Рассветы над Вавилоном

– Писали, что там как минимум три человека имеют на него очень большой зуб, – добавила Валя.

– Но речь же не идет о миллиардах долларов? – засомневался Глеб. – Кто будет из-за этого детей красть?

– Я уже давно не ребенок! – запротестовала Карина.

– Ты его дочь, – не согласился студент. – И я так понимаю, единственная наследница. Правильно?

– Наследница! Слова-то какие. Еще скажи – принцесса!

– На горошине, – мрачно вставила со своей койки Валя.

– Валентина, это ты бурлишь или твой живот с голодухи? – рассмеялась Карина.

– Ты еще смеяться можешь? – продолжала нервничать ее подруга.

– А что? – вдруг закипятилась Карина. – Что? Плакать, что ли? Не поздно? Ребята, я вот не помню, чтобы, когда я одежду со своими маленькими электронными доносчиками в утиль сдавала, кто-то из вас меня за руки хватал, останавливал или ругал. Наоборот: давай-давай. А ты…

Карина попыталась рассмотреть Валю сквозь абсолютную темноту их камеры.

– Ты свою одежду тоже выкинула, хотя у тебя-то никаких жучков не было!

– А может, были! – обиженно фыркнула та.

– А может, и были, – обреченно согласилась Карина.

Она демонстративно повернулась на другой бок, забыв, что здесь эти ее жесты никто просто не разглядит.

– Ты знаешь, кого твой батя нанял? – спросил Глеб, естественно, не заметив, что Карина всем своим видом показала, что не желает больше разговаривать.

Молчание собеседницы ничуть не смутило студента: он всерьез беспокоился за свою жизнь, поэтому продолжал оценивать сложившуюся ситуацию, рассматривая ее со всех сторон. Он повторил вопрос, и Карина, повернувшись обратно, соблаговолила ответить:

– Понятия не имею. Но теперь, мне кажется, это не имеет ровным счетом никакого значения. Найти нас невозможно. Максимум – город. Но, блин, Нарим – огромный такой лабиринт. Надо думать, как самим выбраться.

– Самим выбраться! – передразнила подругу Валя. – Ты коротышку слышала? А если не получится? Что он с нами сделает?

– А может, коротыш блефует? – предположила Карина.

– Не хочется проверять… – протянула Валя.

– А жить – хочется, – снова взялся за свое Глеб.

– Хочется – будешь, – неожиданно изрекла Карина и во второй раз отвернулась к стенке.

Минут двадцать в комнате снова висела тишина, а потом ее опять нарушила Валя.

– Все. Я – сплю, – сообщила она своих планах и добавила скорее уже для себя: – А то еще немного, и я кого-нибудь из вас съем. Наверное, тебя, Кариныч, студент какой-то костлявенький.

Глеб обиженно фыркнул и хотел что-то возразить, но в этот момент в темнице загорелся свет, а еще через секунду раздался характерный щелчок электронного замка, и железная дверь открылась, явив заключенным усталое лицо Бурова. Из-за его плеча выглядывал Хоченков, красный от перенапряжения, но уже чуть более спокойный, чем раньше. Давид прошел в комнату и внимательно все осмотрел. Узники ответили Бурову такими же внимательными взглядами, и лишь неполная информация о происходящем добавляла к ним небольшую порцию страха.

– Ребята, подъем, – спокойно произнес Давид.

Он старался ничем не напугать и без того встревоженный коллектив, хотя что-то внутри него требовало иронизировать, устрашать и злословить.

– Вы кто? – спросила Карина.

Голос ее оставался по-прежнему бодрым, но и там все-таки появились нотки недоумения.

Буров бросил на нее проницательный взгляд.

– Меня зовут Давид Буров. Я частный детектив с лицензией Д-5.

– Это высший уровень, – прошептал все еще бледный Глеб.

– Рад, что ты в курсе, мой юный друг, – отреагировал Буров.

Карина села на кровати и, улыбнувшись, уточнила:

– Вас мой папа нанял? Чтобы найти?

– Чтобы сопровождать, милая. Сопровождать. А вы проявили самостоятельность и этим немного добавили мне работы. А финансирование, выделенное твоим глубокоуважаемым отцом, фиксированное. Так, чтобы вы знали. Вставайте, нам лучше здесь не задерживаться.

Ребята засуетились и повскакивали с коек. Хотя собирать было особо нечего, Давиду удалось вычленить их из помещения только минут через пять. Хоченков молча улыбался, наблюдая за телодвижениями собравшихся, но глазки его, небольшие, немного влажные, продолжали беготню.

Они вышли из камеры, пройдя метров двадцать по светлому пустому коридору, свернули направо и почти сразу уперлись в огромную титановую дверь. Буров возглавлял отряд и, поравнявшись с дверью, остановился и обернулся к девушкам и парню.

– Ребята, если кто-то из вас хочет опять поиграть в «Зарницу» или сымпровизировать что-нибудь еще, то сейчас самое время сказать об этом, – объявил он, разглядывая напряженные лица молодых людей. – Я уважаю ваш юношеский максимализм. Но в настоящий момент он, к сожалению, расходится с моими задачами. В основном, конечно, это касается Карины Гарифовны. Она в любом случае уйдет со мной. А вы – останетесь здесь. За суперпрочной дверью, сделанной то ли из титана, то ли из какого-то сплава, этот самый титан содержащего. Будете дожидаться Викторию Викторовну. А Виктория Викторовна – человек, говорят, серьезный! Да, Дмитрий Сергеевич?

– Очень серьезная женщина, – заверил Дима, – женщина-загадка.

– Женщина-бронепоезд, – пробормотал Глеб. Затем торжественно сказал Бурову: – Я, Глеб Василевич, клянусь, что впредь никогда в жизни не допущу подобной импровизации и уж тем более никаких «Зарниц».

– Чудно, – кивнул Давид и посмотрел на Валю.

– Я тоже, – буркнула та.

– Ну вот и славно. Тогда вперед, – улыбнулся Буров.

Он открыл дверь и переступил порог; компания устремилась за ним, и через секунду они обнаружили себя в большом (по сравнению с той камерой, где их заперли) помещении, представлявшем собой некую смесь ресепшен и холла. По правую руку от них располагались несколько рабочих мест; сейчас два из них занимали мужчины в одинаковой темно-синей форменной одежде, видимо, охранники, оставленные Рори присматривать за пленниками. Руки мужчин были заведены назад и прикованы наручниками к поперечным перекладинам одинаковых офисных стульев. Один из охранников, помоложе, встретил компанию грубой ухмылкой.

– Вы еще пожалеете! – выкрикнул он и злобно посмотрел на Давида.

– Благодарен вам, мой друг, что даже в такой, скажем откровенно, непростой ситуации, несмотря ни на что, вы остаетесь апологетом вежливости и обращаетесь к моей, безусловно, скромной персоне на «вы».

– Да я не к тебе вовсе, а ко всей вашей группке обращаюсь, – процедил сквозь зубы охранник и добавил, немного подумав: – Носастый хрен!

– Ну что ж, тогда я забираю свои слова обратно и прощаюсь с вами, мой друг, оставляя вас с коллегой в таком, прямо скажем, не самом динамичном состоянии. Знаю, что не далее как завтра ваши друзья, возглавляемые неким Рори, а может быть, даже Викторией Викторовной, безусловно, освободят вас.

При упоминании Виктории Викторовны молодой охранник побледнел, а его коллега нервно дернулся, но оба не проронили ни слова. Буров, отдав им должное небольшим уважительным полупоклоном, покинул помещение, и ребята послушно последовали за ним. В коридоре теперь шедший первым Хоченков вдруг замер от какой-то внезапно посетившей его мысли, поэтому сначала Буров, а затем и все остальные уткнулись в его широкую спину. Дмитрий медленно повернулся и посмотрел на Давида.