В Тверь-ту старую,
В Тверь-ту богатую.
А немного он судьею сидел:
И вдовы-та безчестити,
Красны девицы позорити,
Надо всеми наругатися,
Над домами насмехатися»[7 - «Песня о Щелкане Дудентьевиче» – древнее стихотворение].
– Тятя, гляди, народ на торгу снова толпится. Пойдём, послушаем.
– Чего там слушать, поди опять татарские беззакония обсуждают. Каждый день одно и то же.
– Смотри, тятя, там стрый[8 - Стрый – дядя по отцу (старославянское)], вон, руками размахивает.
– Ну, давай подойдём, узнаем, чего это самобрат[9 - Самобрат – родной брат (старославянское)] с дьяконом в спор ввязался. Да туда и не протолкнуться. Мало того, что мужики бездельники, так и бабы туда же. После, сороки, всё переиначат и по свету разнесут. Тьфу!
– Тятя, а кто там третий, с бородою чёрной? Не наш вроде, не тверской.
– Нынче полно ненашенских во Твери, особенно на торге.
– А, тятя, если до драки дойдёт, станешь стрыя защищать?
– Болтай! Чего это они, взрослые мужи драку учинят? Давай послушаем, что там самобрат разоряется. И в правду, смотри, на Дудка[10 - Дьякон Дудко (Дюдко), житель Твери – реальный исторический персонаж. Диакон (разговорная форма дьякон) – низшая степень священства. Диаконы помогают священникам в богослужении, но самостоятельно совершать таинства не могут] кинется.
– Чего ты, Дудко, татарву защищаешь? Что из того, что Щелкан – братан[11 - Братан – двоюродный брат (старославянское)] и посол царский? За то его людям злодейства творить позволено? Вчера в гончарной слободе отец за дочь вступился, так забили смертным боем, проклятые, лежит помирает. И дочку спортили, опозорили при народе. Сколь терпеть такое?
– Не ори! Поди не столь избили того мужа, сколь сказывают. Вам, нехристям, лишь бы люд баламутить. Слышал, что князюшко Александр Михайлович народу сказал: терпеть надобно. Уедут скоро татары.
– Князю молодому, конечно, жалко ярлык терять, полгодика как получил[12 - Князь тверской Александр Михайлович получил в Орде ярлык на великое княжение в 1326 году]. А нам терпеть! Пока они уедут, сколь ещё бед натворят!
– Как же, уедут они! Говорят, Шевкал задумал весь православный люд в магометанскую веру обратить, князя Александра убить, а самому на его престоле сесть.
– А ты чей такой будешь, что в чужой спор лезешь? Ордынские ханы извечно православной церкви покровительство оказывают. Откуда вести лживые несёшь, не с московской ли стороны?[13 - Московское и Тверское княжества находилось в состоянии длительной вражды. Отец Александра Михайловича, первый «князь Всея Руси» был убит в Орде людьми князя Московского княжества. Брат Александра Михайловича будучи в Орде в 1325 году лично убил князя Юрия Московского, за что сам был казнён]
– Не твоё дело! Вольный гость[14 - Гость – купец (старославянское)] торгует, где желает. Из верных уст слышал я весть эту. Аккурат на Успения[15 - Успение Пресвятой Богородицы в те времена праздновали 15 августа] собираются татары поругание и гонение на христиан и всех русских людей учинить.
– Врёшь, собака московская! Ересь это! Не станет Щелкан без повеления хана Узбека разбой творить. А то, что щелкановы люди безобразят, так на то воля Божья. Наказание это за грехи наши. Поди-ка Богу сверху видно, кто грешен, а кто праведен. Чтобы не чистыми руками грешников наказывать, для того и прислал нам нехристей татарских.
– Сам-то ты чист ли, диакон? Народ терпеть призываешь, а о выгоде церковной не забываешь!
– Ну, всё, мужики загалдели, бабы завыли – это надолго. Пошли, сын, нечего здесь время терять. Нам ещё лодки смолить сегодня.
– Пошли, тятя. Там, наверно, уж дёготь сварили. А стрый здорово этого Дудка разделал!
– Никогда не верь уличным болтунам, Светлан.
– Почему, тятя?
– Люди не очень-то умны. Они чаще повторяют за другими, чем сами думают.
– Значит, стрый тоже не умён?
– Кабы умён был, не стал бы прилюдно с церковным подметалой лаяться.
– А тот купец, правду ли говорил, что всех в татарскую веру оборотят?
– Откуда бы ему знать, что задумал посол ханский? Может, тот Щелкан сам купчишке на ухо нашептал? Часто слухи пускают те, кому эти слухи выгодны, понял?
– А-а, вон как! А про разбой татарский, значит, диакон верно толкует, что богом кара такая ниспослана?
– Тьфу ты! Этих вообще никогда не слушай, церковь свою выгоду ищет. Их хан от ясака освободил[16 - Духовенство, включая членов семей, церковные и монастырские земельные угодья со всеми работающими там людьми, не платило налога, все «церковные люди» были освобождены от военной службы. Благодаря этому церковь богатела и была всецело на стороне монгольских владык, вплоть до угрозы отлучения от церкви целых княжеств в случае их склонения к неповиновению Орде], они, знай, богатеют. Потому и боятся, что народ татар побьёт. Татары тогда озвереют и церкви заодно пожгут, и служек порубят.
– Не пойму я, тятя, кому ж дурные слухи против татар полезны?
– По моему разумению, тем, кто хочет татар на князя натравить и на тех, кому князь тверской люб.
– Это выходит, московскому князю нужно тверское разорение?
– Вот, соображаешь. У нас тут тоже сторонники Калиты имеются, только красятся под истых тверичей. А сами втихаря народ баламутят. В любом стаде паршивые овцы-то есть. Вот потому тебе и толкую: никогда в такие споры не встревай и всегда своей головою думай, кому и для чего слухи посланы. Уяснил?
– Уяснил, тятя.
– То-то. Скидай чистое, старое надевай. Смолить пойдём. Успеть бы, пока дожди не пошли.
«И было так, что в пятнадцатый день августа, рано утром, когда торг собирается, некто дьякон тверитин, по прозвищу Дудко, повел кобылу молодую и очень тучную поить на Волге водой. Татары же, увидев, отняли ее. Дьякон же пожалел и начал громко кричать: „О, мужи тверские! Не выдайте!“ И был между ними бой. Татары же, надеясь на свою власть, начали сечь мечами. И тотчас сбежались люди, и взволновались, и ударили в колокол, и стали вечем, и узнал об этом весь город, и собрался народ, и было смятение, и кликнули тверичи, и начали избивать татар, где кого застали…»
– Тятя, слышь, ор какой на торге? А вон дым видать, тятя, и в колокол бьют. Беда, однако, надо бежать помогать…
– Погоди, Светлан, не спеши вперёд смерти. Вон Нежданов сын бежит, поди, с вестью.
– Лю-ю-ди! Лю-ди! Тверской народ с ордынцами бьётся! Помощь зовут! Люди!..
– Погоди-ка. Говори толком.
– Ой, дядька Голосей, там такое… Наших татары мечом секут. Насмерть. Кровища! Послали со всех концов помощь кликать. Лю-ди! Тверских татары секут!
– Да постой ты! С чего они вдруг народ бить стали?
– Так у дьякона кобылу отняли, а он в крик: помоги народ честной! Ну и началось. Теперь не остановить. Там уж весь торг в драке, кто чем татар лупят. Помогать надо, дядька Голосей.
– Ладно, прежде к воеводе концевому[17 - Конец – самостоятельный район города, имеющий своё управление и даже собиравший в случае надобности отдельное ополчение со своим воеводой] беги, а уж он сам распорядится, что делать.
– Тятя, что против татар лучше – копьё или лук взять?