Счастье – это когда не надо думать!

Вот и сейчас мне видится то, что я болею ангиной, лежу на кровати и спрашиваю ее:

– Когда ты не думаешь и становишься от этого счастливой, что ты делаешь?

– Путешествую по разным удивительным местам.

– И что ты там видишь?

– Ты точно хочешь это знать?

– Да.

– Ну смотри, только не рассказывай никому.

– Никому-никому.

– Тогда слушай. Сегодня днем я остановила мысли и стала настолько счастливой, что захотела приготовить наваристый супчик из куриных потрохов. Я заготовила картошку, морковку, капусту, лук, чеснок, укроп и прочие составляющие.

Она спрашивает меня:

– Ты чувствовал странные запахи в доме, когда вернулся с прогулки?

– Да, и еще пахло духами и одеколоном.

Она продолжает:

– Так вот. Поваром я сделала волка. Я вынула его прямо из какого-то зоопарка и внушила, что он шеф-повар известного киевского ресторана «Империя», того, что когда-то находился в конце Андреевского спуска, в двухэтажном здании с колоннами и огромной террасой на втором этаже. Я надела на него фартук с нарисованными на нем земляничками, огромный белый поварской колпак. На нос ему я нацепила очки. Научила его ходить вертикально, приплясывая. Я назвала его Петро.

Она ненадолго задумывается о чем-то своем, видимо, связанном с этим именем.

– Помощниками я сделала семерых козлят. Я вынула их прямо из какой-то фермы и внушила, что они младшие повара этого самого ресторана. Надела на них маленькие фартучки, на которых были нарисованы цветочки – ромашка, лютик, василек, подсолнух, одуванчик, шиповник и тюльпан и маленькие поварские колпачки. Научила их ходить вертикально и кружиться вокруг своей оси, не падая. Я назвала их: Белый, Серый, Черный, Зеленый, Синий, Желтый, Оранжевый. Чтобы легче запомнить, кого как зовут, придала шерсти каждого из них соответствующую окраску. Чтобы от них не воняло, надушила волка терпким ароматом от КАРДЕНА, а козлят – семью разными ароматами от ДОЛЬЧЕ И ГАБАНА.

Бабка дает мне выпить стакан горячего молока с медом.

– Во время приготовления пищи волк пританцовывал у кастрюли, помешивая бульон, и руководил процессом. Козлята добросовестно и аккуратно чистили картошку и чеснок, резали капусту и лук, натирали морковку, измельчали укроп и промывали потроха. Желтый козленок с одуванчиком на фартуке стоял на мойке. Иногда им становилось так радостно, что они бросали ножи, терки и кастрюли и начинали танцевать и кружиться. Они пели песни из репертуара группы «ЧИНГИСХАН».

Она смеется.

– Я чуть не помирала со смеху, когда козлята, взявшись за руки, хором затягивали своими блеющими голосками «Са-амурай, Са-амурай, Са-амура-иа-иа-иай!», а волк, в колпаке и переднике с земляничками, изображая мастера восточных единоборств, размахивая в воздухе своими крючковатыми лапами, подхватывал грубым баритоном: «Ху! Киа!»

Бабка вздыхает, вытирая платочком выступившие от смеха слезы.

– Закончив приготовление в течение полутора часов, они подали мне чудно пахнущий суп с черным хлебом, холодной водкой, чесноком и майонезом в гостиную. Они ушли, нелепо пятясь и кланяясь, и долго еще по очереди подглядывали за мной из дверного проема. Они хотели знать, понравится ли мне их стряпня. Я сняла с них свое внушение, очки, колпаки, фартуки и вернула туда, откуда взяла. Чтобы не расстраивать.

Она подводит итог с нотками печали в голосе:

– Потому как что это за нелепость – есть еду, приготовленную животными.

Я спросил ее тогда, в конце нашего странного разговора:

– Откуда ты знаешь про группу «ЧИНГИСХАН»?

Дерматолог

Я прихожу в сознание, оттого что на меня льют ледяную воду, и кричу: «У-у-у-у-х!»

Затылок дико болит. Руки связаны за спиной и примотаны к тяжелому металлическому стулу, на котором я сижу. Какой-то цех. Зеленые допотопные станки. Где-то над моей головой горит единственная лампа. Стен не видно: они далеко от меня, в темноте.

Передо мной стоит огромный бородатый детина с копной черных кудрявых волос, сверху увенчанных маленьким желтым сомбреро. Его борода начинает расти прямо от глаз, налитых кровью и яростных. В ноздри красного мясистого носа вдето бриллиантовое кольцо.

«Что за дичь?»

Он одет в коричневые кожаные штаны с бахромой и в такую же кожаную куртку – на голое волосатое тело. На ногах у него красные сапоги с носами, загнутыми вверх, со шпорами. Его опоясывает широченный ремень, увешанный ножами, револьверами, какими-то скрученными веревками, плетками и маленькими топориками. В огромных ручищах он держит водяной шланг, из которого снова меня поливает.

«У-у-у-у-у-у-х!»

Я трясусь от холода.

Он говорит:

– Унч кимба грузобарра!

Как будто заводят мотоцикл.

Из темноты появляется маленький желтокожий человечек, одетый во что-то напоминающее костюм ниндзя – черное и не имеющее формы. Он двигается быстро и бесшумно. Я замечаю, что на его лице, выражение которого неуловимо, совершенно нет никакой растительности, даже бровей и ресниц. У него есть глаза, но трудно понять, куда он смотрит.

Он добавляет:

– Уи оойа эя.

Как будто ветер шелестит листьями.

Я думаю: «Фантомас».

Из-за моей спины появляется третий – круглолицый человек славянской наружности с добродушным лицом. Нос картошкой, почти лысый, внимательные глаза. Ощущение такое, что он переполнен мыслями, идеями и образами, ищущими выражения через слова, и пребывает в напряжении, постоянно растущем оттого, что ему не предоставляется возможность высказать их. Одет он просто: голубые джинсы, кеды и серая клетчатая рубашка.

Он говорит, показывая на Синюю бороду:

– Унч спрашивает тебя, где прибор из чемоданчика?

Произнося слова, он внимательно слушает то, что говорит.

Потом добавляет, показывая на Фантомаса:

– Уи предупреждает тебя, что ты немедленно умрешь, если не скажешь нам.

Видно, что с каждым произнесенным словом он чувствует себя лучше.

Я говорю: