Тихое дыхание России

Нет-нет, это не из-за трех мышей, уцепившихся в нее! Храбрая мышь сама не смогла дойти до двери!

Храбрая мышь пыталась и пыталась, но обстоятельства были… очень тяжелые! В конце концов она решилась выпрыгнуть в окно, но тут дверь банально выломали. Ворвавшийся директор и прочие второстепенные личности спасли Храбрую мышь от участи стать Летучей мышью. Мыши открыли в себе дар телепатии и общим молчаливым решением стали молчать!

Дальше было неинтересно. Все и так знают это неприятное чувство, когда тебя распекают по делу. Можно сказать, что мыши были прибиты гвоздями к стене позора и не трепыхались. После распеканции мышей погнали на урок и там мышей так удивили, что они стали людьми.

Оказывается, не все стали мышами и сбежали с урока. Нашелся один человек, пришедший на физику. А добила нас новость, что нас хотели отпустить пораньше. В этот момент мыши превратились в людей.

Уже потом я узнал, что главные заводилы хотели отстать от толпы и сбежать сразу, но толпа превратила их в мышей, и они послушно забежали в норку-класс вместе со всеми.

Весна. Пора начинаний. И все, что имеет начало, имеет и конец…

Нужная книга

В школе номер семнадцать жила-была учительница физики. Не было в ее жизни ничего сказочного, но были дети. Иногда непослушные и непонимающие, а иногда и внимательные и все понимающие. Была также у нее страсть с раннего детства к книгам, и она хотела привить ее детям и даже обставила свое рабочее место учителя разными книгами, но никто ими не интересовался. Шли двухтысячные, и только-только зарождавшийся интернет был во много раз интереснее пыльных книжек, особенно если их приходилось по нескольку часов в день мурыжить по заданию свыше.

В этой школе учился и я когда-то. Я был таким же ребенком, как и остальные, так же любил возвращаться домой, а не брести в школу, так же любил, когда задавали меньше уроков, а не учить до ночи, так же любил побегать с друзьями, а не стоять рядком перед директором за хулиганство. Если что-то и выделяло меня среди других, то это чтение, а уж читать я мог бесконечно долго. Бывает, усядусь за книжку и выпадаю из реальности до ночи.

Разумеется, я сразу заметил книжки в кабинете физики – и что это были за книжки! Они обещали открыть тайны космоса и океана, уводили в глубины разума и тела, раскрывали новый мир! Но я стеснялся попросить их. Мне казалось это недопустимым – взять книгу учителя. В конце концов любопытство перебороло стыд, и мир этих книг был открыт для меня. Чего там только не было! Не было слащавых любовных романов, не было раздражающих расследований детективов, не было безвкусных журнальных и газетных сенсаций. Были факты, статьи и тайны.

Вот однажды устроила учительница викторину по физике. Стала задавать вопросы, и вдруг я замечаю, что отвечаю на них чуть ли не единственный в классе. Она не успеет произнести, а я уже знаю ответ. В итоге я победил и встал ради оваций. Мне рукоплескал весь класс! Это было настолько приятно, что я до сих пор помню эти звуки. Я был невероятно горд собой!

Это было единственное запомнившееся счастливое воспоминание о школе.

Гуси

В деревне у нас были гуси.

Ну как гуси… сначала были кролики, потом кроличьи клетки, а позже на свободное место пришли гуси. Гуси как гуси, но почему-то клетки пропали, а они ходили такие бодрые, быстрые, смелые пару дней.

Выводили их на мясо, но выводиться со двора они не хотели. Страшно им было. Пару раз видел, как они вырывали друг другу перья и обдирали березу. Не понимал, зачем гуси это делали, пока не пришел участковый с берестяными грамотами о жестоком обращении с животными. Наш с ним спор так напугал гусей, что они сами вышли со двора. И им это понравилось! Теперь у них был целый мир, которого можно было бояться.

По осени их стал звать инстинкт. Выйдут кучкой со двора, пощиплют, пощиплют травку – и на дорогу. Развернут крылья, помахают, покричат – и полетели! Аж целый квартал пролетали.

Как славно, когда летишь в стае. Громко кричишь, крыльями машешь, ногами перебираешь. А мне возвращать. Эх…

Перед тем как полететь, им нужен вожак, чтоб испугал, да по-новому чтоб перья дыбом стали!

– Мы не полетим без должной причины!

– Да! Мы птицы гордые!

– На самом-то деле мир и не страшный!

– Вода подорожает!

И полетели.

– Гречка пропадет!

И полетели.

– Сахара не будет!

И полетели.

И каждый раз возвращать. Брать хворостину, надевать галоши и топать.

– Мы экспортирующая сахар страна! Забыли, что и гречка никогда не заканчивалась!

– Но ведь это возможно…

Под Новый год мы ели гусиное мясо.

Мама вдруг переполошилась:

– А вдруг макароны закончатся!

Смотрю, а у нее за ухом перо. Выдрал. Подумал. Пошел к зеркалу.

Медузы, комары и спички

Земля является третьей планетой, отстоящей от Солнца, и все мы живем в странах третьего мира. Хех, но даже Солнце – лишь желтый карлик. Так что мы – жители третьего мира желтого карлика! Можно ли этим гордиться? Возможно, если ты попал на море, купил печеньки за полцены или сдал курсач. Нужно что-то приятное в жизни, чтобы не замечать горькую правду жизни. Иначе – тоска, водка, стихи. Хотя стихи пишет отец, который в который уже раз совмещает написание, флирт и желание получить отзыв.

Так и не понял, насколько я похож на отца, этого недавно появившегося в моей жизни человека – или млекопитающего? – его чаще Ежом зовут, чем по имени. Да и похож он на него, внутренне. Хотя страсть к придумыванию у меня от него.

Сидящая на третьем от иллюминатора кресле женщина приятной окружности в который уже раз благодарит отца за стихи и быстро сбегает с приземлившегося самолета. Отец и я сидим до последнего, и даже стюардессы не верят, что мы когда-то были вне этих кресел. За их милыми улыбками, провожающими нас на автобус, скрывались ужас от осознания, что мы ушли, и удивление, что мы вообще существуем.

Крым встречал нас отсутствием солнца, магазинов и такси. Правда, скоро солнце взошло, магазины открылись в двенадцати километрах от аэропорта и такси прибыло. Типичный таксист, за зиму разобравший всю ситуацию не хуже аналитиков с дивана, сумел за поездку раскрыть все экономические, политические и этические последствия перехода полуострова к России. Когда мы разгружались у домика друзей, я не удивился, когда пробегавшая мимо кошка поклонилась ему и помогла нам занести в дом сумки. Как же грустно, что в этом мире все решает влияние.

Еще грустнее, что все в нашей жизни определяет случайность. Закономерная случайность, но все же. Вот и ищем мы смысл там, где его нет, – в спичках, в медузах и комарах. Не зная, не предполагая, не надеясь, все идем по жизни и приходим к морю. Точнее, на берег Крыма. И что я там увидел? Море. Пляж. Медузы. Суп из медуз. Жаль, я не настолько извращенец, чтобы купаться в супе. Это уже какое-то vore[2 - Vore (от лат. vorare – «пожирать») – вид фантазий, связанных с получением удовольствия от процесса поглощения живого существа.] получается.

Дабы не поддаваться общему безумию, решил разжечь костер. Костер. Картошка. Соль. Чувство испеченной в собственной черной кожуре картохи с солью. Мня. Вкуснее получился только кофе с горьким шоколадом поздно вечером.

Настрой у меня был что надо, но у производителей из города Пинска Беларуси было другое мнение. Первая спичка выдавила из себя дым вместе с парафином и солью и не дала даже искры. Головка второй зажглась и улетела. Я грустно проводил ее взглядом и достал третью. Она не была такой безбашенной, но все равно показала характер. Вот КАК? Как можно загореться, потухнуть и снова зажечься? ЧТО ЭТО БЫЛО? Пока я решал этот вопрос, спичка догорела. Плюнул, купил зажигалку и, высыпав весь коробок, с улыбкой смотрел, как горят спички.

Жаль, что такое нельзя сделать с комарами. За несколько дней лета на моем подоконнике образовалась коллективная могила кровососов. Если тенденция продолжится, то следующим летом у меня будет кладбище домашних насекомых. Правда, крымские комары оказались менее суровыми, чем московские. Или это был спецназ из Челябинска? Прилетел, чтобы через три с половиной года избавиться от свидетеля? Не знаю. Не видел. Много слышал.

Комар-спецназ прилетел за все мои грехи перед комариным родом. Жужжит под самым ухом ночью, днем не видно, и даже ночью если попытаться поймать на горячем, то все равно не присосется. Все остальные сядут себе на стену, белую иль черную, и бей их, а этот… жужжит себе и жужжит. Даже «Рейд» на него не действует, а даже, наоборот, привлекает других. Видно, ночью он поливает ловушку для комаров особой дрянью, и наутро ты встать не можешь от веса налипших на тебя комаров.

Хотя что это я говорю. Пьют кровь только комарихи. Значит, и воевать против меня послали женщину. А комары – это безобидные, но большие создания, питающиеся соком. Вот такая дискриминация по половому признаку. Комары-сексисты посылают бедных самок на опасную работу, а сами спокойно пьют на кухне чай с пыльцой.

Взял медузу в руки. Она даже не была ядовитой. Так почему их было так много? Охренеть как много. Люди будут в этом… нет, они уже купаются.

И отец там же, в этом супе. Ну да. Ежи медуз не боятся. Они культурно отдыхают, как будто не замечая, что при каждом гребке медузы покрывают их тела. Не видят, не хотят видеть. Не хотят слышать комаров. Не обсуждают их. Они же культурные.

Правда, они хорошо обсуждают шашки. Я еще у дедушки учился им, а тут и отец в них постоянно играет. Много играли. Ни одной победы. Надо было не поддаваться при выборе игры на послеобеденное время. Но как иначе завершить камень-ножницы-бумага, если у нас постоянно ничья?

Хотя не все были такими мирными. Вечером отец познакомил меня с нашим соседом, начинающим литератором.