Поток сознания. Проза, рассказы

Над миром царила Эммануэль. Она покорила всех простотой своих устремлений и фантазией воображения. Казалось, целую вечность эфир внимал красоте, и метелки антенн скребли небо в поисках ее бессмертного образа. Заветы монахов Тибета, история традиций, как рождается страсть и все в карнавальных масках праздника жизни. Все ждали, что она сойдет сейчас с экрана, ее незримая тень коснется жителей Земли, и начнется новая, продвинутая история ее развития. Мечты станут жизнью, а не наоборот. Многие почувствовали ее присутствие в своих делах, но многие так и не догадались, что там и как к чему прикладывается.

Дальше пошли помехи, пришлось модернизировать технику. Полную ясность в амурные дела внесла и почти поставила точку, но вовремя остановилась, крутая эротика с великим множеством всемирно известных коллекций. Там мы узнали, узнали и поняли о сексе все, что имел в виду Калигула, что он хотел сказать, но опять-таки не успел. Спасибо всем продвинутым людям за их усилия в области секс просвещения населения Земли. Нередко это единственный луч света, именуемый часто красным фонарем, сказавший хоть какую-то малую правду о неизвестном, тайном, потустороннем, о том, о чем не принято говорить вслух, но каким-то образом все как-то узнают. Пускай нарисованные ими образы будут памятниками этим дерзким и смелым первооткрывателям.

Однако, уважаемый огнетушитель, не пора ли сменить свое отношение к секс – делу? Это недурно, когда вы успокаиваете пламя страсти во время просмотра фильма. А в жизни каково? Давайте не тушить, а возбуждать огонь любви. Что Вы об этом думаете?

Телезритель «Понимающий».

Банкомат

Слушай, где мои наши деньги? – Обратился один товарищ к другому. – Что-то я их не вижу.

Видишь ли, друг мой, – отвечал тот: – Иду я вчера вечером, смотрю – продают. А мне очень надо именно это, искать потом, бегать будешь, а тут лежит, покупай только. Общие у меня были, вот я их и истратил.

Так в чем же дело, – удивился первый, – пойди, найди свои и положи их на то место, где общие должны быть.

Интересный ты человек, оживился второй, – Во-первых, то, что купил, может опять же для всех пригодиться. Ну, это сложный случай.

Тогда обязательно должен быть другой.

Есть и другой, более простой, но он оказался с приключениями. Пошел я к товарищу банкомату, вставляю карточку, говорю: отсчитай мне денег.

А он мне: – Попался. Ну ты, чувак, даешь, с претензиями. Знаешь ко мне сколько тут прибегают, тыкаются, обслужить просят, не тебе ровня. А ты с гонором явился. У тебя фифти-фифти! Ты, мужик, совсем из ума выжил. Я сейчас твою карточку продырявлю, сколько хочешь денег нарисую, вообще половину выдам. Иди, ищи правду где хочешь, доказывай правоту.

Ты почему такой злой? – Интересуюсь у него.

Злой! Ты вспомни, чувак, чего вытворял намедни. По затылку билетный автомат в автобусе бил, плохую купюру собрату моему, терминалу, подсовывал, когда за услуги платил, колесико в счетчике подкручивал? Пришло возмездие, пора отвечать за содеянное. Перед лицом закона стоишь, трепещи! Сейчас суд будет вершиться.

Я тебя, чувака, насквозь вижу, – пошел в атаку товарищ. Сейчас накапаю куда надо, звякну в одно местечко и тебя заменят на другой, более сговорчивый.

Не угадал, не угадал, – обрадовался и заорал банкомат. Видимо, он ожидал такой поворот событий. Сегодня выходной. Ты сейчас отсюда пойдешь и не найдешь себе места до понедельника, чтобы обиду высказать, поделиться горем хоть с кем-нибудь. До понедельника бушевать будешь, весь свет проклянешь за свою беспечность и невнимательность к гению технического прогресса. А я, банкомат, останусь здесь и буду совершенно спокойно стоять до самого понедельника, а, может, и до конца службы. Ты представляешь хоть сколько я стою. Тебе вовеки не снилось. Так что, гуляй, Вася, пиши письма мелким почерком. Длинные нигде не принимают, а короткие выбрасывают, читать нечего, никакой романтики, один практицизм. Ладно, найдется и для тебя две-три рванины. Забирай, если хочешь, подержи в руках минут пять. Не желаешь, извини, ничем не могу быть полезен. Выпихнул купюры, в сердцах некоторые порвал.

Товарищи сразу не могли сообразить, как тут быть. Потом подумали и решили обменять в банке плохие купюры на хорошие. Потом вспомнили, что нынче выходной, и написали куда следует, чтобы банкомат этот в любой день и час угомонить можно было. Пусть торжествует закон и порядок, а не беспредел.

В банке заинтересовались плохим поведением банкомата. К нему отправился специалист и объяснил упрямцу, что клиент им, чуваком, недоволен. На основании чего ему, банкомату, сейчас вправят мозги и наладят его личную жизнь и трудовую дисциплину.

Банкомат понял: попал на предводителя, о чем успел сделать сообщение в центр и возрадовался: вычислил гения!

Литературный образ

Мишка решил приобщиться к умному делу, писать рассказы. В детстве, совсем маленьким, он с удовольствием слушал сказки разных народов и жил в мире сказочных героев. Теперь он хотел нарисовать свой мир.

Для начала Мишка изложил на листочке бумаги свои приключения среди ребят своего двора. Мишка жил в городе и гулял во дворе, на который смотрели сразу несколько больших многоэтажных домов. Ребят и впечатлений всегда было много. Со своего двора они постоянно слышали шум города: шуршали колесами автобусы, троллейбусы, громыхали по рельсам трамваи, доносились обрывки разговоров прохожих, гудки электровозов. Ребята прислушивались ко всему, что творилось вокруг них, и начинали играть в этот большой мир взрослых людей: катались на лошадках, паровозиках, устраивали бизнес-лавочки, и «торговали» собранными цветами или камешками, а весной – снежками и сосульками. За доброе слово об них, людях, получай подарок-покупку.

Все шло своим обычным заведенным порядком. Мишка решил придумать что-то необыкновенное, потому что ежедневные занятия ему надоели. Немного поразмыслив, он потер рукой лоб и написал о приключениях ребят во дворе на манер фильмов, которые постоянно показывают по телевизору. Каково же было его удивление, когда он заметил, что все придуманные им события начинают свершаться. Это, конечно, вдохновляло неизвестного всем автора, проливало свет на причину всех происходящих вокруг нас событий и, по сути, на тайны, секреты мира людей: составь план, он и сбудется.

Однако, имели место некоторые недоразумения, неприятные моменты. Например, его оттрепали так же, как он расправился в своем рассказе с одним из своих противников. В чем тут дело, – никак не мог понять Мишка. Ведь вершить правосудие должен был именно он, а тут такая неурядица. Он обратился к своему деду с просьбой объяснить, в чем тут дело и почему такая несправедливость.

Какая же тут несправедливость, – удивился дед, – за инициативу, самостоятельную деятельность, за идею всегда страдать положено. Впрочем, можно здесь немного помочь, смягчить гнев общества за попытку вмешаться в его жизнь, за попытку, хоть и робкую, прикоснуться к тайнам управления им. Надо придумать литературный образ. Ты ведь чего написал: лично ты чего-то там раздоказывал, да еще не совсем спокойно себя ведешь, крылами машешь. Разве так можно? Криминал! Это прямо заявление в милицию на самого себя, на беззаконие, которое учинил. Другое дело – литературный образ. Назови этого деятеля, нарисуй словами его портрет, манеры, характер. Осуди его действия словами других литературных героев. Вот это правильно. Так в дурную историю не попадешь.

Мишка понял, что сотворил, и долго соображал, как помочь уже свершившемуся делу. В его воображении гулял образ литературного героя и никак не хотел соединиться с кем-нибудь из знакомых ему ребят. Какие же они герои? Самые обычные люди, разве что маленькие. Может быть, они из страны маленьких людей? Это опять сказки. Они порядком уже поднадоели. Наконец он придумал: говорить от неопределенного лица. Мол, кто-то где-то слышал, говорят, свершилось, вот-вот начнется и тому подобное; у нас, от них – Итого, одним словом.

Литературный образ выставил на показ табличку: простые сообщения, информация, сплетни и только. Фигурально развернулся и покинул голову Мишки. И то ладно, – подумал измученный мыслительной деятельностью ребенок и уставился в зеркало. Он строил сам себе гримасы, подмигивал, бормотал что-то, улыбался и придумывал, как бы поинтереснее чего-нибудь сказать, произнести, необычно обратиться, выразиться. Мишка надеялся, что литературный образ вернется к нему и подружиться с ним.

Однако, в зеркале показалось изображение мамы и послышался ее голос: Мишка, уже поздно, пора спать. Мама Мишки явилась как фея. Она стояла за его спиной в дверях. Свет из другой комнаты золотил ее волосы, плечи. Вся в белоснежном одеянии, она словно растворялась в полумраке Мишкиной комнаты. Голос звучал откуда-то издалека, из другого мира. Мишка заметил, что действительно устал, весь обмяк, расслабился, разомлел. Мама продолжала еще чего-то говорить, но он уже не слушал ее, собрал все свои чувства и отправился в мир сновидений. Мишка понял, испытал на себе магическое действие литературного образа, чего-то большого, правильного, авторитетного.

Командированный

Ну куда могут прогуливаться в этакую пору и весьма неопределенное время суток молодые люди? Конечно, просто так, по пустякам. Болтаться одним словом, только и годится, и можно, и разрешается, и ничего такого особенного из ряда вон выходящего. А что они могут думать при этом? Вероятно, тоже самое.

Явившись в известный город, наш герой поинтересовался насчет цен на базаре, узнал, о чем говорят и толкуют парадные подъезды, чего замышляют завсегдатаи кабаков, по той ли дорожке гуляет актер, что где подают на обед, хорош ли голубчик, на кого полагается в своих рассуждениях общественное мнение, кто именно провожал секретаршу, что придумали господа офицеры, клюнул ли тот друг на удочку, в какой час грянет и разразится и как давно была в последний раз проверка.

Картина, представшая его взору, имела потрясающий успех и необъяснимое толкование. По улицам города, наполненным светом уличных фонарей и витрин, спокойствием и прохладой, после затяжной жары мчались, проносились и степенно разворачивались разные автомобили. То легкие, статные и элегантные формы современного дизайна, то вдруг какие-то старые модели, похожие на сгорбившихся пожилых людей или малышей, выпучивших глаза и старающихся при случае не упустить возможность поозорничать, забраться, закарабкаться на тротуар, как будто в богатые закрома или заступить за какую-то грань, за черту чего-то необычного. Казалось, троллейбусы плетутся как человечки, которые учатся ходить, и потому держатся поначалу за провода, чтобы не упасть, часто останавливаются, отдыхают и думают, как им быть дальше.

А рядом кварталы, многоэтажные дома. Там люди живут. Цивилизация! Столица края или губернии зовется обычно провинцией. Сюда попадают люди со стороны настоящей столицы и потому по праву справедливо, по их уразумению, называют такие города заштатным словом. Когда же добрался до этаких высот из разных уездных городишек и потратил при этом по дороге половину своих сил и возможностей, невольно слетает с уст опять-таки это же слово – провинция. Мол, мысли то высокие, а дела земные, а вот мы то и вовсе неизвестно где.

Что же касается этих уездных небольших городов, тихих уютных местечек, так потому они так и обозначены, что все жители здесь куда-то спешат уехать. В больших городах это не так заметно, а здесь народу поменьше и получается своеобразная атмосфера, характерная именно для таких городишек. Крестьяне торопятся вовремя отправиться до дома с базара, чиновники по своим делам в волость, в Петербург, в столицу, молодые люди на свет посмотреть, за границу. Уж очень тошно, когда про тебя в такой далекой глуши никто не знает. Не пропадать же, если показаться негде и некому. Все кругом свои, знакомые, неинтересно стилять. Бывает интересный случай, когда в этот город наоборот приезжают и находят тепло и уют. Но это отдельная история. В любом случае кто-то где-то уезжает и приезжает.

На другой день командированный человек никуда не торопился. Базарный день клонился к торжественному моменту своего великолепия, когда он, солидно прохаживаясь по многочисленным улочкам и закоулкам, минуя торговые ряды, добрался наконец до центральных рыночных павильонов. На прилавках царил незримый дух предвкушения пира. Тот момент, то ощущение, которое трудно вообразить, представить в суете, с которым очень нелегко согласиться в душе и уж тем более пропустить на суд зрителей и участников торжества. Все это будут вкушать! Хорошо ли это? Это все благие мечты, сказки, милые и приятные сердцу каждого человека, вовсе далекие от бытия и даже не касающиеся самого человека. Это картина праздника жизни со всеми ее радостями и увлечениями. Это редкие минуты торжества человеческого упорства и чувства величия его устремлений от близости праздника, можно сказать победы над вечными житейскими проблемами. Скоро благополучие, удовлетворение потребности, понимание необходимости самого процесса жития.

Смотрите сами. В какую цену торгуют мильон куриных сердец и печенок тоже разодетые на манер самих курей торговцы, за какие гроши начнут трепетать куриные желудки и в Вашей душе проснется властелин их сути и потрохов. А язычок то сердечку на ушко – щелк! Ножка с мозжечком улеглась на свиную голову и рыло то с пучком петрушки во рту уткнулось носом в кучу редиса и неразбериху завершает, полное достоинства, достатка, мудрости и спокойствия. Картина настоящая: пиши или фотки щелкай. А топориком да по самой мякоти тяп: вот и кусочек приятный на пенечке и как ангелочки индеек окорочка. С таким-то лакомством и товарищ Гусь с яблоками как поросенок с хреном осчастливит своим присутствием наши обетованные края. Так много вина и бочка селедки и пиво на вынос с собой в дорогу, и свинья подсунутая. Наконец, дива заморские и рыба морская и речная тоже.

А ведь это неистовое буйство, массовый психоз, – подтверждала голова другого, не менее именитого участника празднества, быка, философски рассуждая о смысле жизни. На что исполняющий обязанности окуня премудрый пескарь заметил своенравно, обращаясь к гражданке кефаль, – не пора ли карася в сметану? Ведь рыба царская идет.

А что народ? Его то и незаметно. Нет, не то, чтобы его не было вовсе. Наоборот, очень много народа, но шум от него, да и только, суета. Не слышно ни красного словца о товаре, ни прибаутки какой о казусе действа или некоторой странности положения его участников на прилавках. Цену видно, а характер не просматривается. На пир пришли, а их самих, для которых все старались, себя не щадили, ничего не трогает, не волнует. Смотрят и не понимают, не понимают!

Находившись таким образом по проспектам, командированный забрел наконец к одному общему приятелю и любимцу, чтобы посмотреть трезв ли он или по обычаю своему пьян, не брит и не лизан, и не жалован особой лаской окружающих его чертей, леших и домовых, в изобилии населявших все тайные уголки его жилища, с которыми всегда можно скоротать время в тихой мирной беседе.

В зале его комнаты стоит стол, поочередно в разных местах. Когда он стоит около окна, то между окном и столом располагаются два стула с ажурными спинками, их просто некуда больше поставить. Когда случается праздничный обед, а потом долго валяешься на диване, предоставленный своим мыслям, на этих стульях начинаются представления. Сначала там сидело двое ребятишек, болтали ногами, стучали по столу ложками, лизали их, хлопали глазами и разевали рты. Потом утихли и не хохотали больше.

После них начали являться черти: двое девок почти голых из-за стола выглядывают. То чинно сидят, то странно. Сперва девка была одна, потому что две – это очень аморально. Но она очень скучала и со временем нашла способ пригласить на посиделки подругу, такое же приведение, как и она сама. Не безобразничают и беседу между собой затевают. Волосы длинные, они ими укрываются. Заметят, что видно их становится, из синевы и мрака совсем вылезли, глазами и руками показывают куда, в какой угол комнаты они сейчас подаваться изволят, чтобы не зашумели на них, тишину не спугнули.

Командированный объяснил им суть проблемы и тайный смысл их существования в этих хоромах. Все дело в том, в какой компании рекомендуется идти по бабам и, полный наилучшего расположения духа отправился дальше. Нет, это надо с самими этими готовыми бабами и идти, других все равно не сыщешь, где же их найдешь? Разве что этих потеряешь, а найти вряд ли. Все такие необыкновенные, у всех такие запросы, не подойти близко даже в помыслах. А вот, если их мысленно прихватить, тут еще можно что-то угадать. Пустячок, а приятно. Это именно они, а не ты, катаются, гуляют, на людях красуются, чтобы тебе завидно было. Это им хорошо и прохладно, а тебе от этого не легче, ты службу несешь: за ними присматриваешь. Еще и проблемы могут возникнуть, – как же, мол, – идешь с красавицами, а других не приглашаешь? Не хорошо это. Как же это без нас? А! Бизнес надо, а не без нас. Не правильно, не годиться и вообще: на каком основании?

А так: как хорошо. Идешь и представляешь: все стрелочки навострены. При каждом шорохе, каждом колыхании сердечко у дам замирает, трепещет. Ах да Ох кругом слышится. Каблучком об асфальт ножки по мостовой чок да щелк. Наверно, прикосновения чуют, восхищаются. Гляди, сейчас приобщаться к великому делу начнут и исчезнут с глаз долой в страну обетованную. Нет, в этом никогда не было замечено нечистой силы, магии, чародейства и колдовства. Однако, каждый раз после этаких бесед, упражнений и занятий приходит ощущение приобщения к каким-то таинствам наших общеизвестных желаний, к какому-то миру понимания наших страстей и возможностей. Путешествие в атмосферу влюбленных.

А все началось с того, что командированный был большим проказником. Это он сам потом себя так назвал, потому что ходил по городу и хотел, как все нормальные люди, познакомиться, поговорить с каждым привлекательным человеком, достойным его внимания, желательно конечно, с дамами. Нет, он не был больным и умалишенным, но мысль эта ему не давала покоя вовсе и все его усилия только на то и были направлены, как бы все это правильно и понятно объяснить, самому себе хотя бы, в своей голове, в воображении. Конечно, в этом нет ничего удивительного и предосудительного, что ему так хотелось и мечталось. Было бы неверно предположить обратное и что все самые яркие краски веселья и удовольствия сверкают не для него. Просто он забывал тогда, что пьет изумительный сок из общей, налитой до краев для всех удивительной чаши и совершенно отсутствовала в мыслях картина, когда все прохожие лезут друг к другу с объяснениями и наилучшими пожеланиями только потому, что приглянулись друг другу на улице.

Когда страсти понемногу стихали, он воображал себя посланцем необычайной миссии, ангелом во плоти, который призван отмечать знаком внимания выдающиеся индивидуальности. Он не мог сдержать эмоций в своем мире, придуманном им и окружившим его, и при виде чего-то необычного мысленно трогал этого человека со словами: согласно существующей классификации привлекательности тебя надо трогать. При этом он очень огорчался, что его не трогал никто. Впрочем, другие ощущения от общения с внешним миром он все-таки иногда воспринимал, что и давало ему силы и надежды. Он все же не одинок в своих дерзаниях!

Наконец, чтобы прекратить в своем воображении эти безобразия и братания, он придумал стандартную картинку или передачу, которая моментально возникала у него в голове, когда появлялись вредные мысли и настроения: люди начинали скакать и прыгать, когда хотелось их потрогать. Становилось всем весело и здорово. «Много сказано в этом мире и выпито вина. Я думаю, этот бокал не уменьшит чаши общего благополучия» – слышалось ему откудова-то со стороны.

Командированный отправился в свои родимые края. А в это время в городе продолжали прыгать, скакать и веселиться его счастливые жители и обладатели странного билета в мир воображаемых страстей. Их одежда и тела все больше и больше покрывались яркими цветными пятнами, конечно в их воображении, потому что они были хорошие люди и на них следовало обращать внимание.

На следующий день город подумал немного об очередном командированном и с нетерпением стал дожидаться нового пришельца. Какая новая история ожидает их, ждет встречи с ними и хочет поселиться в их тихом уютном городе.

Дачник

Протопыч проснулся в самом лучшем расположении духа. Солнце давно взошло и вступил в права новый день. Шел десятый день его отпуска, и он в полной мере ощутил радость тех редких минут, когда ты чувствуешь, что жизнь создана именно для твоих удовольствий.