Земля последней надежды – 1. Дети конопатого бога. Всеслав Чародей 2.1.

Он уже открыл было рот, чтоб об этом сказать, но уловил насмешливо-испытующий взгляд единственного глаза Хмеля и понял. Впился взглядом в сосну.

Шишек не было.

И только уже когда напряг глаза до рези, различил у самой макушки несколько малюсеньких тёмно-зелёных пятнышек. Два или три.

Лук оказался намного туже охотничьего, но Невзор справился и быстро завязал тетиву. Наложил стрелу, вскинул лук, сметил лёгкий ветерок и выстрелил.

Дрогнула ветка, осыпалась пожелтелая прошлогодняя хвоя. Невзор сбегал до сосны и воротился, торжествующий, неся стрелу с насаженной на неё шишкой.

Старые вновь переглянулись, на сей раз даже не сумев скрыть одобрения.

– Ну, по крайней мере, в одном точно не соврал, – буркнул наставник Ясь.

– Лук отдай, – бросил наставник Хмель. – Ишь вцепился… силу почуял его?

Почуял.

Невзор не смог бы рассказать словами, что именно он почуял. Да, силу… странную силу, истекающую от настоящего боевого оружия, силу, рождающую уверенность.

Парень с сожалением протянул лук отроку.

Отец глядел с одобрением.

– А когда мне такой дадут? – не сдержался Невзор.

– Не дадут, – качнул головой Ясь. – Сам сделаешь.

– Сам? – поразился парень.

– Сам.

– Ну что, наставниче Хмель? – спросил из-за спины отец, и его голос странно и неуверенно дрогнул.

– Ничего, – прогудел Хмель, и в его голосе послышалось что-то весёлое. – Этот мальчишка нам подойдёт. Хвастать только, похоже, любит… да это дело для воина небольшая беда. Пообтешется, оцел окровавит… через года два, глядишь, и станет настоящим воем.

– Спаси боги за милость вашу, – поклонился Несмеян. Невзор остался стоять с открытым ртом. Это отец-то, который никому, опричь волхвов да князя, не кланялся?

Спохватился и поклонился тоже.

– А ты чего тут стоишь? – тут же обратил на него внимание наставник Хмель. – А ну бегом к отрокам!

Всё верно – раз тебя взяли, так чего тут около настоящих мужей мух ноздрями ловить? Отроку место с отроками, речей не ведущими. Науку ратную постигать.

Невзор метнулся в ворота и, уже нырнув под перекрытие, остановился около вереи и оборотился, словно кто-то шепнул ему. Нашёл взглядом отцово лицо, прикипел к нему глазами. Не на седмицу, не на месяц расстаётесь! И так вдруг стало жалко, что с матерью не простился.

И почти тут же к его ногам припал огромный скулящий косматый ком. Серый!

Пёс умоляюще глядел то на одного хозяина, то на другого. Отец чуть заметно кивнул. И почти так же едва заметно кивнул Наставник Хмель. И рука Невзора словно сама собой опустилась на косматый загривок Серого.

Отец снова ободряюще кивнул, и Невзор, заметив, что наставник Ясь как-то по-особенному неодобрительно оборачивается к нему, снова пустился во двор. Серый ринулся следом, весело крутя хвостом.

ГЛАВА ВТОРАЯ

ВЛАДЫЧИЦА ОЗЕРА

Варяжье Поморье. Вендская держава. Полабская земля. Зверино-море[6 - Сейчас озеро Шверинер-Зе, Германия.]. Лето 1066 года

В дубравах шумел ветер.

Рогволод Всеславич покосился на каменное лицо дружинного старшого, гридня Раха, вздохнул и прикусил жидкий ещё, едва начавший отрастать русый ус. Отцову гридню особо прекословить не будешь, а раз Рах Стонежич сказал, что надо спешить, стало быть, так оно и есть. Княжичу смерть как хотелось поохотиться, но на это не было времени – дружина Рогволода и приставшие к ней лютичи и глиняне спешили в Велиград, на общее вече.

Охоту Рогволод любил. Гораздо больше, чем, к примеру, государские заботы или званые пиры в княжьей гриднице (на которые, справедливости ради сказать, его отец начал звать только в последние два года, после сражения на Шелони). А вот сражаться ему понравилось. Рогволод опять вздохнул, вспоминая, как врубился в спутанный строй «мстиславичей» во главе дружины (вспоминая, как в том первом бою его, двенадцатилетнего мальчишку, оберегали с обеих сторон отцовы вои, он неудержимо краснел, но повторял про себя упрямо – врубился! врубился! во главе!). В бою была та же страсть, что и в охоте, то же волнение и бьющая в виски кровь. И кто бы осмелился сказать, что из него, не любящего скучных сидений с боярами и хмельных пиров с дружиной, не выйдет государя? Да и кому те сидения с боярами нравятся в четырнадцать-то лет? То ли дело – охота!

Рогволод перевёл взгляд на дорогу – поросшая густой травой едва заметная колея исчезала в ближнем лесу, за вершинами которого виднелась серо-голубая гладь Зверина-озера. За лесом стояли дымы – то ли горело что-то, то ли рыбаки на берегу озера жгли костры. Солнце садилось над лесом, и на волнах озера плясала дорожка багровых отблесков. За лесом кто-то пел сильным высоким голосом, слов разобрать было нельзя, понятно было только, что поёт женщина.

– Не пора ль на ночлег остановиться, княже? – почтительно и вместе с тем так, что невозможно было возразить, спросил Рах, почти поравнявшись с Рогволодом, но в то же время держась чуть позади, на одну конскую морду. – Солнце садится.

– Распоряди, Рах, – кивнул княжич в ответ, чуть погоняя коня, и вслушался в поющий женский голос, стараясь разобрать слова.

Нет, не разобрать.

Плевать, – подумал вдруг Рогволод решительно. – Не опоздаем с одного-то дня! Завтра поохотимся, тем более, дружине надо что-то есть!

Подорожники у его людей уже заканчивались, а не будешь же ради прокорма грабить тех, кого пришёл защищать от саксов и их прелатов. Хорош ты будешь защитничек!

Полоцкий княжич появился на Варяжьем Поморье в конце травеня. С ним было всего сотня полоцких воев, оторванных Всеславом от своей и без того невеликой дружины – впрочем, с Рогволодом в большинстве своём шли вои, прибившиеся к Всеславу недавно. Старшим в Рогволожей дружине князь Всеслав поставил гридня Раха, сына прибившегося к нему когда-то лютича Стонега.

Волхвы встречали Рогволода в устье Укры[7 - Сейчас река Ucker в Германии, в междуречье Эльбы и Зале.]. Бросив на побережье лодьи, полоцкий княжич с дружиной сразу же ринулся через земли лютичей в глубину Вендской державы. По пути его дружина обрастала воями из ратарей и доленчан – при вести о появлении в лютицких землях сына полоцкого князя, потомка Велеса-Чернобога, многие вои хватались за оружие, готовые биться хоть с самим императором. А призывы волхва Велемысла, ехавшего рядом с княжичем, подливали масла в огонь.

Рогволод знал, что от него нужно волхвам – послужить живым знаменем, явным знамением воли богов, явленной через своего великого отца, известного и на Варяжьем Поморье. Знал и то, что перехватить князя Годослава-Готшалка волхвы намереваются на саксонской меже, в Лучине[8 - Сейчас город Ленцен в Германии.], у глинян.

В Лучин Рогволод въезжал уже во главе дружины в три сотни воев. Княжич приподымался на стременах, озирал своё выросшее втрое войско, и его душу невольно переполняла гордость – за считанные дни он стал старшим над дружиной только втрое уступающей отцовской. Поневоле возгордишься, в четырнадцать-то лет.

Лучин его во многом отрезвил.

Города вендов не особенно отличались от виденных доселе Рогволодом городов кривичей и словен. Вместе с тем, они были очень похожи на вендские города в землях корси и чуди. В Кеси[9 - Сейчас город Цесис в Латвии.] на Ореховой горе Рогволод ранее бывал многократно, и увиденное в землях лютичей и варягов его совсем не удивило.

Не был отличием и Лучин.

Те же высокие рубленые стены, только замкнутые в кольцо, высились на берегу Лукницы[10 - Сейчас река Локнитц-Бах в Германии.]. Та же гладь Рудова-озера[11 - Сейчас озеро Рудовер-Зе в Германии.] невдалеке и тёмно-зелёная стена леса невдали. Прорезанные в валу ворота с рублеными стрельнями наверху. Почти всё – то же самое, что Рогволод видел дома, в кривской земле.

Поэтому он ни на мгновение не задержался, чтобы рассмотреть город с пригорка. Там более, что видно было – припоздали они.

Над городом стоял неумолчный крик, где-то уже полыхало пламя, валил клубами чёрный дым с проблесками огня, тревожно били колокола. В отворённых настежь воротах не было ни души – стража невестимо куда подевалась. Подивясь беспечности глинян, Рогволод только поторопил коня плетью. Не ударил, нет – лёгкого касания было достаточно, чтобы умница Бурко неодобрительно покосился на хозяина, переступил через брошенное поперёк дороги копьё и резко перешёл на рысь. Дружина тоже заспешила следом за юным князем, встревоженная криками, доносящимися из города. Чуть оборотясь назад, Рогволод краем глаза увидел, как кто-то из воев на скаку свесясь с седла, подхватил брошенное копьё – поделом раззяве, что его потерял.

На улицах тоже было пусто, и княжич (ан не княжич, пожалуй, что и князь уже) махнул рукой в сторону пожара. Гридень Рах только согласно склонил голову – князь решил верно. Где горит – там и люди.

Горел княжий терем – Рогволод почему-то сразу понял, что княжий. А на площади у ворот в теремной двор сражались две дружины. Треск и гул пламени сливался со звоном железа и криками воев.