По ту сторону ПравоСудиЯ

Через несколько часов, надев наручники, меня с заднего двора здания посадили в милицейскую «буханку» и повезли в изолятор временного содержания в соседний небольшой город. Со мной ехали еще двое арестованных молодых парней. Мы молчали, и каждый думал о своем, в очередной раз прокручивая в голове все произошедшее за сегодняшнее утро и планируя свои ближайшие действия.

Был красивый весенний солнечный день. Таким он на долгие годы и отпечатался в моем сознании. Я смотрел на улицу сквозь решетку уазика, все еще не до конца осознавая происходящее. Дорога была недолгой. Заехав по дороге еще куда-то и забрав еще одного парня, около 17 часов мы подъехали к ИВС. Выйдя друг за другом из машины, по приказу опустив головы, мы прошли в здание ИВС. В коридоре нас поставили лицом к стене, после чего по очереди завели всех в помещение, в котором распределяли по камерам временного содержания. Почти сразу нас стали по одному вызывать для досмотра и дальнейшего размещения. Очередь дошла до меня.

В помещении стояло несколько сотрудников ИВС. Дежурный приказал мне раздеться и также осмотрел меня на наличие синяков, наколок и других особых примет на теле. По всей видимости, они были осведомлены о том, кого к ним направили, поскольку смотрели на меня и усмехались, перешептываясь между собой. Однако ярко выраженной агрессии или неприязни никто не проявлял. Я молча повиновался всему происходящему и находился в полном стопоре и оцепенении. За один день случилось столько, что я уже не воспринимал происходящее и ждал только одного – конца дня. Помимо этого, я уже испытывал чувство голода, поскольку с утра ничего не ел. Теперь это давало о себе знать. Однако поесть в этот день так и не удалось. Со временем я настолько углубился в свои размышления, что чувство голода притупилось и вскоре совсем исчезло. Еще через пару минут я был сопровожден в камеру.

Первый раз в жизни я оказался в таком помещении. Я, конечно, имел представление о камерах, поскольку, как и все, смотрел фильмы, читал книги и пытался представить себе вид камеры, но то, что я увидел там, поразило меня до глубины души. Впоследствии я узнал, что это помещение – одно из самых жутких, поскольку арестованные находятся там лишь сутки или двое, поэтому никто не заботится о его состоянии.

Попробую описать, хотя вряд ли получится передать ощущение смрада, грязи, мерзости и отвращения, возникающее при входе. Это небольшая камера (примерно 4 на 5 шагов), с грязно-серыми стенами, в копоти и с грязно-ржавыми подтеками, покрытые бетонной «шубой». Справа от двери находилась не отгороженная от остального помещения, грязная, загаженная, вся в ржавчине, встроенная в пол «параша». Что-то подобное раньше можно было увидеть в общественных туалетах на вокзалах. В «парашу» была направлена труба с вентилем на конце. Это служило смывочным устройством и одновременно источником воды в этом помещении. В воздухе стоял страшный смрад – смесь курева, пота, пыли, перегара, затхлости, влаги, грязи и еще чего-то. Чтобы перебить этот запах и не добавлять к нему запах от посещения «параши», мы жгли бумагу. Это было первое ноу-хау, познанное мной в тюрьме. Жженая бумага на время перебивает любой запах и позволяет таким образом не постоянно дышать запахом выделений от каждого сходившего в туалет.

Слева, прямо у двери стояло ведро с теплой водой (как я потом узнал, это была питьевая вода), накрытое грязным куском целлофана. Один вид грязного пластмассового ведра отбивал все желание пить. Напротив двери, под потолком было окно. Хотя о том, что это окно, я узнал позже, поскольку оно было полностью заделано ржавым металлическим листом с маленькими дырочками, из которых сочилась вода с улицы. Свет из них не проникал, поскольку был уже вечер, хотя и утром было видно лишь сами дырочки, поскольку они выделялись на темном фоне светлыми пятнышками. Ни стола, ни стула – ничего подобного в этом помещении не было. Хотя нет, в шаге от меня находился подиум вдоль всей стены, высотой около 30 сантиметров, который и являлся кроватью, столом и стулом одновременно. На этом подиуме, подстелив под себя свои куртки, головами ко мне и ногами к противоположной стене лежали 3 человека. На меня удивленно смотрели 3 пары глаз и 3 бритые головы.

После того, как лязгнул затвор двери, и я остался с ними один на один в камере, они долго смотрели на меня не понимая, что я делаю в камере и почему за мной закрыли дверь. Позже один из них сказал мне, что я был похож на проверяющего из администрации, поскольку был в костюме и поэтому они не поняли, почему меня оставили в камере. После некоторой паузы мне предложили сесть на край подиума и стали знакомиться со мной.

Шагнув к подиуму, я протянул руку и сказал: «Виктор». Один из парней привстал, протянул мне руку и ответил: «Саня». Второй тоже привстал, улыбнулся, показав редкие зубы, и проговорил: «Вован». Третий парень, так и не поднявшись, сказал: «Я Николай», – но руки не подал. На мой жест протянутой руки он отвернулся и сказал, что ему нельзя, поскольку он «в системе». «Не понял, в чем?» – переспросил я. Тут парни оживились и стали объяснять: «в системе» – это значит «обиженный» или «опущенный», понятно? Мне, конечно, было совсем не понятно, но чтоб не показаться совсем дилетантом или невеждой, я сказал, что понятно, и сел на край подиума.

Сперва я даже подумал, что система – это круто, так как он лежал под одеялом на матраце и даже руки не подал. У остальных постельных принадлежностей не было. Постепенно мне объяснили, что значит быть «в системе» и какие ограничения существуют в тюрьме при общении с такими людьми. Впоследствии этот «опущенный» еще сыграет свою роль в моем деле, полностью оправдав отношение к себе.

– Ты кто и за что здесь? – спросил Саня.

Я замялся, поскольку не знал, что и сказать. Не много помявшись, сказал:

– Я депутат.

– Депутат? – переспросил Саня.

– Да, – сказал я.

– А я сначала подумал, что проверка пришла, – повторил Саня. – А за что тебя?

– Наверное, взятка, – ответил я, тяжело вздохнув.

– Понятно, – сказал Саня и удовлетворенный ответом потерял интерес.

– А вы за что? – поинтересовался я.

После этого вопроса я минут двадцать выслушивал истории моих сокамерников, из которых я понял, что все беды в мире от пьянок, сотовых телефонов, плохих компаний и других, совершенно, оказывается, не зависящих от самих людей причин.

Моим сокамерникам было от двадцати до тридцати лет. У них было одно желание – быстрее бы отправиться на этап. Для меня это звучало просто ужасающе. Как можно хотеть быстрее на зону? Но, пообщавшись с этими парнями несколько часов, я понял, что там и есть их настоящая жизнь. Они уже не в первый раз заезжают в тюрьму и другой жизни просто не представляют. Вся их жизнь протекает в тюрьме и в колонии. Там их друзья, знакомые, их круг общения, там они известны и что-то из себя представляют.

Помню, меня поразили их своеобразные высказывания о жертвах их преступлений. Они говорили о них, как о средствах попадания в тюрьму. Они вроде и жалеют людей, и сами не понимают, зачем так поступают. Они во всем винят алкоголь, но при этом абсолютно не раскаиваются в содеянном. С улыбкой и даже со смехом они рассказывали, как забавно все получилось в этот раз. Не буду посвящать вас в подробности этих историй, скажу лишь одно: я столкнулся с людьми, как будто из другого мира, с другими взглядами на жизнь, с другими приоритетами, с другими ценностями. С людьми, которые в слове «заявление» делают 4 ошибки и считают это вполне нормальным. И самое страшное, что с такими людьми мне придется жить и общаться в ближайшее время, а значит надо находить общий язык.

Только в камере мне удалось немного передохнуть и упорядочить свои мысли. У меня было одно желание – побыстрее уснуть и дождаться завтра. А завтра что-нибудь обязательно изменится. Завтра будет суд по избранию мне меры пресечения и, скорее всего, меня выпустят под подписку о невыезде, или придумают еще какой-нибудь способ, и этот кошмар закончится. От напряжения и всего пережитого я долго ворочался и не мог уснуть. Мысли лезли в голову, развивая различные варианты будущего.

Никакого постельного белья нам не выдали. Не было даже матраца и подушки. Мне пришлось постелить свою куртку на деревянный подиум и прямо в одежде, накрывшись пиджаком, пытаться уснуть. Свет в камере изолятора, как и в тюрьме, не выключают даже на ночь, поэтому он ярко бил в глаза. Мы соорудили «облачко» из сигаретной пачки и повесили его на светильник. В дальнейшем я постоянно так делал в тюрьме, за что периодически получал втыки от коридорного охранника. Но без «облачка» спать совсем невозможно и это больше напоминает пытку.

В легкой полудреме я промучился всю ночь до утра. Заснуть нормально я так и не смог, хотя очень хотел спать. Мысли роем вились в голове, не давая заснуть. В итоге я абсолютно не выспался, сильно замерз и набил несколько синяков на боках от лежания на деревянном основании.

После того, как меня увезли из ИВС, всех троих моих сокамерников по одному вызывали к следователю и допрашивали о том, что я говорил, как себя вел, чем занимался, какие фамилии или имена упоминал в рассказах и многое другое. Впоследствии я видел протоколы их допроса у себя в деле. Саня и Вован не стали ничего врать и наговаривать, хотя я знаю, что их просили. А вот «системщик» Николай проходил по моему делу свидетелем обвинения и подписал все, что ему подсунули. Такая уж особенность большинства людей из этой категории осужденных. В дальнейшем я расскажу, почему это так, и как этого добиваются.

«Малый суд»

Избрание меры пресечения

На следующий день после моего задержания состоялся суд по избранию мне меры пресечения. В тот момент я считал суд чем-то сакраментальным, не зависящим ни от кого и ни от чего. В моем представлении, если можно было задержать человека по недоразумению или указанию сверху (поскольку приходилось слышать о таких случаях), то уж точно нельзя было посадить в тюрьму без существенных на то причин и оснований. Только сейчас, окидывая взором все произошедшее с высоты нынешнего положения и приобретенного опыта (поскольку я четырежды сталкивался процедурой избрания меры пресечения и ее продления), понимаю, что, несмотря на придание этой процедуре элементов независимости и непредопределенности, она по сути является чисто технической процедурой и зависит исключительно от желания следственных органов и прокуратуры.

Согласно норм уголовно процессуального кодекса, избрание меры пресечения – это принятие дознавателем, следователем, прокурором, а также судом решения о мере пресечения в отношении подозреваемого, обвиняемого.

Согласно статье 98 УПК РФ, мерами пресечения является:

1. Подписка о невыезде;

2. Личное поручительство;

3. Наблюдение командованием воинской части;

4. Присмотр за несовершеннолетним обвиняемым;

5. Залог;

6. Домашний арест;

7. Заключение под стражу.

Нет абсолютно никакого смысла подробно разбирать, в каком случае, какая мера избирается судом и что на это влияет. Одно не поддается сомнению – даже при небольшом желании следователя или прокурора арестовать вас, у суда найдутся все необходимые основания, поскольку закон дает большое разнообразие причин и трактовок для избрания этой меры пресечения. Достаточно подозреваться в совершении преступления, за которое уголовным законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше двух лет. А у нас даже за кражу ведра картошки можно получить гораздо больше, не говоря уже о чем-то более серьезном. Да и, как вы понимаете, подозревать можно вообще в чем угодно и кого угодно, но это абсолютно не будет свидетельствовать о виновности человека в преступлении или определять квалификацию. А еще есть формулировка, которая постоянно цитируется заключенными и над которой смеются абсолютно все. Ее смысл сводится к тому, что решение судья принимает на основании «внутренних убеждений»! А уж у кого какие внутренние убеждения – попробуй догадайся.

Также суду будет вполне достаточно теоретических опасений, что вы можете скрыться от органов следствия или будете оказывать давление на свидетелей, или, например, угрожать потерпевшему. А еще, например, вы можете продолжить заниматься преступной деятельностью, по мнению суда, конечно. Интересно, как они могут сделать такой нелепый вывод? Тем не менее, в законе существует и такая формулировка. Одним словом, избрать меру пресечения «арест» можно абсолютно любому человеку, которого хоть в чем-нибудь подозревают или обвиняют. Особых причин для этого не требуется. Суд с легкостью выдаст такое определение при ходатайстве со стороны следственных органов.

Даже если вы произнесете пламенную речь и будете с пеной у рта доказывать, что вовсе не собираетесь скрываться от органов следствия, поскольку у вас семья и дети, что не собираетесь оказывать давление на кого-либо и, тем более, заниматься преступной деятельностью, все равно вам никто не поверит, а точнее – никому это будет не важно и не интересно. Все это будет лишь никому не нужные слова. В крайнем случае, адвокат скажет это все с одной лишь целью – произвести впечатление на вас, дать понять, что он не зря будет получать от вас деньги за дальнейшую защиту и у него есть аргументы на доводы суда. Хотя при этом он будет заранее абсолютно уверен, что вас арестуют, если на то будет воля следственных органов, и если он с ними предварительно не договорится о другой мере пресечения. Естественно, под словом «договорится» подразумевается, что вы сделаете все, что вам скажут, дадите какие надо показания, оговорите кого укажут. Одним словом, каждый арестант знает и всегда имеет в виду: если задержанного отпускают под подписку о невыезде или назначают домашний арест, значит, он пошел на договоренность со следователем. Особенно опасна такая ситуация для тех, у кого задерживают «подельников» или свидетелей. Это сигнал, что, если вы не будете давать показания на своих напарников или не будете говорить необходимое органам, то начнут «сливать» вас, «навешивая» на вас всю вину. Этим успешно пользуются органы следствия, зачастую делая специальную подставу, арестовывая одних участников, но при этом не арестовывая кого-нибудь одного из группы. Еще раз хочу напомнить: я не защищаю бедненьких арестованных, как вы можете подумать. Я пишу о том, что всегда «управляемый» суд, как и вседозволенность следственных органов при желании добиться поставленных результатов – это плохо, и это ломает жизни людей, зачастую невиновных или виновных не в такой мере.

Существуют, конечно, разовые случаи, когда суд не усматривает наличие оснований для избрания меры пресечения «арест» и избирает другую, более мягкую меру пресечения, но их процент настолько мал, что скорее это исключение из правил, поэтому рассчитывать на это в большинстве случаев не приходится.

В моем случае все было обыденно и банально. Мой «подставной» адвокат оттарабанил свою бестолковую речь, судья сделал вид, что послушал, следователи поухмылялись моим заявлениям о бессмысленности меня арестовывать, поскольку ни сбегать, ни препятствовать следствию, ни оказывать давление на кого-либо я не собираюсь, и спокойно арестовали меня на два месяца по понятным и описанным выше причинам. Естественно, на тот момент я испытал очередной шок от такой обыденности процедуры суда для всех участников и такого результата. Ну зачем, казалось мне, засовывать меня в тюрьму? Я и так был напуган, раздавлен и не понимал, что делать. В тот момент у меня не было озлобленности на следственные органы и судей. Я был готов рассказывать, как все было на самом деле, и сам был бы за справедливое разбирательство. Но, как оказалось, у всех были свои цели и задачи в этом деле. Я попал в эпицентр большой политической игры, поэтому для надежности было принято решение надежно упрятать меня на пару месяцев, а дальше уже посмотреть, как будет развиваться ситуация.

Перед судом мой адвокат убеждал меня, что шансы не быть арестованным у меня большие, поскольку есть весомые доводы моей невиновности и отсутствие каких-либо причин для ареста. Этим он внушал мне уверенность в возможности иного исхода. Это был, наверное, первый и последний раз, когда я поверил, что сильная аргументация и банальная логика могут хоть как-то повлиять на решение суда.

Выбор адвоката

Хотелось бы здесь обратиться к родителям, родственникам, братьям, сестрам, женам тех, кто оказался в подобной ситуации. Конечно, бесполезно писать и говорить вам, чтобы вы не расстраивались или не впадали в состояние истерики и безутешного горя. Конечно, бесполезно просить вас не плакать и тем самым не расстраивать еще больше своего попавшего в беду близкого человека. Но, поверьте мне, в эти минуты он находится в полном шоке и растерянности и пока не знает, что делать и что будет дальше, но одно он знает и чувствует точно. Он не хотел бы, чтобы вы расстраивались, плакали, чтобы вам становилось плохо. Осознавая все это, он переживает вдвойне – еще и за вас. Облегчите, насколько можете, его переживания и этим вы сильно поможете ему. Постарайтесь не падать духом, не отчаиваться, а наоборот придать уверенности в хорошем исходе, или хотя бы в том, что вы контролируете ситуацию и знаете, что делать дальше. Это поможет ему продержаться до встречи с адвокатом, через день или два в следственном изоляторе, не наделав глупостей и неверных импульсивных поступков. Это очень важно, поскольку может сказаться на результате. А потом и у вас, и у него улягутся первые эмоции и чувства, и вы сможете здраво и относительно спокойно принимать нужные правильные решения и планировать дальнейшие действия.

И еще один очень важный и принципиальный момент. Когда вам сообщили о том, что задержан ваш близкий человек, не надо сразу паниковать и бросаться звонить первому попавшемуся под руку адвокату, чье имя вы случайно увидели в справочнике. Надо сконцентрироваться и вспомнить, есть ли у вас или у ваших знакомых какой-нибудь знакомый адвокат или юрист, у которого можно проконсультироваться и который может порекомендовать кого-то. В любом случае, пока вы не знаете, в чем конкретно обвиняют или подозревают вашего близкого человека, вам не удастся выбрать нужного адвоката, поскольку у всех адвокатов существует определенная специализация по определенным видам правонарушений. И лишь немногие способны браться за любое дело и при этом выиграть его. Самое оптимальное решение: если у вас нет знакомого адвоката, попытаться найти кого-нибудь в сжатые сроки, а точнее за 48 часов, лишь для того, чтобы адвокат присутствовал на суде по определению меры пресечения и следил за соблюдением законности всех процедур. Соответственно, заключать с ним договор следует только на представление интересов подзащитного именно в этом судебном заседании. А уже после этого за первые несколько дней наведите справки о специализирующихся на данных видах правонарушениях адвокатах и только после этого делайте свой выбор и заключайте основной договор на защиту. Конечно же, все это актуально лишь при наличии материальной возможности оплатить услуги адвоката. Хотя узнать расценки у разных адвокатов следует в любом случае, поскольку разброс цен достаточно велик у разных специалистов и, к сожалению, не всегда это зависит от профессионализма того или иного адвоката. При отсутствии у вас необходимых средств, адвокат в любом случае будет предоставлен государством и тут уже все будет зависеть от тяжести правонарушения, которое совершил ваш родственник, и от того, на кого из «положняковых» (от слова «положенных») адвокатов падет выбор. Мне приходилось слышать несколько случаев, когда очень неплохие и относительно дорогие адвокаты из адвокатской коллегии защищали не имеющих возможности платить людей по назначению. Хотя, конечно, даже в этом случае будет лучше, если вы хоть что-то будете доплачивать назначенному адвокату, а не просто будете уповать на его совесть и профессиональную этику. Так и вы будете уверенней, и ему приятнее работать.

У меня на суде присутствовал адвокат, подсунутый мне следователем. Хотя присутствие любого другого адвоката в тот момент ничего бы не изменило. Несмотря на все красивые слова и формальную речь в мою защиту, все кроме меня прекрасно понимали, что меня арестуют и ничего в этом случае не поделать, поскольку на то была воля прокуратуры. Суд являлся лишь формальной процедурой, требуемой по закону.

Впоследствии мы нашли нормальных адвокатов и отказались от услуг «подставного». Но подговнить он все-таки успел, и это еще больше усугубило мое положение.

Тюрьма (следственный изолятор)

Что для вас значит слово тюрьма? Возникают ли какие-нибудь внутренние ощущения, мысли, эмоции, ассоциации? Пробегает ли холодок по телу? Застываете ли вы на мгновение, услышав это слово? Или оно просто пролетает мимо ваших ушей, не заострив вашего внимания и не вызвав ни малейшей эмоции. А может у вас всплывают в представлении картинки или фрагменты из фильмов и сериалов, так упорно и часто показываемых нам в последнее время для формирования нужного общественного мнения. Нам показывают, что и там живут люди, и что о них хорошо заботятся, и все эти люди идут по пути исправления и благодарят за это государство. Понимаете ли вы разницу между тюрьмой и зоной? Знаете ли вы, где находится тюрьма в вашем городе и есть ли она вообще? Часто ли вы оказываетесь рядом с ней, и какие мысли у вас возникают при этом?