Действительность

Возможно, эта моя осторожность в общении с людьми была воспитана отцом, благодаря которому я отвык доверять людям, и боялся лишний раз обжечься. Возможно все дело в том, что я был младшим ребенком в семье и долгое время знакомился с кем-то только по протекции старшего брата. В общем, откуда бы ни взялась эта робость, она была со мной с глубокого детства.

И я поначалу жить с этой неуверенностью было тяжело. Все ребята в классе быстро перезнакомились и сдружились пока я еще только начал присматриваться, кто же из них мог бы стать моим другом. Этот поезд быстро ушел, и мне пришлось его догонять, на ходу что-то придумывая.

Далее именно во время обучения в школе я определил для себя те две стези, которые приносили мне удовольствие на протяжении всей моей жизни.

Для начала, я с парой друзей основал «локальную панк-рок» группу. Наверно в каждой школе есть своя группа странных ребят, которые старательно изображают нормальных музыкантов. Мы играли ничем не примечательную музыку на клееных деревяшках, которые по ошибке назывались инструментами. Но именно этот ансамбль привил мне любовь к музыке. С окончанием школы распалась эта группа. С после второго курса института развалилась другая. А я продолжал заниматься музыкой и до недавнего времени продолжал сочинять и получать от этого неподдельное удовольствие.

Далее, я всегда любил сочинять различные истории и придумывать самые разные миры. В ту пору, когда я еще не умел писать, то рисовал убогие комиксы про зайцев. И вот тут могу точно сказать, что рисование – не мое. Посему комиксы быстро ушли на второй план и как только я научился писать, то сразу взялся за сочинение историй. Они были непродуманными и короткими, но я не сдавался и продолжал писать, постепенно наращивая формат. И к середине восьмого класса у меня была готова приличная повесть. Глупая и наивная история, но в целом ее даже можно было прочитать, не сильно при этом страдая.

Так вот и писал я с большой охотой и любовью, покуда в конце девятого класса нам не задали сочинение, что должно было быть посвящено теме борьбы с наркотиками. Нам объявили, что сочинение конкурсное. Если выиграешь на школьном уровне, то отправят на городской уровень, а потом и на областной, и уже если там занять хотя бы третье место, то в подарок дадут новенький телевизор. По тем временам это был просто великолепный приз. И поскольку мне в целом нравилось сочинять и без посторонних стимулов, я взял в руки ручку и за неделю выдал свой «шедевр».

В общем, меня отметила фортуна и мое произведение дошло до областного уровня, а уже летом мне неожиданно позвонили и сказали, что я занял призовое место и теперь меня ждет ценный приз.

Собственно, первого сентября, сразу после торжественной линейки меня торжественно наградили. Целая толпа педагогов во главе с директором прибыли поздравить меня. Выглядели они при этом так, словно каждый из них лично внес свою лепту в написанный мною текст. Хотя, к слову сказать, с редактурой мне помогал только один педагог, и она, кстати, под натиском более «благопристойных» коллег к этому моменту уже уволилась.

В общем, нас сфотографировали, директор выдал торжественную речь. А затем мне, наконец, выдали грамоту, медальку и кружку.

Кружку?!

Да, обычную кружку. Зелененькую. Вполне себе симпатичную. Но представь мои эмоции? Обещали огромный телевизор, а дали кружку. Так я и познакомился с миром взрослых. Добро пожаловать, так сказать. Кружку я почти сразу передарил, медаль выбросил, а грамоту ритуально сжег около подъезда. После такого «вознаграждения» я не писал почти три года и вернулся к сочинительству уже, будучи студентом.

–

Я запутался и не знаю точно какой сегодня день недели. Кажется, я сделал все как положено: сходил на работу, вернулся домой и теперь привычно сидел в полном одиночестве на своей кровати. Да, если дома не было сына, то придя с работы, я просто садился на диван и безуспешно старался хоть немного подремать. Это не приносило никакого облегчения, но время при этом все же неуклонно шло вперед, что меня вполне устраивало.

Итак, что я вообще знаю про сегодняшний день? За окном темно, а часы показывают девять сорок, значит сейчас вечер. Жены и ребенка нет дома в столь поздний час, значит, они остались на ночь у тещи. Оставались они там либо в пятницу, либо в субботу, и раз сегодня я был на работе, значит сегодня пятница.

Вот так я сумел установить какой сегодня день недели. Единственное, я не был до конца уверен в том, что ходил сегодня на работу. Кажется, я был там, но каждый новый день на моей работе схож с предыдущим до мелочей, и точно понять, что было вчера, а что сегодня невозможно. Никаких конкретных деталей, подтверждающих, что я был на работе именно сегодня, из своей дырявой памяти мне выудить так и не удалось. Поэтому вполне вероятно, что я весь день так и просидел на этом диване, не двигаясь с места.

Плевать, вряд ли по мне скучали. Со мной давно никто особо не общался на работе, все разговоры были только по делу. Моя работоспособность была вполне сносной, я делал необходимую работу на автомате, и делал ее неплохо.

Переступая порог офиса, я словно бы погружался в вязкое серое измерение, где был отделяем от моей физической оболочки и, пребывая в некоей дреме, смотрел оттуда на то, как мое тело что-то печатает, что-то считает и кому-то что-то говорит. Иногда это тело вставало из-за стола и куда-то относило документы, после чего возвращалось на свое место и часами смотрело в окно поверх монитора и так пока не стукнет шесть часов.

Кажется, на прошлой неделе, я не помню в какой день, к моему столу неожиданно подошли. Красивая молодая девушка азиатской внешности в строгом брючном костюме и в туфлях на высоком каблуке подошла к моему столу и улыбнулась мне.

Пребывая в сером измерении, я видел, как мое тело отвлеклось от созерцания окна и посмотрело на девушку. Она хотела что-то мне сказать, даже набрала воздуха в грудь, но так и не решилась. Она немного постояла в нерешительности, слегка покраснела, как-то растерянно улыбнулась и поспешила удалиться.

Это была моя начальница – Надежда Симидзу. Наполовину японка, наполовину русская, она провела все детство неподалеку от Магадана, где работали ее родители. Она была единственным человеком в фирме, кто, кажется, догадывался о том, что со мной что-то не так и всегда старался со мной хотя бы поговорить.

Она дружелюбно улыбнулась мне и спросила, не хочу ли я посетить традиционный новогодний корпоратив. Я вежливо отказался, что явно не было неожиданностью для Надежды, хоть та и изобразила разочарование. Моя единоличность и обособленность от коллектива уже давно никого не удивляли.

А ведь только представь себе, еще весной я буквально сидел в печенках у начальства: то просил повышения, то прибавки. Я подходил с этими вопросами к Надежде каждые пару дней. Выполнял свою работу так качественно и быстро, как только мог. Симидзу постоянно хвалила меня перед руководством, но все эти усилия пошли прахом, и я постепенно разуверился в работе, в выбранной профессии и в себе самом.

Кажется, все это было недавно, но в моей жизни все успело измениться настолько, что теперь я сижу и смотрю выключенный телевизор, вполне удовлетворённый результатом. На ноутбуке, что лежит рядом, открыт вордовский файл. Иногда я отрываюсь от бессмысленного бдения и что-то печатаю. Это печально, но такова теперь вся моя действительность – обрывки памяти и мигающий курсор на белом фоне.

–

– Что ты там все пишешь? – спрашивает жена.

– Книгу, – отвечаю я.

– И что, думаешь, в этот раз повезет?

– Вряд ли.

– А зачем тогда пишешь?

– Просто я люблю писать.

– Мммм, понятно. Работу лучше бы искал.

– Я ищу.

– Да вижу я, как ты ищешь! Ты что вообще не понимаешь, что у нас денег нет?

– И что?

– А то! Ты – мужчина! Ты должен нас обеспечивать.

– Я вроде обеспечиваю. Я разве дома сижу и бухаю целыми днями?

– Недостаточно! Возьми подработки, если не можешь нормальную работу найти.

Я ничего не отвечаю.

– Иди в магазин грузчиком. А то расселся он тут! Я же тебе скидывала вакансию, почасовая оплата, рядом с домом. Ты невыносим.

Я ничего не отвечаю.

– Знаешь, когда я выходила за тебя. То думала, что ты будешь нас обеспечивать.

Я ничего не отвечаю.

– Ты все мечтаешь о гитарах своих, о книгах. У тебя есть образование, есть специальность, вот иди и работай!

Я ничего не отвечаю.

– Опять в молчанку свою играешь? Очень по-взрослому!

Я ничего не отвечаю.

– Ладно, я пошла в парикмахерскую. Занимайся чем хочешь!

Я слышу, как она собирается. От злобы у нее дрожат руки, отчего все буквально сыпется из ее рук. Она роняет ключи, затем, пытаясь поднять ключи с пола, цепляет свою сумку, и та тоже с грохотом падает на пол. Она бормочет себе под нос последние ругательства, проклиная каждый элемент мироздания, которому не повезло сегодня с ней столкнуться. Затем я слышу, как она со злобой застегивает молнию на своих сапогах, и, наконец, на прощанье громко хлопает входной дверью, а я снова остаюсь один на один с самим собой.

Так ведь было не всегда?! По крайней мере, мне кажется, что когда-то все было иначе.

Сейчас мы с ней разговариваем только так. Порция упреков, затем скандал и кто-то из нас покидает помещение. А ведь еще пару лет назад мы, и правда, жили душа в душу. С готовностью делили поровну как радости, так и горести. Но затем мой заработок упал, все наши разговоры стали похожи один на другой и ныне целиком состояли из претензий в мой адрес. Я же либо вообще никак не отвечал, либо говорил одну или две ничего не значащих фразы.