Кыргызские волшебные сказки

Кыргызские волшебные сказки
Виктор Вагапович Кадыров

В сборник включены избранные сказки кыргызского народа.

Герои сказок сражаются со злыми волшебниками и драконами, коварными ханами, защищая свою любовь и дружбу.

В красочных иллюстрациях использованы элементы кыргызского орнамента, который неотделим от быта кочевников.

Для детей младшего и среднего школьного возраста.

Виктор Вагапович Кадыров

Кыргызские волшебные сказки

© Издательство «Раритет», 2003

* * *

Чолпон

Давным-давно на кыргызской земле, вознесенной к небесям могучими хребтами белоголового Ала-Тоо, окруженной Знойными степями и пустынями, властвовал Темир-хан. Суров и жесток он был – всех соседних ханов сумел подчинить своей воле.

Далеко простирались его пастбища, паслись на них бесчисленные табуны и отары. Казна полна была золота и драгоценных каменьев. Ханская ставка – огромная белая юрта – была украшена дорогими коврами из далеких стран. На полу лежали узорные ширдаки, покрытые шкурами барсов, тигров и медведей. А когда хан останавливался на стоянку, вокруг его ставки вырастало такое количество юрт, что она была похожа на огромный город.

С одного взгляда можно было узнать Темир-хана среди многотысячной толпы советников, стражей и слуг не только по его одежде из парчи и мехов, по расшитым золотом и драгоценными камнями халату-чепкену и калпаку, не только по блеску дорогих перстней с молочными жемчужинами и кроваво-красными рубинами, но и по блеску черных глаз, сверкавших ярче всех его каменьев. А когда Темир-хан гневался, они метали такие молнии, что, казалось, в одно мгновение могли испепелить виновного.

Было у хана много детей от многочисленных жен, да вот горе – Аллах посылал ему одних дочерей. Годы шли, хан старел, но наследника все не было. И, наконец, когда любимая молодая жена Темир-хана во время родов покинула подлунный мир, печаль хана сменилась радостью: умирая, Айчурек подарила ему сына. Нурдин, похожий на мать, одним своим видом смягчал жестокое сердце отца. Темир-хан был добр с сыном и ничего не жалел для него. Никогда не ограничивал свободу Нурдина, не принуждал участвовать в дерзких разорительных набегах, которые постоянно вел, чтобы держать в страхе и повиновении соседние племена. Широко открытые глаза юноши смотрели на мир радушно и весело. Больше всего на свете любил Нурдин родную землю, горы Ала-Too. Он легко поднимался на снежные вершины, смело забирался на отвесные кручи. И всегда рядом с ним были его друзья – дети табунщиков и чабанов.

С детства любил Нурдин их веселые и задорные игры.

А бедняки любили ханского сына за простоту и приветливость, за то, что не походил он на своего отца.

Знал об этой дружбе и Темир-хан. Сердился и гневался на сына. Но ничего с ним не мог поделать, ибо любил его. А друзей Нурдина, со свойственной хану жестокостью, либо забирал с собой в военные походы, либо просто заточал в один из своих зинданов за малейшую провинность.

Много думал Темир-хан над тем, как приблизить сына к себе, как поссорить его с табунщиками и чабанами. Не положено ханскому сыну знаться с беднотой!

«Нурдин уже вырос, стал настоящим мужчиной, породниться со мной любой хан за честь сочтет, – рассуждал Темир-хан, – да и мы возьмем невесту богатую и свое богатство умножим, а от молодой жены не будет Нурдин уходить, забудет о детских забавах».

Не подозревал грозный хан, что его сын давно полюбил простую девушку Чолпон – так кыргызы называют утреннюю звезду, сияющую на рассветном небе. И Чолпон не могла жить без Нурдина. А юноша хорошо знал жестокий нрав отца и не мог рассказать ему о своих чувствах. Только верные друзья знали о любви Нурдина и Чолпон и свято хранили их тайну.

В те времена часто случались набеги враждебных племен. В этих походах гибли лихие джигиты, разорялись стойбища и аулы. Уводили девушек силой из родных мест.

В землях, над которыми властвовал Темир-хан, было спокойно, ибо боялись соседи грозного хана, его жестокости, сами страдали от его набегов.

Но вот и в ханской ставке стали пропадать девушки: как только подрастет девушка, из нескладной девчушки превратится в красавицу, полюбит джигита – и через некоторое время исчезает из стойбища. Горюет жених, убиваются родители. Рыщут окрест всадники. Не могут отыскать ни единого следа. В народе поговаривали, что поселилась в лесу злая волшебница, и это – ее проделки.

Однажды, когда солнце опустилось так низко, что касалось краем вершин Ала-Too, влюбленные встретились в лесу. Нурдин был необычно взволнован, так как принес любимой горестную новость: отец решил женить его на богатой невесте!

Побледнела Чолпон от этой вести, сжалось от горя ее сердце. Покачнулась она, как от удара, но юноша удержал ее, взял за руки и прижал их к своему сердцу.

– Не бойся, милая Чолпон. Я никогда не изменю тебе, – воскликнул Нурдин и, сжимая ее в объятьях, проговорил: «Пусть твои щеки всегда будут румяны, как спелые яблоки, а глаза сияют, как звезды, красота не меркнет от печали. Отец любит меня. Он изменит свое решение, если узнает о нашей любви. Если же нет – лучше я умру». При этих словах он выхватил кинжал из-за пояса и взволнованно проговорил: «Клянусь, я убью себя этим кинжалом! Ведь я не смогу жить без тебя, Чолпон!»

Девушка подняла на Нурдина свои прекрасные глаза, в которых еще дрожали капельки слез, и улыбнулась.

– Я верю тебе, любимый, – сказала она. – Я чувствую, как бьется твое сердце. Оно, как и мое, переполнено любовью. Нурдин, я тоже не смогу жить без тебя!

Между тем стемнело. Пора было возвращаться домой, но знакомая с детства тропинка куда-то исчезла. Родной лес превратился в непроходимую чащу. Большие деревья с крючковатыми ветвями преградили им путь, цеплялись за одежду и волосы, царапали лицо и руки. Выбились они из сил, продираясь между уродливыми стволами в поисках дороги.

Страх проник в сердце Чолпон, но она прижалась к Нурдину, и ей сразу стало спокойно. Села она отдохнуть на пенек, а Нурдин лег рядом, склонив голову на колени Чолпон. И она гладила его волосы.

Было уже совсем темно, юноша задремал.

И вдруг лес озарился зеленоватыми огнями; они двигались, мерцали, приближались к испуганной девушке. Со всех сторон послышались шорохи и тревожные звуки: закаркали вороны, страшно загукали филины, со свистом над головой Чолпон пронеслись летучие мыши. Рядом зловеще выли волки. Казалось, лес освещался тысячами горящих глаз, и внезапно, перекрывая весь этот шум, раскатился по лесу резкий, лающий смех; и в следующее мгновенье перед Чолпон предстала уродливая старуха – прихрамывающая, с седыми спутавшимися волосами, горящим, недобрым взглядом и большим крючковатым носом. Руки ее тоже казались скрюченными, как ветки деревьев, а горб торчал выше головы.

Старуха поближе подошла к девушке и снова захохотала так громко, что качнулись верхушки деревьев.

– Ха-ха-ха, ты воображаешь, что твоя красота может удержать Нурдина? Глупая девчонка! Завтра же Нурдин будет моим и его сердце будет биться только для меня! Не веришь? Я – могущественная волшебница Айдай, – проскрипела старуха, сверкая глазами. – Запомни! – он будет только моим! И в один миг на глазах изумленной Чолпон старуха преобразилась в тонкую изящную девушку, по телу которой струились легкие воздушные ткани. Она, казалось, светилась изнутри. Смеясь, мелодичным голосом волшебница произнесла:

– Ну посмотри на меня, разве я не прекрасна? Не устоит Нурдин перед моей красотой!

Взмахнув белым шарфом, она исчезла. Пропало зеленое свечение, смолк шум вокруг. В наступившей тишине можно было слышать лишь легкое дрожание листвы под слабым ветерком, да тихий шорох осторожной лесной мыши, вышедшей на поиски пищи.

Придя в себя от столь неожиданной встречи, Чолпон не понимала, была ли старуха на самом деле или волшебница ей только приснилась. Она провела ладонью по волосам спящего Нурдина.

– Я, кажется, уснул? – пробудившись, спросил он.

– Нам пора идти, – произнесла в ответ девушка.

Лес стал родным и знакомым, пропавшая тропинка отыскалась и вела их к дому. Всю обратную дорогу Чолпон была грустной и молчаливой. Она ничего не рассказала Нурдину о своей странной встрече-сне, а юноша думал, что любимая грустит, как всегда перед расставанием.

Несмотря на поздний час Темир-хан не спал. Мрачный сидел он в белой юрте, глубоко задумавшись. Его сын – отрада очей – обманывает его, встречается с дочерью бедного чабана! Эту страшную весть принес неожиданный посетитель – нищая старуха, открывшая за чашку похлебки тщательно скрываемую от хана тайну. Жестокая складка легла у рта Темир-хана, глаза грозно сверкали. Таким увидел Нурдин отца. Он стойко выслушал гневные слова хана и, подняв голову, смело встретился с его взглядом.

– Да, отец, я люблю Чолпон и женюсь только на ней!

Никакие уговоры и угрозы не могли сломить Нурдина. Но и Темир-хан был непреклонен. Его сын и дочь бедняка вместе?! Никогда не бывать этому! Он сам выберет сыну невесту – самую богатую и красивую. Хан распорядился отвести Нурдина в его юрту и охранять, чтобы он не мог никуда выйти.

И ни в коем случае не допускать к нему эту Чолпон!

В тот же день были посланы гонцы ко всем соседним ханам с приглашением прибыть вместе с дочерьми. Вскоре стали съезжаться гости. Каких только не было невест! Каждый сосед мечтал породниться с могущественным ханом. В большой ханской юрте начались смотрины. Десятки красавиц прошли перед взором Темир-хана, ни на одну из них не глядел Нурдин, он сидел грустный и бледный.

И вот очередная невеста появилась в юрте в сопровождении пышной свиты и десятка слуг. Казалось, она не двигалась, а парила по воздуху, не касаясь земли, – до того девушка была легка и стройна. Чудилось, что не шла она, а кружилась в страстном танце; и сотни глаз присутствующих неотрывно следили за ней, не в силах оторваться. Белый шарф на ее плечах будто вился под порывом ветра, магнитом притягивая завороженные взоры.

И – о чудо! Нурдин, взглянув на нее, поднялся, подошел и, взяв за руки, произнес:

– Как зовут тебя, красавица?

– Айдай! – мелодичными колокольчиками разнеслось по юрте.

Нурдин не мог отвести взгляда от девушки. По завороженному лицу сына Темир-хан понял, что он согласится на свадьбу. Хан, довольный, поднялся со своего места.