Смертная тоска по нелюбимой женщине. Рассказы и были

Старый приятель и нотариус ушли. На столе в кухне осталась стопка купюр – тысяча шестьсот пятьдесят долларов.

Путинцев закурил и стал вспоминать, где у них в квартире хранится аптечка. В ней должна находится упаковка снотворного. Ее принесла Ольга Прокофьевна, когда бывший зятек Вадик допился до белой горячки и метался по дому, не спал, нес какой-то бред.

– Дайте ему парочку таблеток, – посоветовала Ольга Прокофьевна. – Например, растворите в стакане водки. И заставьте выпить. Пусть поспит. А когда отоспится, я думаю, он будет вполне вменяемым.

Так и случилось. Выспавшись, Вадим оправился.

А почти целая упаковка таблеток осталась…

Картонную коробку с медикаментами Аркадий Сергеевич нашел на верхней полке кухонного пенала.

Не торопясь, Путинцев освободил маленькие пилюли от целлофана и бумаги и разложил их перед собой на кухонном столе. Поразмыслив, прибавил с десяток таблеток димедрола и целую пачку нитроглицерина, которые отыскал в той же коробке.

Так, теперь нужно взять водку. Початая бутылка, почти полная, стояла в холодильнике. Отлично! Уходить – так весело…

Путинцев налил стакан до краев. Нет! Сначала надо написать записку.

Найдя карандаш и листик бумаги, Аркадий Сергеевич стал старательно и неторопливо выводить левой рукой буквы.

«Верочка и Танечка! – писал он. – Мне стало очень плохо. Сердце шалит. Боюсь, помру. Наверно, сейчас выпью пару рюмок водки, чтобы приглушить боль… Машину я продал. Если что – будут деньги на мои похороны… На всякий случай, прощайте, дорогие…».

Затем Аркадий Сергеевич спустил в унитаз обрывки бумажных упаковок лекарств, положил на место коробку.

Подойдя к столу, не раздумывая, залпом опорожнил стакан. Сразу же бросил в него все таблетки, опять плеснул из бутылки и начал размешивать чайной ложкой.

Прежде, чем выпить, Путинцев закурил и немного посидел у окна. Потом, зачем-то смежив веки, будто боясь посмотреть в глаза смерти, опрокинул граненую тару. Тут же поковылял к умывальнику, открыл кран и ополоснул стакан.

И помаленьку двинулся в свою спаленку.

Аркадий Сергеевич был пьян. Но мозги у него на удивление работали четко. Дойти! Нужно обязательно дойти! А то Вера Павловна и Танька еще, чего доброго, испугаются, увидев его лежащим в коридоре.

Путинцев упал на постель, как подкошенный. Он еле нашел силы, чтобы взгромоздить на кровать свои ватные, бесчувственные ноги.

Меньше чем через час его сердце остановилось.

Где есть корысть, там нет любви…

Федор

Жена, кажется, что-то пронюхала. Вчера вечером спрашивает с эдакой ехидной ухмылочкой:

– А куда ты, котик, днем запропастился? Позвонила тебе на работу в одиннадцать, мне сказали, что ты куда-то умчался. Позвонила в половине первого – опять нет. Наверное, на один из объектов мотался?

– Да, да! – закивал я головой. – На Набережной строительные работы застопорились. Сломался кран.

– Ну, и как? Починили? – участливо поинтересовалась супруга.

– С трудом, – вздохнул я. – Пришлось искать электрика, который разбирается в электрооборудовании козловых кранов. У нас в фирме своего нет. Еле нашел…

– Бедненький! Наверное, весь город исколесил?

– Да уж…

Вроде бы ничего такого в этом разговоре не было. Да вот сегодня утром полусонная жена, пришлепав на кухню, где я пил чай, многозначительно заметила:

– Сегодня как, тоже будешь кого-нибудь искать?

Я сделал вид, что не понял:

– О чем ты, Юленька?

Она пожала плечами:

– Ну, вчера ты искал электрика, а сегодня, может, тебе понадобится крановщица, – голос супруги мне показался вкрадчивым.

– Какая крановщица? – удивленно вскинул брови я. – Зачем нам она? В фирме полно крановщиц.

– Ну, пусть не крановщица, – мило улыбнулась жена. – Возможно, секретарша… Или, допустим, бухгалтерша…

Я чуть не поперхнулся чаем. Что она знает о бухгалтерше?

– Какая еще бухгалтерша? – повысил голос я, метнув на супругу осуждающий взгляд. – И вообще, что ты ерунду болтаешь?

– Да шучу я, котик! – тихо засмеялась жена и, подойдя ко мне сзади, обвила мою шею руками. – Я просто подтруниваю над тобой.

– Шутки у тебя какие-то странные, – с облегчением вздохнул я. И, погладив ее руку, прибавил: – А то у меня уже возникло подозрение, что ты стала патологической ревнивицей.

– Ну что ты, Феденька, – извиняющимся тоном проговорила супруга, – ты ведь не даешь никаких поводов для ревности.

– Я верный муж, – засмеялся я.

– Скажем так, осторожный муж, – в тон мне ответила она.

Вроде как все в порядке, но на работу я ушел с неспокойным сердцем. И чего Юля вдруг упомянула бухгалтершу?

Юлия

Ай да Феденька, ай да муженек, ай да подлец! Чуть ли не в лоб ему сказала, что знаю о его шашнях с Еленой, а он и глазом не моргнул. Интересно, где это они были вчера? Федор повез ее на нашу дачу или Елена потащила его к себе домой? И он, и она отсутствовали на работе с половины одиннадцатого почти до четырнадцати часов. Но Федька-то понятно, его никто не кинется, он ни перед кем не обязан отчитываться, потому как заместитель генерального директора, один из хозяев строительной компании. А она, Елена, ведь всего-то старший бухгалтер. Над ней начальников да начальников! Значит, Федор постарался, как-то отмазал ее. Вот змей!

Ну да ладно, еще аукнутся тебе, Феденька, твои шуры-муры. Ох, как аукнутся! Мы с Ленчиком обязательно что-нибудь придумаем, чтобы оставить тебя у разбитого корыта. Оттяпаем часть фирмы, одну из машин, возможно, «Кайену», половину этого домика – комнат эдак пять-шесть, какие-то деньги, которые у тебе на счету. Ты еще попляшешь, милый муженек. Ленчик – человек, который знает толк в этих делах, как ни как юрист, адвокат. Он говорит, что отсудить половину имущества при разводе – не особо хлопотное дело. Ну, а не захочешь делиться своей частью фирмы – и не надо, «бабками» отдашь. Точно так же можно поступить и с домом. Зачем же обитать после развода под одной крышей? В общем, никуда ты не денешься, котик, придется тебе идти на компромисс, договариваться со мной. Вот удар для тебя будет, когда я подам на развод и на раздел совместно нажитого имущества! Любой суд будет на моей стороне, сколько ни доказывай, что все добро, все деньги – результат только твоего, лично твоего труда. Половину всего мне отдадут по любому.

Сегодня после посещения парикмахерской, ближе к обеду, зайду в адвокатскую контору, еще раз поговорю с Ленчиком обо всем этом. Пусть окончательно все серьезно взвесит, продумает. Чем больше отсудим у Федьки, тем нам будет лучше.

Леонид

Перспективы, кажется, вырисовываются радужные. Денежки потекут рекой. Можно будет долго жить – не тужить. А усилий, чтобы их заполучить, прилагать почти не придется. Как говорится, раз – и в дамках. Суд, конечно же, не оставит эту дурочку Юльку без ее половины. Тут, как ни крути, все по закону: жили вместе, причем столько лет – целых тринадцать, значит, все, что нажито, – общее. Вот только мне надо будет потом жениться на этой вздорной бабе. Но что поделаешь, иначе не получится.

Наташе, понятное дело, такой расклад не понравится. Но я ей все объясню. Женюсь ведь я на полгода, от силы на год, пока все приберу к рукам. А то, что останется, при разводе будем с Юлькой делить через суд. Такой срок можно и потерпеть, деньги-то «светят» немалые. С Наташей все это время будем встречаться тайком. Потом, после развода с этой крысой Юлькой, мы распишемся и станем жить, как люди. Думаю, Наташа согласится, что эта жертва с ее стороны – пусть даже год – совсем небольшая, если учесть грядущее вознаграждение.