– О каком хорошем тут можно думать, Злобыня? Жрачка раз в день, весь день за санями снег месишь. То вспотеешь, то замёрзнешь. Сдохнем…
– О своих думай. О мамке думай. Проси богов, чтобы помогли ей, представляй, что в хорошее место её взяли, что кормят добре, работы немного, тепло ей. А придёт возможность, выручишь ты её. Об этом мечтай. Так, пока думаешь, и срок бежать пройдёт, и снова отдых. Мы с тобой ещё отомстим за наше несчастье, Лютой. Главное – дотерпеть.
– Сю-юн, смена! Живо, живо с саней! Лошадей сменить на пристяжных! Быстрей! Какой десяток последним перепряжёт, в том все палок получат! Всё, поехали! Пошли. Пошли-и!!!
– Слушай, Лютой, а мне уже даже нравится бежать. Это сколько же прошло, смотри-ка, девятый день бежим, а!
– Да, я тоже почти не устаю. Привык. И правда, даже лучше так-то, бегом за санями. Снег искрится, солнышко уж пригревает. Весна скоро!
– А ведь смотри, умные эти татары: на десять новобранцев всего две лошади, а целая сотня с такою скоростью передвигается, да притом здоровеет-крепнет с каждым днём. А ехали бы все верхами, только зады отбили бы за десять дней, да промёрзли бы до болезни. А тут, гляди, все здоровы. Ну, те двое не в счёт, они слабаки были… другим наука. Нечего было клятву давать. Зато сюн – хоть теперь в бой!
– Да, вроде как дружнее стали, десяток – почти родня. Батя говаривал, привыкают люди ко всему.
– Ага, даже крещёные к конине попривыкли, едят, рёбра обгладывают. А в первые дни, помнишь, нос воротили – бог им запретил!
– Эй, други, гляньте, впереди город, однако. Глава сверкает, видно, храм.
– То Москва треклятая, братцы. Бывал я тут однажды, гостю одному помогал с товаром управиться. То блестит Успенский собор. В прошлый раз ещё и купола не было. Быстро строит Калита, соседей ограбив.
– Треклятая, не треклятая, а может, отдохнуть дадут?
– Да вряд ли, видишь, в объезд пошли. Так и будем бежать до самого синего моря… или до самой смертушки.
– Братцы, как я метель люблю! Дома-то и не знал, какое это счастье, такая пурга. Так бы мела и мела, хоть месяц. Лежали бы под шубами да сухари жевали.
– Брюхо не треснет? Завтра как погонят по свежим сугробам, проклянёшь ту метель.
– Ну хоть бы денька три отдохнуть… Кому рассказать, сколько верст бегом отмахали – не поверят. И всё без остановки. Хорошо, хоть в Коломне постояли, пока харч и обувку новую получали. И то в тот же вечер за город выбрались. Командирам хорошо в седле, а тут…
– Ну да, оставь тебя в городе на ночь. Командиры дело знают. Как тебя прищучили в Рязанском посаде, когда ты к девкам приставать стал?
– Я вот и думаю, почему на каждый сюн не держат десятка два девок. Всё-таки, хотелось бы знать, куда гонят.
– А ты поди да спроси у суннэй-тойона, мол очень интересуюсь куда это мы бежим, а то давно собственными соплями с кровью не захлёбывался. Заодно и девку попроси.
– Ладно вам. И так понятно – всё на полудне[74 - Полудне – юг (старославянское)] движемся, значит, либо в Сарай, либо в Азак[75 - Азак – значительный город в устье Дона, через него проходил один из торговых путей между Европой и Востоком. Сейчас на этом месте город Азов].
– Возьмут, да в мамлюки[76 - Мамлюки – военное сословие в средневековом Египте. Их набирали из юношей-рабов тюркского происхождения, а также из народов Кавказа, Балкан, Южной Руси и других. Мамлюки составляли главную часть египетских войск, славились отвагой и даже оказывали сильное влияние на власть. Ханы Орды нередко дарили хороших рабов Египетскому султану] нас продадут…
– Болтай! Зачем тогда присягу хану было давать?
– Сю-ю-юн! Вылезай! Снег разгребать. Лошадей запрягать! Живо, живо! Бока отлежали, сейчас греться будете. Быстро, быстро поворачивайтесь! Какой десяток сегодня палок получит?
– Дяденька, скажи-ка, что за город впереди?
– Елец, сынки. Куда же гонят вас, славяне?
– Самим знать бы…
– О, Господи, спаси и сохрани! Прости отроков неразумных, оборони их, Господи, от слуг дьявольских, безбожных татар. Спаси и сохрани…
– Смотрите, братцы, ведь в город едем. Неужели отдохнуть дадут? Гляди-ка, нам и ворота распахнули!
– Сю-юн, стой! Лошадей распрягай! Арбанаи, поделить места в хуаране. Выставить часовых к дверям и к воротам! Запрещается выходить из помещения без разрешения арбаная, за ворота – только по моему приказу! Тогооч[77 - Тогооч – повар (монгольское)], сегодня вари большой ужин. Отдыхать будем.
– Радость-то какая, братцы! Отдых!!!
Глава 10. Ислам как двигатель прогресса
– Лира Павловна, приглашаю вас на шашлык.
– Неужели отыскали настоящий?
– Признаюсь, сам не пробовал, знающие люди посоветовали. Оценим вместе? Шашлычная «Магомет».
– Послушайте, а туда женщин пускают? Я вполне серьёзно. Магомет – французская транскрипция имени пророка Мухаммеда – посланника Аллаха, фактического основателя Ислама.
– Вроде бы в России законы шариата пока не приняты. Я на всякий случай им позвоню, заодно столик закажу. Когда мы сможем посетить это заведение?
– В принципе, я могла бы и сегодня вечером. Я извелась в ожидании обещанного шашлыка и, похоже, даже похудела от нетерпения. Но не уверена, что успею подготовить ответы на ваши вопросы. Вы ведь не ради свидания меня приглашаете? Выкладывайте свой интерес.
– Лира Павловна, я тут покраснел с трубкой в руках, честное слово… Вот клянусь, никакой информационной корысти в уме не держал. Просто захотелось поговорить с неординарной женщиной.
– Спасибо. А что за дискриминация: «неординарная женщина»? Это сильно отличается от «неординарного мужчины» или просто от «неординарного человека»?
– Ну вот, вы сразу придираетесь. Конечно, есть отличие. По моему личному опыту неординарные женщины встречаются гораздо реже, чем мужчины. Но не в этом же дело. Когда приходится беседовать с неординарным мужчиной, всегда возникает чувство собственной неполноценности, что ли. В неординарной женщине есть некий шарм, притяжение, тайна, она вызывает любопытство. Вы же не станете возражать, что умные женщины достаточно большая редкость?
– Да вы шовинист! Хорошо, обсудим.
Шашлычная «Магомет» оказалась вполне современным заведением. Нас встретил сам хозяин, высокий носатый мужчина.
– Здравствуйте! – сказал он.
– Ас-саляму алейкум[78 - Ас-саляму алейкум – мир вам – арабское приветствие, используемое мусульманами разных национальностей]! – неожиданно ответила Лира Павловна.
У хозяина брови поднялись, он короткое время молчал, потом между ним и Лирой Павловной разразился энергичный диалог, из которого я смог различить только «шашлык» и «яхши». При этом глаза шашлычника сверкали, он радушно улыбался. С этого момента началось волшебство. Нас провели в беседку, отделённую от общего зала решётчатыми стенками, увитыми искусственным виноградом. Не успели мы усесться на мягкие сиденья, как нам принесли блюдо зелени, среди которой преобладала ароматная кинза, блюдечки с жареным миндалем и бутылку вина.
– Это подарок!
Я налил бокалы.
– Лира Павловна, что это было?
– А вы забыли мою специальность? Я знаю тюркские языки. А владельцы заведения -азербайджанцы. Понятно, что людям на чужбине приятно встретить человека, знающего их родной язык.
– Как вы узнали, что азербайджанцы?
– Ну что вы, видно же по лицам!