Моя «Аэрогеология»

Моя «Аэрогеология»
Виктор Музис

Книга содержит различные эпизоды из опубликованных ранее рассказов о работе, быте, приключениях и происшествиях автора в составе экспедиции "Аэрогеология" в районах заполярной Якутии – в Забайкалье, на Колыме, в Верхоянье, на Сибирской платформе и Анабаре. О рыбалке, охоте и природных условиях тех мест. О различных приключениях и происшествиях.

Книга представляет собой полный сборник мемуарных рассказов автора о работе в таежной Якутии от первого сезона до последнего.

Фотографии на обложку и в текст взяты из коллекции автора и его коллег-приятелей Геннадия Иванова, Александра Миледина, Дмитрия Израиловича.

Виктор Музис

Моя "Аэрогеология"

Вступление

18-ти летним парнишкой, под звон колоколов Елоховской церкви, я закончил среднюю школу № 345–11-ти летку, что находилась во дворах рядом с церковью. И передо мной встал выбор – или поступить в какой-нибудь ВУЗ (чтобы не идти в дворники), или загреметь в Армию. Многие, после школы, думали о поступлении в институт. Мне кажется, все равно в какой, хоть в мясо-молочный, но лишь бы поступить – ведь это так престижно. Ну, а мне куда? Никакой тяги ни к чему я не испытывал, никаких талантов в себе, могущих повлиять на мой дальнейший жизненный путь, не находил, и решил идти по стопам отца, а он был геологом.

Сдав документы в МГУ на геологический факультет и с грехом пополам сдав экзамены (я ведь не представлял толком, как надо готовиться), я не прошел по конкурсу, чему и не удивился – ведь он был 21 человек на место! Хоть двоек не нахватал, и то радует!

Что дальше? Забрать документы и попробовать поступить еще куда-нибудь? Например, в Стали-Литейный, там тоже есть геологический факультет. И я поехал забирать документы… Пришел в учебную часть… и о чудо! Всего одна фраза, а окрылила она меня на всю оставшуюся жизнь!

– А вы не хотите поступить на вечернее отделение? – спросила сотрудница учебной части, держа в руках мои документы.

Я даже растерялся от такого счастья… Видно у них произошел такой отсев на вечернем, что они стали набирать из непрошедших «дневников». А мне какая разница? Лишь бы стать студентом и получить диплом в конце обучения.

И перед друзьями по двору было чем гордиться. И даже суровая школьная учительница по математике, которая собирала сведения о выпускниках и которая буквально тащила меня за уши по геометрии, удивленно порадовалась за меня – значит не напрасны были ее старания.

Отец, видевший как я готовился, тоже видно удивился, но порадовался за своего «балбеса» и предложил учиться и не работать, но я так не мог, не мог я сидеть на шее у родителей. Фиктивную справку для учебной части МГУ, что я работаю в экспедиции, отец мне достал в отделе кадров. А по весне он устроил меня рабочим в геологическую партию. Принять постоянным сотрудником было сложно, но было правило – если человек проработал больше полугода, его зачисляли постоянным сотрудником автоматически. А друзей у отца, чтобы проделать такое действие, было предостаточно. У хороших людей всегда много друзей!

= = = = = = = = = =

«Поглядим, ведь я бывал и там!»

В. С. Высоцкий

Забайкалье

Подготовка

И вот в марте 1966 года в моей трудовой книжке появляется запись: «Зачислен на временную работу на должность младшего техника» и круглая печать «Аэрогеологическая экспедиция № 8. Всесоюзный аэрогеологический трест (ВАГТ)». Я был оформлен в партию Федоровского В. Г. Сначала, чтобы чем-то занять меня, мне дали отчет за предыдущий год и сказали почитать. В партии геологами работали Юра Николаев, Люба (его супруга) и Тамара (прекрасно ее помню, но фамилию забыл). Был еще техник-радист-хозяйственник Юра Михеев. Несколько дней я тупо просидел за выделенным мне столом, читая отчет и ничего в нем не понимая, а затем принял участие в подготовке и сдаче очередного промежуточного отчета. Отчеты за проделанную за год работу защищались и сдавались тогда каждый год, правда карты выпускались из картгруппы на кальке. А окончательный отчет выпускался с геологической картой на ватмане.

Готовясь к предстоящим полевым работам я задумался о приобретении соответствующего ножа и мне помогли «достать» великолепную красивую финку с наборной цветной пластиковой ручкой. Такие финки делали «сидевшие» дядьки. Ножны к ней сдал сам из двух деревянных планок, склеил их БФом, сбил обувными гвоздиками и отшлифовал наждачной бумагой. Для крепления к поясному ремню, проделал две маленькие дырочки и вдел в них тонкий кожаный шнурок. Финка крепилась спереди справа, свободно висела не мешая движению и всегда, что называется, была под рукой. Так что к предстоящим сражениям с дикой природой я был готов и при оружии. Могу заметить, что уже в поле Юра Михеев сказал, что сталь финки мягкая и в доказательство стукнул лезвием своего ножа по лезвию моего. И на моем осталась зазубрина. Я сильно разочаровался в своем приобретении и без сожаления в конце сезона отдал финку Юре, который ее и выпросил. В последствии я об этом пожалел, так как для чистки рыбы или разделки добытых птиц и крупных животных (оленей, сохатых и горных баранов) она бы очень даже оказалась бы удобной.

Москва – Чара

ИЛ-18

В конце мая состав партии, набрав рабочих, вылетел к месту полевых работ. Партия проводила геологическое картирование в районе Чары с базированием от одноименного поселка.

Авиабилеты приобретались интересной формы: они выписывались на одного человека с припиской «с ним… человек». А сбоку на билете были отрывные талоны для смены пунктов-городов пересадок (до трех талонов).

ЛИ-2

Наш авиабилет выглядел так: город вылета – Москва, фамилия старшего группы (с припиской, сколько с ним человек), и два талона для пересадки Москва-Чита и Чита-Чара. Сначала на ИЛ-18 до Читы, где ждем на базе экспедиции вылета в поселок Чара на ЛИ-2. А там, на базе получив телогрейку, противоэнцефалитный костюм (попросту «энцефалитку»), резиновые сапоги и портянки, на вертолете МИ-4 в район работ.

МИ-4

Базовый лагерь. Случай с поварихой

Базовый лагерь в районе работ всегда выбирался в центральной части выделенного для съемки «листа», но так, чтобы он был на реке. И для души простор, и рыбалка тебе пожалуйста, и заброска отрядов во все стороны одинакова. Для отработки геологического картирования партии был выделен так называемый «сдвоенный лист», поэтому в состав сотрудников были добавлены еще геологи – Юра Найденков, Сима Панкина, Ким (кореец – хорошо помню его физию с узкими глазами, а вот фамилию забыл), Лева Нусинсон и Саша Свиридов.

Базовый лагерь был «разбит» на берегу реки Апсат, река еще была покрыта толстым слоем ледяной наледи, в средней части которой была узкая промоина, по которой бурлил, зажатый как в тиски, стремительный поток.

Работать предполагалось с оленями, но их все не было, и мы развлекались, наслаждаясь бездельем.

Палатка старой конструкции

Я жил в палатке, где в задней ее половине по всей ширине были построены единые нары-настил из жердей. В передней части сбоку стояла печка с выводом труб дымохода вверх.

Надо сказать, что такая конструкция быстро показала свою несостоятельность: частички пепла-угольков вылетали вверх из-за хорошей тяги, а затем опускались вниз прямо на полотно брезентовой крыши и прожигали в ней дырки. Со временем выходное отверстие для установки металлической разделки стали делать сбоку и срок службы палаток заметно увеличился.

Также, новые палатки стали выпускаться с тамбуром, под которым очень удобно было складывать заготовленные полешки-дрова для печки.

За время вынужденного простоя случилось одно происшествие, когда всеми любимая повариха, находясь под хмельком от браги, угодила в ту самую промоину. То ли за водой пошла, то ли еще что… Как только жива осталась…

Палатка новой констрекции (с навесом)

Один…

Чтобы не терять время из-за простоя, решено было разойтись отрядами в выкидные маршруты дня на три – четыре. Что и было сделано. Все разошлись, лагерь опустел, только меня оставили – то ли сторожем, то ли пожалели, что с непривычки буду только мешать… Сказали, чтобы ждал оленей…

Мне разрешено было перебраться в начальскую палатку и я несколько дней провел в ней. Она была старенькая и выгоревшая до белизны, но зато в ней было светло и легко было избавиться от залетавших комаров. На полках были кое-какие книжки, так что я не скучал.

Заодно отдыхал от комарья, от которого просто некуда было деться, когда я жил в общей палатке в пятером. Постоянно кто-то выходил и входил, занося на спинах очередную порцию этой жаждущей крови своры. Особенно мучительно было по ночам: жарко, а из спального мешка носа не высунешь, тут же вцепятся.

Я мазал лицо диметилом, но его хватало максимум на час, а потом мажся снова. А спать-то хочется. Вот и мучаешься не понятно от чего больше – от жары или от комарья.

Очень они доставали и при выходе из палатки, когда нужно было что-то приготовить себе поесть, а затем и посуду помыть. Но с грехом пополам продержался несколько дней.

Народ стал возвращаться и я перебрался опять в нашу темную обитель, где было весело от бесконечных баек и историй, но невыносимо от комариного засилья.

Начало полевых работ

Но, наконец-то, в составе небольшого отряда нас перебросили вертолетом на речку Сакукан, в среднее ее течение. Обустроив на берегу среди леса лагерь, мы стали совершать из него маршруты в горы. Энцефалитка хорошо защищала от комаров, диметил носил в плоском флакончике из-под духов «Красная Москва», а брючины иногда напускал поверх сапог, чтобы в них при ходьбе по кустам не сыпался всякий сор пополам с комарами.

Я ходил в маршруты с Найденковым Юрой, а вторым рабочим был его брат, такой же длинноногий. Бывает, перепрыгнут по камням ручей, а я суечусь, мне не перепрыгнуть… Ищу место попроще. В наши рабочие обязанности входило шлихование водотоков и снятие замеров радиометром через каждые 200 м. День я с радиометром, в следующем маршруте Юрин брат. Мы, почему-то, шутили – «без радиометра хоть на край света».

С Юрой было весело – он постоянно улыбался и шутил над нами, развлекая заодно различными байками, анекдотами и поговорками. Он даже научил нас играть в преферанс. В маршрутах мы, бывает, поднимались по распадкам до самых вершин и проходили по гребням водоразделов, чтобы спуститься вниз по соседнему распадку. И тогда с вершин открывался такой вид на окружающие дали, что казалось, весь мир под ногами.

Подъемы давались мне не легко, но я старался этого не показать. Но был одно восхождение, когда я так выбился из сил, тело стало словно ватным и я остановился, не в силах идти дальше. До водораздела метров 100–150, а я сдвинуться с места не могу. Сначала напарник снял с меня рюкзак, я прошел пару метров и опять встал. Тогда он взял меня за ру ку и повел за собой. Я медленно шел, но все-таки шел. Дойдя до перевала я просто рухнул на землю… Когда мы стали спускаться, все прошло. Юра предположил, что я напился воды при подъеме, поэтому и ослаб. С тех пор в маршрутах я старался не пить, ну так, самую малость, пару глотков если приспичит.