Путешествие в страну Счастья

Путешествие в страну Счастья
Виктор Вагапович Кадыров

В настоящий сборник вошла заключительная четвертая книга документальной повести «Тайны Иссык-Куля», первая часть которой была опубликована в 2013 году в сборнике «Родиться в небесах», вторая и третья части – в сборнике «Тайны Иссык-Куля», вышедшем в свет в 2014 году. Повесть рассказывает о путешествиях автора по Киргизии в поисках загадочных петроглифов, некогда обнаруженных школьным учителем. В ходе поисков автор пытается разгадать и другие тайны истории, связанные с озером Иссык-Куль. Помимо повести в сборник включены новые рассказы, а также очерки, знакомящие читателя с разными странами мира, например, с Бразилией, Бутаном и др., увиденными глазами автора. Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Виктор Кадыров

Путешествие в страну Счастья. Повесть, рассказы, очерки

Тайны Иссык-Куля

Четвертая книга

Первая глава

Во время нашего очередного общения по Скайпу Алик (Олег Голендухин) показал мне черно-белую фотографию плоского круглого камня с начертанным на нем крестом и несколькими строчками какой-то письменности, поставив передо мной новую загадку.

– Отец очень ценил этот камень, – сказал Алик. – Видимо, он много значил для него. Камень был красноватого цвета, сантиметров двадцать в диаметре.

– Это кайрак – камень с христианского захоронения, – пояснил я. – Надпись, скорее всего, на древнесирийском языке. Где он был найден?

Алик пожал плечами.

– Меня в детстве это не интересовало. Но я помню, отец говорил: «Тамга». Возможно, он нашел его на Иссык-Куле в окрестностях села Тамги? Ты же знаешь это

место? Там еще есть камни с тибетскими письменами…

Я сразу встрепенулся.

– Алик, постарайся вспомнить, что еще говорил отец по поводу кайрака. До сих пор известно лишь о трех несторианских кладбищах: первое – неподалеку от Бишкека, второе – рядом с башней Бурана, возле Токмака, и третье – в ущелье Джуука, на Иссык-Куле. Возможно, в древние времена христиане проживали на нашей территории и в других местах. А вдруг этот камень из тех мест?

– Я точно не знаю, где его нашли, – смутился Голендухин и предположил: – Может быть, просто отец называл камень тамгой?

– Вряд ли, – возразил я Алику. – Юрий Николаевич знал о находках кайраков с христианской символикой. Они были обнаружены еще в царское время, в конце девятнадцатого века. Твой отец не мог крест называть тамгой. «Тамга» – просто знак. Кто может знать о том, где сейчас этот кайрак находится?

Голендухин задумался.

– С отцом участвовал в походах его близкий друг, учитель музыки Олег Георгиевич Читалин. Он был и на похоронах моего отца…

Алик не знал, жив ли Олег Георгиевич и, если жив, не уехал ли в Россию. Не было у Алика ни адреса, ни номера телефона Читалина.

После разговора с Голендухиным я навел справки и вечером уже говорил по телефону с Олегом Георгиевичем.

– К сожалению, где сейчас находятся документы и артефакты, собранные Юрием Николаевичем, я не знаю, – огорчил меня Читалин.

– А вы не помните, в коллекции Голендухина был круглый камень с выгравированным на нем крестом? – спросил я наудачу.

– Как же не помнить! – тут же отозвался Олег Георгиевич. – Юрий Николаевич заставлял меня искать подобные камни в окрестностях Бишкека. Говорил мне: «Найдешь такой камень – счастливым будешь!»

– А куда делся тот камень?

– Юрий Николаевич завещал положить его на свою могилу. По распоряжению вдовы Голендухиной камень был вмонтирован в памятник, установленный на могиле ее мужа. Юрий Николаевич рано умер. В 52 года инфаркт, первый и последний…

– Где он похоронен?

– На старом кладбище, рядом с могилой его матери. Я бы показал вам место захоронения, но, к сожалению, годы дают о себе знать. Мне уже восемьдесят, да и без ноги я остался…

Наутро был снегопад. Я брел по заснеженному старому русскому кладбищу. Деревья, некогда посаженные заботливой рукой родственников тех, кто нашел здесь вечный покой, разрослись, образовав труднопроходимую чащу. Молодая поросль и кустарники местами полностью перекрывали проходы между рядами могил. К сожалению, ухаживать за этим городом мертвых некому. Большая часть русских семей, проживавших некогда в Киргизии, навсегда покинули этот край. Остались лишь немощные старики да молодое поколение, утратившее память о своих предках, прах которых покоится на старом кладбище. Свежевыпавший снег укутал всё своим белым покрывалом, скрыв под ним печальные надгробия. Я повернул обратно. Найти могилу Юрия Николаевича по словесным описаниям Читалина не представлялось возможным.

Я связался с Аликом для получения дополнительной информации. Но и он не мог помочь мне в поисках – последний раз Алик посещал могилу своей бабушки более сорока лет назад.

Вторая глава

Я просматривал отснятый за два года фотоматериал, выбирая иллюстрации для будущей книги. Один снимок, сделанный моей женой Светой, привлек мое внимание. На фотографии был большой камень с изображением козла. Четко просматривались дугообразные рога животного и небольшое, по сравнению с фигурой козла, изображение лучника. Контуры тела животного терялись в многочисленных линиях, высеченных на камне. Фигура лучника показалась мне знакомой. Я увеличил снимок на мониторе компьютера и сразу же узнал изображение царя с петроглифа «Козел-кулан», запечатленного на кальках учителя Черкасова. Я почти два года безуспешно искал в предгорьях Иссык-Куля валун с козлом-куланом. А Света, оказывается, видела этот камень и даже сфотографировала изображенную на нем картину! Снимок был сделан 23 августа в 11 часов 24 минуты.

Я вспомнил тот день… В поисках необыкновенного петроглифа мы с Сашей Жуканиным ушли по предгорной долине Орнёка, оставив Свету возле машины и поручив ей обследовать ближайшие окрестности.

Вернулись мы уставшие, проведя более двух часов под палящими лучами горного солнца. Свету мы нашли неподалеку от тибетского камня. Она без сил сидела на земле и была близка к солнечному удару. Света не взяла с собой питьевую воду, и обезвоживание организма давало о себе знать. Рядом с ней была приличная куча собранных в траве грибов – шампиньонов. Я поспешил на помощь жене.

Уже на базе я просмотрел отснятый Светой материал. Район ее поисков был мне знаком, и я не ожидал увидеть что-то новое. Видимо, поэтому и пропустил находку – «Козла-кулана».

Теперь я еще раз внимательно вгляделся в изображение сакского царя. Снимок был сделан со значительного расстояния, и разрешение рисунка было небольшим.

Но хорошо просматривалось длинное одеяние царя, сапожки на каблуках, трехрогая шапка (или корона?) на голове.

Мне показалось, что я различаю даже черты его лица. Между фигурой огромного козла и изображением сака, натягивающего лук, были какие-то неясные фигуры, по телу козла виднелись контуры вписанных зверей. Я пожалел, что был так невнимателен к снимкам жены. Мы могли найти «Козла-кулана» еще прошлым летом! К этому времени я бы уже детально изучил этот сакский петроглиф. Но все же радость от находки переполняла меня: еще одна загадка – местонахождение сакской писаницы «Козел-кулан» – перестала быть тайной. По фотографии я быстро отыщу валун с петроглифом. Рядом с ним Света обнаружила еще одну интересную композицию: в круг вписана голова оленя, в рисунке рогов которого угадывается фигура человека, одетого в длинное платье. Его руки подняты, на поясе – кинжал.

Тщательный осмотр фотографий принес новые открытия – на некоторых камнях изображены магические круги, заполненные фигурами животных. Я смотрел на снимки, словно видел их впервые. В погоне за «Козлом-куланом» мы не придавали значения другим рисункам, особенно небольшим.

Да в мои планы и не входило детальное изучение каждого петроглифа – все же я не археолог, а писатель. Я вел свое расследование по реабилитации Черкасова как ученого, пытаясь доказать, что он не был мистификатором. Теперь моя книга уже дописана. Свои находки я показал ученым. Слово за ними. Археологам предстоит долгая, кропотливая работа по изучению уникального мегалитического комплекса первобытного искусства.

В ближайший выходной день я отправился на поиски «Козла-кулана». Найти его по фотографии было несложно. На месте я понял, почему наши поисковые группы проходили мимо этого большого валуна. Мы искали возвышающийся над местностью валун, а петроглиф оказался на камне, лежащем на склоне небольшого гребня, усеянного множеством камней. На них тоже были петроглифы, и, что самое удивительное, они были знакомы мне! Значит, когда-то я уже проходил по этому гребню и не обратил никакого внимания на лежащий валун! Но каково же было мое изумление, когда я, подойдя к камню, едва смог различить на нем очертания козла и лучника! Это был самый настоящий шок. Ведь я весь был в предвкушении созерцания дополнительных деталей сложного рисунка и раскрытия тайны сакского рисунка! Снимок, сделанный Светой, оказался намного четче оригинала! Тщетно пытался я рассмотреть на камне то, что было изображено на кальке Черкасова. Неужели все скрытые изображения – плод фантазии Николая Дмитриевича?! Вот почему я прошел мимо «Козла-кулана» – его просто не видно!

Успокоившись, я пригляделся к снимку жены. На нем рисунок был достаточно четким, и я понял: чтобы увидеть петроглиф во всей его красе, должно быть иное освещение. Я решил вернуться к камню в другое время.

Третья глава

Что-то внутри меня заставляло вновь и вновь возвращаться мыслями к найденному нами святилищу Чет-Кой-Суу. Удастся ли ученым расшифровать писаницы? Я представлял, насколько трудна эта задача. Даже для того, чтобы найти в Орнёке то, что нам удалось обнаружить, ученым понадобилось бы много больше времени, чем те два года, которые были потрачены нами на поиски. Мы посвящали поискам все свое свободное время, отправляясь в поход в любое время года, вкладывая свои деньги, привлекая энтузиастов, заражая их своей энергией и страстью к раскрытию вековых тайн. Ученые так не работают. Им нужны деньги, оплаченные проекты и прочее и прочее. Владимир Михайлович Плоских добился утверждения проекта по изучению комплекса в Орнёке, но где взять специалистов по петроглифам мирового уровня, способных разобраться в древней шараде?

Я знакомился с любой попадающейся мне литературой по петроглифике, продолжая свои попытки распутать линии «Козла-кулана». В одной из просмотренных мною книг освещалось исследование сложных петроглифов. Ученые называют многослойные рисунки палимпсестами. Распутать их может только специалист, разбирающийся в стилях, характерных для той или иной культуры и эпохи, знающий, как то или иное изображение должно выглядеть. Помогает ему в этом опыт, знание техники выполнения рисунков, изучение вторичного загара и прочее. Я же, даже прочтя сотню таких книг, не обрету профессиональных знаний археолога-петроглифиста.

Я посмотрел справку об авторе понравившейся мне книги. Советова Ольга Сергеевна, доктор исторических наук. Тема диссертации: «Наскальное искусство как источник по истории материальной и духовной культуры населения бассейна Среднего Енисея в эпоху раннего железа». Изучала петроглифы Центральной Азии, бывала и в Кыргызстане. Это как раз то, что надо!

В книге Советовой была упомянута гипотеза о возникновении мегалитических комплексов как мест, где люди собирались лишь во время определенных праздников. Я вспомнил Персиполь в Иране. Огромный город с многочисленными скульптурами, барельефами, сооружениями был построен в ахаменидскую эпоху только лишь для проведения праздника Навруза, на который стекался народ со всех концов гигантской империи персов.

Я представил ландшафт дельты реки Чет-Кой-Суу. Валуны, принесенные древним ледником, тянутся рядами буквально с побережья Иссык-Куля до самого ущелья Чет-Кой-Суу – это около десяти километров. Они образуют естественную декорацию вдоль дорог, ведущих к каменным храмам-капищам. Камни покрыты разнообразными картинами, рассказывающими об устройстве вселенной, о ее творцах, о мифических героях. Огромные валуны – своеобразные иконостасы для проведения определенных церемоний и ритуалов. Возле них есть просторные площадки, способные вместить массу народа. Само расположение такого валуна позволяет следить за церемонией издалека: с высоких бортов логов, создающих подобие амфитеатра. Картины на разных валунах, при взгляде на ландшафт, складываются в одну цельную картину гигантского храма. Возможно, каждый рисунок был покрыт разноцветными красками и производил неизгладимое впечатление на зрителя, участвующего в ритуале. Процессия паломников поднималась вверх к главному месту проведения праздника, по пути совершая церемонии в специальных местах. «Большой Орнёкский олень», «Медведь», «Олений» камень, «Трехметровая рыба», «Козел-кулан» – далеко не полный список сложных картин на валунах, возле которых могли совершаться священные обряды. Все основные рисунки имеют южную экспозицию, чтобы их можно было просматривать при подъеме в главный храм. В местах же остановок петроглифы расположены и на северной части валунов, окаймляя места проведения церемоний.

Масштабы этой «картинной галереи» – более ста квадратных километров! Сколько же людей приезжало сюда с разных концов древней Скифии для участия в празднестве? Естественно, что не могло быть много таких мест в государстве. Дельта реки Чет-Кой-Суу, если и не единственное, то одно из немногих…

Ольга Сергеевна жила в городе Кемерово. Я попросил Диму связаться с ней и вскоре уже читал ее восторженное письмо (Дима послал ей кое-какие снимки петроглифов). Моя задача была завлечь Советову на берега Иссык-Куля. Но Ольга Сергеевна преподавала в вузе, участвовала в различных проектах, то есть была очень занятым человеком. Она предложила вместо себя свою бывшую аспирантку – кандидата исторических наук Анну Мухареву. Советова охарактеризовала ее как одну из лучших специалистов в России, за плечами которой работа с петроглифами Чукотки, Монголии и т. д. Бывала Анна и на Иссык-Куле. Я тут же списался с Мухаревой. Анна согласилась приехать к нам на две недели в конце апреля – начале мая, когда у нее будет свободное время.