: людской поток подхватил Тайт Мосула и повлёк навстречу победе. Инфантеры были ошеломлены открывшимся зрелищем. Лишь поначалу приняли они сумятицу эту за отчаянную попытку врага вырваться, трудно поверить глазам, угурты бросались на тартессиев.

Югурта не принимал условия Тайт Мосула и жертвовал своей головой, не спасая и народ свой, и войско. Убийство пронизало самый воздух и вселилось в каждого. Жалость иссякла в сердцах, резня продолжалась: такая резня, какой не доводилось видеть и бывалым воинам. При воспоминании о ней у них долго волосы на голове шевелились. Торжествовали дни гнева Тейи Ань Нетери – её победы и суды Ханнат-Разрушительницы. Руки регентши сделались красны: понятно было, на них кровь гибнувшего народа. Когда же мать и сын окутали землю светом, то сами эти победители устрашились того, что сотворили. Прозвучали молитвы: не радости слёзы, а слёзы печали и состраданья катились из благородных тракийских очей. Цветущий край надолго превратился в гигантскую гробницу.

Долгое время продолжались слышаться слова:

– Ань Ти Нетери! Исида! Пусть она благословит меня!

Так был разыгран Тейей Ань Нетери первый акт войны, разросшийся до войны со всеми Балканами. Тема этой войны занимает в истории особое положение. Победи в этой войне Ань о Кийя и Тейя овладела бы другим лицом: и уже вследствие этого читаемые вами истории являются комплексными, каждая со своим характером.

Войны охватывали обширные территории и я, дорогой читатель, постараюсь разобраться во многих существенных историях того времени, имеющих принципиальное значение. Осмысление читателем историй, является необходимой предпосылкой для понимания всех войн. Эти войны воодушевлялись духовными лозунгами, то было явление характерное для эпохи отмеченного религиозными догмами. И эти догмы заметны в сказаниях, легендах и мифах. Многоразличные знамения в небесах и на земле грозили небывалыми событиями. Хронисты сообщают, что являлось в облаке кольцо обручения. Ко всему ещё и зима была холодная, Дунай сковало льдом, и, питаемый снегом, он грозил выйти из берегов и залить поймы. Часто шёл снег, мартовское солнце в полдни ещё не припекало. Все ожидали небывалых событий и обращались взором на юг к Дунаю, так как устремления Тейи возлагалось на эту реку. Но пока ничего примечательного не происходило. Никаких особых побоищ или стычек, кроме привычных и всегдашних, не случалось, а о знаках примет ведали разве что орлы, вороны, ястребы да полевой зверь. Было тише обычного.

Лунное бдение – 1

Во множестве народ – величие. У терпеливого много разума. Раздражительный выказывает глупость. Кроткое сердце – жизнь, а зависть – гниль для костей. Кто теснит бедного, тот хулит. Притчи Тин_ниТ.

В 6712[7 - 1204 год.] лето от Сотворения Мира в Звездном Храме. Рамхат (сентябрь) месяц в ночь с девятого на десятое Ань Ти провела в тишине своего кабинета. Алорк, пройдя коридор, остановился перед полуотворенной дверью, через которую можно было видеть комнату. В ней жила Ань Ти Нетери. Взобравшись на стул, она, дрожащей рукой, поправляла клетку ставен её окошка. Она услышала знакомый голос:

– Вы вызывали, госпожа?

Старуха вскрикнула и обернулась. Увидев писаря, она вся бледная и дрожащая сошла со стула.

– Что с вами, госпожа? – спросил Алорк с беспокойством. – Вы больны?

– Нет, нет, милый Алорк, писарь мой, нет! Я ждала тебя… Но ты застал меня врасплох… Мне кажется, что я умру!

– Успокойтесь, госпожа, это же я. Улыбнитесь, не смотрите на меня безумными глазами. Всё будет хорошо.

– Тем лучше, – ответила старуха, – но как же всё будет хорошо? Расскажи же мне о своём счастье!

– Да простит меня госпожа, что я радуюсь счастью, но вы видите, я желаю этого счастья… Но что с вами, госпожа? Вам дурно?

– Ничего, ничего… сейчас пройдет!

Силы изменяли старухе, и она откинулся в кресле назад.

– Сейчас, госпожа! Выпейте вина, это вас подкрепит. Где здессь вино?

«– Нет, спасибо, не ищи, не надо», – сказала Тейя, стараясь удержать писаря.

– Как не надо!.. Скажите, где вино?

«– Постой, постой», – сказала старуха улыбаясь.

– Делайте, как вам угодно, но прежде всего позовите служанок. Я не хочу, чтобы вы были сейчас одна. Тише! Кто-то идет.

«– Это, должно быть, служанки», – сказала Тейя.

– Вот уста, которые говорят одно, между тем как сердца их думают другое, – прошептал Алорк. – Но всё равно, они оказывают вам услугу! Причём ласково.

В дверях показались служанки; в руках они держали кусок сукна, который они намеревались превратить в полотенце.

– Мы! Пришли, госпожа! – сказали они, широко улыбаясь, так что видны были зубы, белые, как слоновая кость.

– Покорно благодарю вас. К счастью, мне ничего пока не нужно. Иной раз другие во мне нуждаются.

Алорк заметил искру гордости, блеснувшую в широком глазе Тейи.

– Это радует всех ваших друзей.

«– Да, Алорк», – сказала Тейя. – И теперь, когда я тебя повидала, когда я знаю, что ты здоров и что у тебя есть всё, что тебе нужно, я попрошу у тебя всегда быть рядом, – и велела записать следующее:

«Граждане, вы правы, назвав меня своей матерью – я живу только ради счастья народа. Моё возвращение рассеет вашу тревогу: оно гарантирует сохранность вашей собственности. Равенство сословий и права являются ныне частью вашего существования».

Ань Ти продолжала себя тешить надеждой на верноподданных горожан, любящих свою мать Исиду.

– Если год назад я предпочитала вернуться и разжечь пламя гражданской войны. То сейчас мне не остаётся иного выхода, кроме бегства. Пусть же Провидение, устав от своих преступлений, восторжествует над подлыми и трусливыми своими расчетами и предаст мне Кийю во мщение.

– Всё это, на мой взгляд, – рассужда Алорк – долго тянуться не будет. – Думаю, Вам не остается ничего другого, кроме как не отпускать войска, но отступить.

Алорк убеждал Тейю не спешить.

– О благе армии я заботилась много. Я выполню свой долг до конца, но думаю я так же о надежде на добродушие и простоту низших чинов, и если я сейчас в Пан Ти Капуе, то только потому, что нет войны. Оставаться мне Исидой, и не строить мне иллюзий, после которых действительность покажется ещё тягостней. Ничего другого я себе дать не могу.

– Да, вы правы, госпожа,