Под знаменем Воробья

Ингви остановил коня – все остальные тоже. Ннаонна постоянно оправляла и ощупывала свои одежды, вертясь в седле так и этак и пытаясь рассмотреть себя.

– Ингви, скажи – я очень похожа в этом наряде на мальчика? – тут же осведомилась она, едва странники остановились – чувствовалось, что это вопрос ее сильно тревожит.

– Нет, ты похожа на матерого кровожадного вампира, который вышел на дорогу в поисках жертвы, – отозвался Ингви, вампиресса насупилась, – извини, На. Ты, конечно, не похожа на вампира. Во всяком случае на «матерого». Ты самый очаровательный и волнующий вампир… Из всех, что я встречал. Не дуйся, просто я думаю, что нам делать дальше… И по-моему пора в этой истории ставить точку.

– Это как же? – поинтересовался Кендаг.

– Как? Окончательно! Если нас не надули на том постоялом дворе – мы отстаем от Проныры меньше, чем на день пути. Пешего пути. Если сейчас поднажмем – прихватим нашего голубя уже к вечеру. И на территории Гевы, где графы не так старательно ловят разбойников, как здесь.

– Потому как там, говорят, графы – сами первые разбойники и есть. Только, слышь-ка, твое демонское… Это…

– В чем дело, Никлис?

– Ну это… «Поднажать»-то… Как бы мне с лошадки моей не сверзиться… не больно-то я верхом мастак… Это…

– Ну да, конечно… Ты же у нас городской парнишка. Ладно, придется тебя привязать к седлу. Шучу. Поедем помедленнее – час туда или сюда ничего не решит. Лишь бы нам настигнуть их до Ренприста…

* * *

– Ну уж на кораблях-то… Там и пучина морская под ногами, и тебе опасности всяческие – но хоть задница-то не бита! Доконает меня эта тряска!..

– Никлис, не хнычь. Скоро уже…

– Чего скоро-то, твое демонское?.. Задница у меня отвалится и болеть станет где-то на дороге без меня?

– Граница, говорю, гевская скоро… А там уж…

– Ага! А там вы припустите во всю мочь. И я точно либо задницу сотру до подмышек, либо на землю грохнусь…

– Ну так оставайся… После догонишь, – Филька не выдержал первым.

– Ага, «после». Пропадете без меня, слышь-ка, твоя эльфийская светлость…

– Ну так заткнись и не ной! И без тебя тошно…

– Очень даже приятно такое ваше благородственное обхождение, твоя вампирская… Ай!.. Кнутом-то зря, твоя милость, на меня машете…

Едва усевшись в седло, Никлис из самого полезного члена отряда превратился в стонущего нытика. И к тому моменту, как друзья достигли вожделенной границы королевства, его непрерывные жалобы успели всем осточертеть. Впрочем, от этого даже была некоторая польза – из-за нытья Никлиса, отвлекавшего внимание, больше ни у кого не оставалось сил на собственные трудности. Поэтому и время пролетело незаметно. И на заставе стражники обоих королевств – Гевы и Ванета – без лишних проволочек пропустили всадников, похохотав и добавив свои эпитеты к потоку брани и насмешек, которыми Никлиса награждали остальные четверо путников… Для них, стражников, эта пятерка странников была неожиданным и нечастым развлечением в их монотонной скучной службе…

Спустя некоторое время Ингви огляделся вокруг (они как раз проезжали через какую-то деревушку) и отметил убожество и бедность халуп. Несмотря на близость ванетской границы – это уже была Гева, заслуженно пользующаяся славой самой нищей и убогой провинции Великой империи. И крестьяне здешние имели вид самый зачуханый… Оказалось, что это отметил не только Ингви.

– Смотрите на этих людей, – объявила Ннаонна, – какие пустые, потухшие глаза… Прямо как у наших вассалов из Долины Вампиров.

– Вассалов? – переспросил Ингви.

– Ну, конечно, они служили нам не из-за вассальной присяги, а потому что их обратили.

– Это как? – заинтересовался Филька, который как раз ничего не знал об истории с вампирами – один из всей компании.

– Ну так, – очень емко объяснила Ннаонна, затем добавила, – клятва крови и все такое прочее. Мой дед Коннахья их заколдовывал.

– Ннаонна, это же ерунда, – тут же откликнулся Ингви, – я тебе сколько раз говорил, что никакой магии не было в тех представлениях, что разыгрывали твои родичи… Обман… Очень ловкий, мастерски исполняемый – но все же обман…

– Много ты знаешь! – в голосе девушки прорезались визгливые нотки. – Ты их поубивал, потому что твоя магия была сильнее. А они были тоже могучие чародеи, только по-другому!.. Не так!.. Клятва крови – это не обман!..

– Ннаонна, послушай, – к этому разговору они периодически возвращались и Ингви никак не мог убедить вампирессу отказаться от иллюзий, в которые она по-прежнему верила свято и безоглядно.

– И слушать не буду! Хватит! Ты мне обещал, вот и выполняй – нужно разыскать реликвию рода в подвалах замка. Вот возьмем эту реликвию, посмотрим – и все станет ясно!

– Хватит вам, – раздался голос Кендага, невозмутимый как всегда, – лучше гляньте вперед. Фургон. Синий верх. Гнедые лошади.

* * *

Ночлег сэр Медр ок-Рабон получил и в самом деле неплохой. В грубо сложенном из неровных камней сарае было тепло и уютно. Ужин, предложенный горцами, состоял из незатейливой, но сытной снеди. И лошадей устроили на славу. Словом, гостеприимство горцев оказалось куда лучшим, нежели их дикие нравы. Устраиваясь после ужина на овчинах, рыцарь подумал, что готов простить здешним дикарям их непонимание правильного обхождения и дикие нравы (несомненно перенятые у гномов).

А ночью сэр Медр спал плохо. То ли ужин был тяжеловат, то ли мешал дым от очага – но только снилась благородному дворянину всякая чушь. Несколько раз виделось ему одно и то же. Дикари роют яму, угрюмые бородатые Лан-Анары копают землю, выворачивают из грунта камни и все время ворчат и бросают на доброго рыцаря сердитые взгляды. Затем вылезают из этой вырытой ими ямы и отходят прочь, все также злясь – мол, из-за какого-то приезжего, который даже не член клана, столько тяжелой работы. А затем кто-то вежливо и благожелательно говорит за спиной:

– Ах добрый сэр, ах доблестный и знатный дворянин, соблаговолите взглянуть – угодили ли вам эти неотесанные мужланы? Хороша ль работа?

И почему-то сэр Медр понимает – следует послушаться. Подходит и глядит в яму. Яма продолговатая, длиной метра два с половиной… Края скошенные, неровные… Тут сэр Медр оглядывается – кругом холмики, увенчанные пирамидками из камней. На нескольких пирамидках – стальные шлемы. Ветерок колышет перья птицы радонк, каковые перья позволено носить лишь благородным дворянам… Он стоит посреди кладбища…

Когда этот сон повторился в третий или четвертый раз и благородный рыцарь в третий или четвертый раз едва сдержал крик и проснулся – было уже утро. За стеной бубнили голоса. Оруженосец странствующего рыцаря благодарил за прием и жратву, а высокий мальчишеский голос отвечал:

– Меня благодарить нечего, это ж лэрд приказал. А еду Норил принес… Ну что, долго еще твой хозяин дрыхнуть-то будет? А может он сбежал?

– Мой-то? Не-е… Он рыцарь храбрый и бегать не привык…

– Да? Ну добро… А то мог и сбежать, как тот… как его… ок-хрен-его-знает-как… Который с синим пауком на щите. Уж так его Анра-Зидвер страшными снами допек, того, что с синим пауком, говорю…

Сэр Медр приободрился – так это, значит, зловредный маг насылал поганые сны! Значит это вовсе не рука судьбы, не перст указующий обреченному герою… Или как там говорят в балладах… Сэр Медр встал, плеснул в глаза воды из кувшина и распахнул дверь:

– Эй, вы! Хватит языками чесать.

– Не желаете ли откушать, сэр? – тут же подскочил оруженосец.

– После, после… Вот сперва разделаюсь с чародеем… – рыцарь даже ощутил некоторую злобу к этому магу, которого не встречал никогда. Надо же, до чего препаскудный подлый старикашка! Насылать гнусные сны…

– А коли так, господин, то следуй за мною. Отведу твою милость к Черной Башне, – это вчерашний мальчишка. Глаза злые, подлые. Накрутить ему уши? Нет, пожалуй, не стоит… А то чего доброго обозлятся эти мужланы… О Гилфинг, до чего же дикие здесь нравы…

У самой Черной Башни мальчишка-проводник заявил:

– А дальше тебе, господин, нужно одному.

– Почему это?

– Такой порядок. Один храбрый воин должен идти на бой с магом… А мы с ним, – кивок в сторону оруженосца, – там подождем, за горкой. Ты езжай, рыцарь, маг у себя в башне сидит…

Рыцарь пожал бы плечами – если бы не мешали доспехи… Один так один… Он подъехал к корявой двери и стукнул тупым концом копья. Над головой послышался скрип, рыцарь осадил коня, заставив попятиться – раскрыв ставню, из бойницы показался маг с лицом, скрытым капюшоном: