Среднеазиатские мозаики. 1966 год

Случается иногда встретить в словаре слово, с которым давно не сталкивался, и радуешься вдруг ему, как хорошему знакомому, и вспоминаешь, как оно выглядит в жизни.

Но бывает и наоборот – жизнь возвращает изначальную выразительность привычным выражениям, соединённым традицией словам, выдохшимся от постоянного употребления образам. И вот, только что насладившись видом «утопающего в зелени» города, я очутился в посёлке, который был самым буквальным образом «прилеплен к скале» (покрытой, впрочем, неплохим чернозёмом). Казалось, в этом маленьком и туго стянутом в узелок селении домишки и маленькие садики возле них сидят на закорках друг у друга. Узкие тропинки вели от домика к домику, и только пройдя весь их лабиринт можно было выйти на дорогу. Наверное, живущие в глубине (вернее, в высоте) посёлка не могли никуда отправиться, не побывав предварительно в гостях у всех односельчан.

Я забрёл туда из любопытства и произвёл страшный переполох. Справа лаяла собака. снизу испуганно кудахтали куры, сверху тоже что-то пищало. и, по-моему, я стоял сразу в трёх огородиках.

Сколько рек в Семиречье?

В током виде вопрос я не осмеливался задавать (хотя оказалось, что ответ не так уж очевиден) – я спрашивал, какие это реки. А Казачка к ним относится? А Малая или уж во всяком случае Большая Алмаатинка?.. Никто из тех обитателей Семиречья, кого я спрашивал, мне ответить не мог, что ещё больше возбуждало моё любопытство…

Чтобы мой читатель (о котором я всё ещё не забываю заботиться) не терзался, вот на всякий случай эти реки: Каратал, Коксу, Биен, Аксу, Баксан, Лепса, Сарканд, Или, Чу – сосчитай-ка, читатель. В переводе тут окажутся и Сверкающая, и Чёрная Ива, и Синяя Вода, и Белая Вода, и просто Вода…

Заграница с переводом

С одной стороны, было очень интересно, что все надписи сделаны по-казахски. Прочтёшь что-нибудь вроде «азык-тулик» или «мейманхана» – и чувствуешь дыхание этакого заграничного колорита. С другой стороны, всё-таки не попадёшь в прачечную вместо столовой – все «заграничные» надписи повторены по-русски.

Длинные…

Когда я впервые заметил, что многие улицы в Алма-Ате насчитывают за сотню домов, я удивился. Когда я заметил, что на некоторых улицах номера переваливают и за двести, я опять удивился. Если бы я после этого обнаружил, что они переваливают и за триста, я бы уже не удивился. Но как-то неожиданно натолкнулся я на дом с номером 511. Пришлось снова удивляться.

…Зелёные улицы

Ни одного милиционера не видно на перекрёстках. Да они и неуместны на этих улицах, посреди которых растут деревья, а по краям (опять же под деревьями) бегут арыки. Тротуары широкие – деревьям на них оставлена не меньшая, чем людям, полоса земли.

Этот город кажется живым существом даже в самую безлюдную ночь: он весь журчит, дышит, колышется… Воздух особенный – от зелени и от воды арыков, которые становятся то мутнее, то прозрачнее: тает снег в горах. Арыки текут быстро, звучно перебирая на дне круглые камешки.

Кроме тополей и фруктовых деревьев, Алма-Ата полон карагачами. Молодые карагачи – очень приятные деревья, а старые – огромные, растрёпанные, неаккуратные – всё вокруг усеивают сухими ветками.

К магазину? Вверх и налево

Для алмаатинца в таком указании нет ничего необычного. Это не означает, что надо подниматься на второй этаж. Алма-Ата лежит в предгорьях Алатау, и подъём ощущается достаточно, чтобы по нему ориентироваться.

Магомет идёт к горе

Долго не кончались пригороды. Потом пошёл совхоз «Горный гигант», вернее, Магомет по нему пошёл, затерявшись среди бесчисленных яблонь, черешен, слив и груш… Нигде не было запрещающих знаков (например, чёрное яблоко на жёлтом фоне с красной каймой), и Магомет с чистой совестью восхищённо дегустировал продукцию совхоза.