Зудемон

Митька рассказывал истории о том, как эти парни «закрыли» несколько точек на Васильевском после того, как там отказались платить за крышу. Одному хозяину кафе на Лиговском проспекте сломали ноги за то, что тот связался с конкурирующей группировкой.

– Не хочешь платить – готовься к проблемам, – ухмыльнулся Митька, заметив, как Валера сжал кулаки.

Сенной рынок был настоящим лабиринтом, где под видом торговли прятались сотни нелегальных дел. Там всё кипело: торгаши в спортивках, бабки с самодельными вареньями и челноки, гоняющие товары из Польши. Валере здесь нужно было научиться «работать» по-взрослому. Митька привел его на рынок и сказал коротко:

– Сегодня твой день, Валера. Поработай с этими уродами.

Первый торговец, с которым они столкнулись, был парень лет тридцати, торгующий кожаными куртками. Видя их, он сразу потянулся за кошельком, зная, что спорить с ними бесполезно.

– Мить, да я ж все вовремя плачу, сам знаешь, – пробормотал он, вытягивая мятые купюры.

Валера почувствовал, как кровь прилила к лицу. Это было его первое задание, и он понимал, что нужно делать всё правильно.

– Давай, не тупи, – сказал он, удивляясь своему хриплому голосу. – Если всё ровно, плати, и будет тебе счастье.

Митька с улыбкой наблюдал, как Валера берёт деньги, чувствуя, как в его груди разгорается странное тепло. Это был первый раз, когда он почувствовал власть, хоть и грязную, но всё же власть.

Однако спокойствие вскоре разрушилось: на рынке появились новые лица – бандиты из Малышевской ОПГ. Их главарь, по прозвищу Рыжий, бросил взгляд на Митьку и Валеру, и это было начало конца спокойного дня.

– Эй, ты, лопух, куда прешься? – закричал Рыжий, его руки сжались в кулаки.

Валера замер. Это был его первый серьезный вызов.

– Пошли вы на хрен, уроды! – резко выпалил Митька, выхватив нож из кармана.

В следующий миг нож вошел в бок одного из бандитов, а Рыжий кинулся в атаку.

Началась драка, и Валера, растерявшийся на секунду, схватил стул и обрушил его на голову Рыжего. Глухой звук удара, крик и кровь на полу рынка – всё смешалось в один ужасный миг. Торговцы, затаив дыхание, смотрели, как Митька и Валера, оставив лежащих на земле бандитов, уходят с рынка.

После этого инцидента жизнь Валеры изменилась навсегда. Теперь он знал, что уже не вернётся к прежнему. Митька учил его выживать в этом новом мире, показывая, как обращаться с оружием, как выбивать деньги из должников и как не оставлять следов. «Этот мир – для сильных, – повторял он. – Либо ты, либо тебя».

Они прибыли на Лиговский проспект, чтобы разобраться с владельцем кафе, который решил не платить за крышу.

– Он что, совсем охренел? – с раздражением бросил Митька, когда они подошли к заведению. – Валера, делай что должен.

Валера вошел в кафе, где стоял запах дешевой еды и перегара. Хозяин, пожилой мужчина с грубыми руками, пытался сопротивляться:

– Ребята, я ж не могу, я уже всем задолжал.

– Ты что, дед, забыл, кто тут батька? – яростно выкрикнул Валера, чувствуя, как в груди разгорается гнев. Он больше не был тем наивным человеком, каким был раньше. Теперь он стал частью этого жестокого мира.

Вернувшись домой, Валера словно на автомате прошел по узкому коридору коммуналки, стараясь не замечать запахи старой плесени и дешевого табака, смешивавшиеся в удушающую вонь. Когда он подошел к своей двери, из-за спины раздался знакомый ворчливый голос:

– Опять ты? Опять мои спички стащил, гад? – Галина Ивановна, соседка, известная своими вечными придирками, стояла в дверях своей комнаты, сверкая глазами от негодования.

Но Валера в этот раз даже не замедлил шаг. Он прошел мимо, случайно толкнув её плечом, словно её слова были всего лишь фоновым шумом. Галина Ивановна продолжала что-то бурчать себе под нос, но его это больше не волновало.

Он устало открыл дверь в ванную комнату, скрип которой эхом разнесся по затхлому коридору. Тусклый свет одинокой лампочки, обвитой паутиной и покрытой налетом времени, дрожал, отбрасывая зыбкие тени на облупленные стены. Кафель на стенах, некогда белоснежный, теперь был испещрен трещинами и пятнами от старой ржавчины, а под ногами хрустел песок, занесенный кем-то с улицы.

Валера наклонился над старой эмалированной раковиной, вокруг которой темнели следы постоянной сырости, и включил кран. Ржавая вода потекла медленно, и он начал умываться, смывая с лица кровь и грязь сегодняшнего дня.

Когда он поднял голову, чтобы взглянуть в старое, мутное зеркало, его взгляд замер. В тусклом свете его глаза на мгновение стали полностью черными. Он вздрогнул и отшатнулся, но тут же увидел, что глаза снова приобрели обычный цвет. Тяжело дыша, он снова посмотрел на себя, словно пытаясь убедиться, что это был всего лишь мираж. Комната вокруг него словно сжалась, давя холодом и сыростью, напоминая, что этот мир был таким же серым и безысходным, как и его мысли. Валера еще раз взглянул на своё отражение в зеркале, сердце его бешено стучало. Он тихо, почти шепотом, выдохнул:

– Черт-те что…

Его голос, прозвучавший в пустоте ванной комнаты, казался чужим и от этого ещё более пугающим. Он не знал, что это было – усталость, сводящая с ума, или действительно его душа начала темнеть, подчиняясь новой реальности. Внутренний холод нарастал, сжимая сердце ледяной рукой.

Медленно выйдя из ванной, Валера направился в свою комнату. Шаги его глухо отдавались в узких коридорах коммуналки. Он закрыл за собой дверь и, не раздеваясь, подошел к столу. С некоторым злорадством в глазах он достал из кармана деньги, которые заработал сегодня на своём первом рэкете. Он аккуратно пересчитал их – 40 рублей, которые словно воплощали в себе новую мощь и возможности, которые открылись перед ним.

Едва заметная усмешка появилась на его лице. Он кинул деньги в старую шкатулку, где хранил свои прежние сбережения – 12 рублей и 42 копейки. Контраст между этими суммами был резким, как удар хлыста. В этих сорока рублях было что-то особенно заманчивое, почти опьяняющее – они не имели ничего общего с теми копейками, которые он собирал копейка к копейке честным трудом.

Валера сел на кровать, ощущая, как внутренний мир раскалывается на части. В прошлом эти 12 рублей были символом стабильности, каждый рубль добыт потом и кровью, а теперь они казались жалкими в сравнении с тем, что он мог достичь за один день. Он понимал, что в этих сорока рублях, которые сегодня бросил в шкатулку, была вся его новая жизнь – грязная, опасная, но чертовски захватывающая.

Он тихо, почти шепотом, произнес:

– Вот же дерьмо… – тихо, почти шепотом, произнес Валера, чувствуя, как новая реальность захватывает его, погружая в нечто темное и опасное. Он сел на кровать, осознавая, что эти 40 рублей, которые теперь лежали в шкатулке, символизировали новую жизнь, полную риска и силы, которую он никогда раньше не испытывал.

Вдруг его размышления прервал громкий стук в дверь. Валера вздрогнул, инстинктивно напрягшись. Кто-то настойчиво стучал, и в его голове сразу всплыли мысли о проблемах сегодняшнего дня – может быть, это милиция, может, уже кто-то из тех, с кем он сегодня имел дело.

Он открыл дверь, за ней стоял сосед – Петрович, всегда мрачный, с вечной сигаретой в углу рта.

– К телефону подойди. – голос его был сух и без эмоционален, как всегда.

– Кто? – спросил Валера, стараясь держать голос спокойным, но внутри всё холодело от мысли, что это может быть началом новых проблем.

Петрович посмотрел на него с еле заметной усмешкой и бросил через плечо, уходя:

– Жена. Говорит, мол… тебя хочет.

Валера прошел через узкий, тускло освещенный коридор к телефону. Над аппаратом, висящим на стене, красовалась старая надпись, написанная от руки: "Долго не занимать". Рядом висел пожелтевший плакат с изображением улыбающегося рабочего, который призывал поддерживать чистоту и порядок. Телефон был древним, с дисковым набором, и когда Валера снял трубку, она оказалась чуть липкой от времени и многолетнего использования.

Он прислушался к тишине на другом конце провода, ощущая, как внутреннее напряжение вновь нарастает. Голос бывшей жены на другом конце линии был неожиданным и, в какой-то мере, неприятным сюрпризом.

– Валера, это я… Ты помнишь, что завтра у нашего сына день рождения? Ему исполняется 15 лет, – сказала жена безо всяких эмоций.

Валера сжал трубку сильнее, внутренний комок неприятных ощущений нарастал.

– Помню, – глухо отозвался он.

– Он бы хотел увидеть тебя… Может, ты сможешь что-то подарить ему? Он давно мечтает о костюме "Adidas", но я понимаю, что это дорого… Хотя бы Турецкий.

Валера бросил мысленный взгляд на старую шкатулку, где хранились последние 52 рубля. Турецкий костюм стоил не меньше сотни, и этих денег явно не хватало. А ведь хотелось подарить настоящий, фирменный "Adidas". Но где же взять пятьсот рублей за один день, а точнее – за утро? Эта сумма казалась непосильной, почти фантастической, но мысль о том, чтобы порадовать сына, не отпускала.

– Я что-нибудь придумаю. Как он? – спросил он, едва сдерживая себя.

– Нормально. Стараюсь, чтобы у него всё было хорошо. Ты мог бы хоть что-то для него сделать, Валера… хотя бы раз, – сказала жена с лёгкой ноткой упрёка, которая, казалось, всё-таки проскользнула в её голосе.

Он замолчал, чувствуя, как эти слова больно резанули его изнутри.