Три побоища – от Калки до Куликовской битвы (сборник)

Слава удачливого полководца идет за Мстиславом Удатным всю его жизнь, где он только не княжил, с кем только не воевал! Венгры и поляки страшатся его, как огня! Литовцы и ятвяги биты Мстиславом не раз. В княжеских сварах на Руси Мстислав Удатный – главный заводила! Сиживал Мстислав на разных княжеских столах, в том числе в Киеве и Новгороде. Новгородцы его сильно любили, но Мстислав-удалец ушел от них в облюбованный им Галич. Ныне у Мстислава Удатного золота и славы вдоволь, на всех князей русских он глядит свысока. По этой причине у Мстислава Удатного было много друзей, но и завистников тоже хватало.

* * *

Галицкий князь прибыл в Киев вместе со своим зятем, двадцатилетним Даниилом Романовичем, княжившим на Волыни. Несмотря на молодость, князь Даниил был широко известен на Руси как отважный рубака. Даниил вместе с братом Василько долгое время были вынуждены скрываться от своих недругов то в Венгрии, то в Польше. Возмужав, братья вернулись на Русь и стали яростно сражаться за княжеский стол в Галиче, где когда-то княжил их прославленный отец Роман Великий. Утвердиться в Галиче братьям Романовичам не удалось, тогда они обосновались в соседнем Владимире-Волынском – этот большой город тоже некогда входил в вотчину их покойного отца.

Поляки, стремясь завладеть Волынью, затеяли с братьями Романовичами войну. Отразить польское вторжение на Волынь братьям помогли их двоюродные дядья Мстислав Немой и Ингварь Ярославич. Мстислав Удатный обратил внимание на воинственного Даниила, еще будучи на княжении в Новгороде. Заняв галицкий стол, Мстислав Удатный без колебаний отдал в жены Даниилу свою младшую дочь Анну. Не имея сыновей, Мстислав Удатный не скрывал того, что намерен в будущем передать галицкое княжение своему зятю Даниилу.

От всех прочих князей, собравшихся в Киеве, Мстислав Удатный и Даниил отличались тем, что добились своего высокого положения не по чьей-то милости или по родовому наследству, но исключительно благодаря лишь собственной отваге. Враги пред ними трепетали, соседние князья их побаивались, союзники дорожили их дружбой.

Киевскому князю Мстислав Удатный доводился двоюродным братом, оба происходили из рода смоленских Ростиславичей, оба были прямыми потомками Владимира Мономаха.

Мстислав Старый недолюбливал Мстислава Удатного за то, что тот, признавая старшинство киевского князя, тем не менее в речах и поступках своих неизменно ставил Галич выше Киева.

Такой же великодержавной политики придерживается и суздальский князь Юрий Всеволодович, из рода Юрия Долгорукого, тоже прямой потомок Владимира Мономаха. Основанный Мономахом город Владимир-на-Клязьме является столицей Залесской Руси. Заносчивый суздальский князь не соизволил приехать на княжеский съезд в Киев и братьев своих сюда не отпустил. Всем было понятно, что Юрий Всеволодович никак не может забыть свой позор – поражение на реке Липице от полков Мстислава Удатного и его союзников. Это случилось семь лет тому назад.

Зато на княжеский съезд приехал смоленский князь Владимир Рюрикович вместе с сыном Андреем, женатым на дочери киевского князя. Владимир Рюрикович приходился двоюродным братом Мстиславу Старому и Мстиславу Удатному. Смоленского князя киевляне не любили за злодеяния его покойного отца Рюрика Ростиславича, который шесть раз занимал киевский стол, сражаясь за него с черниговскими Ольговичами и двоюродными племянниками. В озлоблении своем Рюрик Ростиславич мог пойти на любые крайности. Добиваясь Киева в четвертый раз, Рюрик призвал на помощь половцев. Понимая, что Киев ему не удержать, что Ольговичи надвигаются несметными полками, Рюрик отважился на неслыханное дело – отдал Киев на разграбление половцам. Степняки разграбили все храмы, дворцы и монастыри, увели в полон множество киевлян. О том разорении в Киеве помнят и поныне, хотя с той поры минуло уже восемнадцать лет.

Последними прибыли в Киев сыновья черниговского князя Всеволод и Дмитрий, а также его племянники Мстислав Святославич, княживший в городе Рыльске, и Изяслав Владимирович из Сновска.

Какие-то князья не приехали, сославшись на нездоровье; какие-то были заняты войной с беспокойными языческими племенами; какие-то и вовсе не стали разговаривать с посланцами киевского князя.

Когда все гонцы киевского князя возвратились обратно, с благословения митрополита в высоком белокаменном дворце съехавшиеся князья начали судить и рядить, как избавить Русь от нашествия неведомых татар. Перед этим княжеское собрание еще раз выслушало половецких ханов, которые дарами и мольбами старались сподвигнуть князей на большой поход в Дикое Поле.

Официально все князья на этом собрании признавали главенство киевского князя, который, собственно, и затеял этот съезд. Однако явное главенство было все-таки у галицкого князя, это сразу бросалось в глаза. Половецкие ханы, в прошлом не раз битые Мстиславом Удатным, кланялись ему особенно низко. Молодые князья, восхищенные победами Мстислава Удатного, поддакивали каждому его слову. Это выводило из себя киевского князя, который видел, что Мстислав Немой и Владимир Рюрикович тоже глядят в рот галицкому князю. Первый в свое время помогал Мстиславу Удатному закрепиться в Галиче, второй и вовсе был давним и преданным союзником Мстислава Удатного.

Князья без долгих споров решили, что лучше татар встретить подальше от русских рубежей. В поход было решено выступить сообща сразу после Пасхи. Общий сбор полков был назначен на берегу Днепра у Залозного шляха. Споры разгорелись, когда речь зашла о том, кто из князей встанет во главе объединенного русского войска.

Мстислав Старый настаивал на том, чтобы честь возглавлять общерусское воинство досталась ему, ведь по родовому укладу он есть старейший князь на Руси. В этом Мстислава Старого поддерживали его сыновья и черниговские Ольговичи. Против выступали все прочие князья, полагавшие, что верховенство над войском надлежит отдать Мстиславу Удатному.

Мнение этих князей выразил Мстислав Немой, сказавший, что златой венец великого киевского князя имеет значение только в высоком собрании вельмож, на поле битвы ныне нужнее полководческий опыт Мстислава Удатного.

Споры затянулись на три дня. Временами казалось, что князья не смогут договориться и задуманный поход на татар так и не состоится. Положение спас все тот же Мстислав Немой. Он сказал, что князьям волей-неволей придется добираться до днепровской луки двумя разными путями. Киевские, смоленские и черниговские полки выступят вдоль Днепра вниз по его течению. Галицко-волынские полки пойдут сначала к морю вдоль Днестра, затем степью до устья Днепра и далее по правобережью Днепра до порогов. Поэтому и главенство над общерусским войском придется разделить между Мстиславом Старым и Мстиславом Удатным.

Князья одобрили такое решение и разъехались по своим уделам.

Кто-то из князей сказал, что в любом деле одна голова хорошо, а две лучше.

Был март 1223 года.

Глава вторая

Беспокойные родственники

Князь дубровицкий Александр Глебович был человеком вспыльчивым и злопамятным. Он был неимоверно силен физически и столь же неимоверно жесток. Свою первую жену Александр Глебович утопил в чане с пивом за то, что она посмела улыбнуться польскому послу во время торжественного застолья. Второй женой дубровицкого князя стала племянница киевского князя. Алчный и самонадеянный дубровицкий князь очень надеялся, что родство с великим киевским князем поможет ему как-то возвыситься над соседними князьями.

Под стать своему мужу была и Варвара Ярополковна. Ее внешняя привлекательность производила на окружающих весьма обманчивое впечатление. Эту миловидную улыбающуюся молодую женщину часто одолевали приступы мрачной меланхолии, которые чередовались со вспышками дикой ярости. Выросшая в большом и многолюдном Смоленске, Варвара Ярополковна изнывала от тоски и печали в маленькой затерянной в лесах Дубровице. В городке не было ни одного каменного здания; здесь не бывали чужеземные купцы, поскольку Дубровица лежала в стороне от больших речных и сухопутных торговых путей.

От своей злобной раздражительности Варвара Ярополковна избавлялась, только выбираясь в гости к родственникам в родной Смоленск или наведываясь к дяде в Киев. Покойный отец Варвары Ярополковны доводился киевскому князю родным братом. По обычаю, Мстислав Старый был обязан опекать племянницу и заботиться о ней, как о родной дочери. Этого же от него требовала и Варвара Ярополковна, которая всячески намекала великому князю, что ее супруг достоин более высокого стола.

И на этот раз, приехав на пасхальные торжества в Киев, Варвара Ярополковна при первой же возможности завела речь с дядей о давно наболевшем. О том, как ей опостылела затерянная в глуши Дубровица!

– Неужели нельзя перевести моего мужа хотя бы на княжение в Пинск, дядюшка? – капризно молвила сероглазая чаровница, теребя великого князя за рукав его роскошной объяровой свитки, ниспадающей до самого пола. Они были одни в просторной светлице с каменными закругленными сводами. – Пинск тоже небольшой городишко, но через него, по крайней мере, проходит большая дорога из Гродно до Чернигова. В Пинск хоть какие-то торговцы наведываются. В Пинске мне было бы веселее, дядюшка.

Мстислав Романович отодвинул книгу, которую листал, и раздраженно встал из-за стола.

– Ты же знаешь, Варя, что в Пинске княжит брат твоего мужа, – напомнил племяннице великий князь. – Деверь твой по родовому укладу владеет Пинском. Нарушить этот уклад я не могу, пойми же меня!

– Дядюшка! – не унималась упрямая Варвара. – Ты же великий князь! Все прочие князья должны тебе подчиняться. Между прочим, деверь мой на княжеском съезде не был, хотя ты посылал к нему гонца. Уже токмо за это его надлежит лишить стола пинского!

– На съезде многих князей не было. – Великий князь отошел от стола к узкому окну, сквозь разноцветные стекла которого открывался вид на бревенчатую крепостную стену, укрытую двускатной тесовой кровлей, на крыши домов и теремов, на купола белокаменных церквей, широко раскинувшихся за стеной детинца. – К примеру, не было суздальского князя и муромо-рязанских князей.

– Суздальский князь – самовластный государь, ему Киев не указ! – резонно проговорила Варвара, усевшись на стул, на котором только что сидел великий князь. – А муромо-рязанские князья суздальскому князю подвластны, они в его воле ходят, потому и не осмелились появиться на съезде в Киеве. Деверь же мой не имеет ни силы, ни могущества, а туда же – нос задирает! Изгнать бы его из Пинска, пусть изгойствует!

– Деверь твой потому так смел, поскольку его дядя, князь туровский, со мной находится во вражде, – пустился в разъяснения великий князь. – А туровского князя поддерживает князь городенский, недовольный тем, что в Полоцке сел князем мой старший сын Святослав. Я могу, конечно, изгнать из Пинска твоего деверя, Варя, но тогда на меня ополчатся князья туровский и городенский, да еще племянник Борис Давыдович, который княжит в Белгороде. Ведь туровский князь женат на его дочери. Не могу я затевать свару накануне похода на татар.

Варвара понимающе покивала головой в белом платке и небольшой парчовой шапочке с куньей опушкой.

– Что за народ – татары? – после краткой паузы спросила она. – Откель они пришли? И много ли татар этих?

Великий князь снова подошел к столу, на котором в беспорядке громоздились книги.

– Сам не ведаю, Варя, – честно признался Мстислав Романович. – Вот просматриваю старинные летописи и латинские хроники, ищу ответы на подобные вопросы, но покуда все без толку. О татарах нет нигде ни строчки!

– Ну, я пойду, пожалуй, дядюшка. – Варвара поднялась со стула и едва коснулась устами щеки великого князя. – Не буду мешать тебе.

* * *

Не успел великий князь перевести дух после общения с назойливой племянницей, как в Киеве объявился его старший сын Святослав. Вот уже пошел второй год его княжения в Полоцке, и все это время у Святослава Мстиславича не прекращалась распря с князьями друцкими и князем минским, которые были недовольны тем, что в Полоцке утвердился князь-мономашич. Такого прежде не бывало, поскольку в Подвинье издревле правил местный княжеский род Всеславичей. Прямые потомки Всеслава Брячиславича давно сошли в могилу после кровавых междоусобиц, поэтому полоцкого стола теперь добивались отпрыски из боковых ветвей могучего Всеславова корня.

Святослав Мстиславич приехал звать отца в поход на своих недругов, которые ссылаются с князем городенским и натравливают на него литовцев.

– Отец, коль не поможешь мне ныне, останусь я без стола полоцкого, – молвил Святослав Мстиславич. – Со всех сторон недруги меня обступили. Все прошлое лето дружина моя с коней не слезала, бросаясь из сечи в сечу! Но в прошлом году враги мои были слабее, ныне же на их стороне князь городенский и литовские язычники.

Великий князь озабоченно кивал головой, внимая сыну. В Подвинье все князья дерзкие и непокорные, все они привыкли, что Полоцк стоит вровень с Киевом и Новгородом! Так и было когда-то при сыновьях и внуках Ярослава Мудрого. Теперь же мощное Полоцкое княжество распалось на многие уделы, сила его иссякла. Это понимают тамошние удельные князья, но по-прежнему не желают склонять голову перед киевским князем, не желают уступать полоцкий стол Мономашичу.

«Ведь не раз бывали биты полочане Мономашичами, – сердито думал великий князь, – отец мой и дядья мои водили полки в Подвинье и Полесье и всякий раз с победами возвращались! Не устоят полочане и перед сыновьями, и братьями моими, стоит им только заступить всем вместе ногой в стремя!»

– Проучить городенского князя и его союзников, конечно же, не помешает, сын мой, – промолвил Мстислав Романович. – Однако этот поход отвлечет нас от другого, более важного начинания.

– Имеешь в виду войну с татарами? – Святослав мрачно взглянул на отца. – По моему разумению, о татарской напасти пусть у половецких ханов голова болит. Нам-то какое дело до татар этих? Нам татары не грозят.

– Пока не грозят, сын мой, – обронил великий князь и налил себе медовой сыты в серебряный кубок.

Отец и сын сидели за столом в трапезной. Обед уже закончился, но челядинцы не спешили убирать яства со стола, видя, что великий князь и его старший сын увлечены беседой.

– Орда татарская, может, до Руси и не докатится, а мы уже всполошились, княжеский съезд собрали в Киеве! – Святослав презрительно усмехнулся. – До чего дожили?! Князья русские половецких ханов от беды татарской своими дружинами оградить собираются! Смех, да и только! Как будто половцы мало русской крови пролили…

Великий князь не пожелал продолжать этот разговор.