Экзаменационные билеты по истории России. 11 класс

Экзаменационные билеты по истории России. 11 класс
Валентина Николаевна Казакова

Виктор Сергеевич Алексеев

Наталья Анатольевна Наумова

Экзаменационные билеты по истории России. 11 класс

Виктор Сергеевич Алексеев, Валентина Николаевна Казакова, Н. А. Наумова

Экзаменационные билеты по истории России. 11 класс

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Билет № 1

1. Возникновение и развитие Древнерусского государства (IX – начало XII вв.)

2. Экономическое и социально-политическое развитие России в начале ХХ в.

1. Начало российской истории уходит своими корнями в глубь общеславянской истории. Возникает вопрос: откуда же появились славяне на обширных равнинах Восточной Европы и когда это произошло? Вот что пишет об этом один из самых известных русских историков Сергей Михайлович Соловьев: «Славянское племя не помнит о своем приходе из Азии, о вожде, который вывел его оттуда, но оно сохранило предание о своем первоначальном пребывании на берегах Дуная, о движении оттуда на север и восток вследствие натиска какого-то сильного врага. Это предание заключает в себе факт, не подлежащий никакому сомнению: древнее пребывание славян в придунайских странах оставило ясные следы в местных названиях. Сильных врагов у славян было много: с запада – кельты, с севера – германцы, с юга – римляне, с востока – азиатские орды; только на северо-восток был открыт свободный путь, где, хотя не без сильных препятствий, успели организовать государство и укрепить его вдалеке от сильных натисков и влияний Запада до тех пор, пока оно, собравши силы, могло уже без опасения за свою независимость выступить на поприще и обнаружить со своей стороны влияние и на восток, и на запад».

На сегодняшний день существует два распространенных взгляда на этот вопрос, две версии, которые наиболее популярно излагает в своем «Курсе русской истории» один из крупнейших отечественных ученых Василий Осипович Ключевский.

Согласно первой версии, предложенной знаменитым немецким ученым Шлецером, до половины IX в., т. е., до прихода варягов, на обширном пространстве русской равнины по Днепру от Новгорода до Киева люди жили без общего правления. Это были беднейшие славяне и фины. В «Повести о начале Русской земли» написано, что восточные славяне в те времена жили «зверинским образом, скотски», в лесах, как все звери, т. е. убивали друг друга, ели все нечистое, жили уединенными, разбросанными и враждебными друг другу родами. Так что, по этому толкованию, нашу историю следует начинать не раньше второй половины IX в., когда местное население благодаря приходу варягов стало выходить из первобытного состояния. Другой взгляд на начало нашей истории прямо противоположен первому. Наиболее ярким его выразителем стал профессор Московского университета Беляев и Забелин в I томе его «Истории русской жизни с древнейших времен». Вот суть их теории. Восточные славяне искони обитали в пределах русской равнины, где они поселились, может быть, еще за несколько веков до нашей эры. Из такого предположения делается вывод, что на этой территории происходит долгий и сложный исторический процесс перерождения первобытных мелких родовых славянских союзов в целые племена, среди племен возникали города, из этих городов вырастали главные, старшие города, составлявшие с мелкими городами и поселениями племенные политические союзы полян, древлян, северян, а затем эти главные города разных племен начали соединяться в один общерусский союз. Следуя этой логике, мы должны начинать русскую историю задолго до Рождества Христова. Обе гипотезы имеют право на существование, однако господствующей в современной отечественной исторической науке является первая, поэтому будем следовать ее логике.

Расселение восточных славян по нынешней территории России началось в VI в., с северо-восточных склонов и предгорьев Карпат. Этот период можно считать вторым начальным этапом нашей истории. Живший в то время византийский император Маврикий, который долго воевал с восточными славянами, писал, что живут они, точно разбойники, всегда готовые подняться с места поселками, разбросанными по лесам и берегам многочисленных рек их страны. Другой очевидец сообщает, что живут славяне в плохих хижинах, разбросанных поодиночке, далеко друг от друга, и постоянно переселяются с места на место. Однако во второй четверти VII в. вторжения славян в византийскую империю прекращаются, но возобновляются уже в IX в. – с другой стороны, морским путем и под новым именем Руси.

Таким образом, в период с VII в. по IX в., когда в Византии временно «забыли» о существовании беспокойных диких соседей, они успели «переродиться» и вновь возродиться во всемирной истории под новым, уже постоянным и устойчивым именем – Русь. Что же произошло за это время на обширных просторах восточноевропейской равнины, названной впоследствии Русскою!

Расселение восточных славян на новой территории происходило вполне естественным образом, а именно вдоль рек. И в первую очередь, конечно, осваивались берега Днепра как наиболее крупной водной артерии этих мест. Так, первыми славянскими поселенцами были поляне и древляне, т. е. жители полей и лесов. Природные условия сами обусловили разницу в нравах обоих племен, большую дикость и стремление жить за счет соседей у древлян, более спокойный и миролюбивый характер у полян. Это последнее племя приобрело особую роль в русской истории еще и потому, что именно они стали основателями городка Киев, который со временем приобрел главенствующую роль во всей дальнейшей жизни руссов – недаром Древнюю Русь называют также Киевской Русью.

Киев, по одной из легенд, был основан Кием вместе со своими братьями Щеком и Хоривом, у которых к тому же, была еще сестрица по имени Лыбедь, именем которой была названа речка.

Далее за древлянами последовали дреговичи, поселившиеся между Припятью и Двиною. Вслед за ними на северо-восток Европы стали переселяться половчане, или кривичи. Следом славяне новгородские, северяне, родимичи, вятичи и еще множество иных славянских племен «угнездилось» на новых местах, которые впоследствии и составили основу Древнерусского государства.

Расселение по берегам рек имело и важнейшее экономическое значение, особенно поселение по берегам Днепра, где проходил знаменитый торговый путь «из варяг в греки». Таким образом, «новоселы» были вовлечены в оживленный торговый кругооборот, который шел тогда в юго-восточном углу Европы. Своим низовым течением и левыми притоками Днепр потянул славянских поселенцев к черноморским и каспийским рынкам, что вызвало активную разработку и освоение естественных богатств занятой переселенцами стороны. Именно с тех пор меха, мед, воск стали главными статьями экспорта; именно тогда началась усиленная вырубка леса, продолжающаяся и поныне и наложившая глубокий отпечаток на хозяйственный и общественный быт и даже национальный характер русского народа. Лесной зверолов и бортник пчеловод – самый ранний тип, явственно обозначившийся в истории русского народного хозяйства.

Таким образом, не только территориально, этнографически, но и экономически все было готово к созданию на обширной восточноевропейской равнине нового славянского государства. Но как же случилось, что фактическими создателями, объединителями этого государства стали не сами славяне, а их северные соседи – варяги, от названия одного из племен которых и пошло слово Русь, руссы?

Вот что говорится об этом существеннейшем, ключевом моменте русской истории в древней летописи: «В то время как поляне, северяне и другие племена платили дань хазарам, по белке с каждого дома, варяги из-за моря брали дань на славянах новгородских, на кривичах, а также на чуди и мери. Скоро, однако, эти народы прогнали варягов за море, перестали платить им дань и начали владеть сами собою. Но, прогнав варягов, они никак не могли уладить друг с другом и начали междоусобные войны. Тогда они стали говорить между собою: «Поищем себе князя, который бы владел нами и судил все дела справедливо». Отправили послов к варягам-руси, русичами назывались варяги точно так же, как другие зовутся шведами, иные норвежцами, англичанами, готами. Чудь новгородцы и кривичи сказали руси: «Земля наша велика и обильна, да порядку в ней нет, пойдите княжить и владеть нами». Собрались три брата с родственниками своими, Рюрик – в Новгород, Синеус – на Белоозеро, Трувор – в Изборск, от них-то и прозвалась Русская земля. Через два года умерли Синеус и Трувор, Рюрик один принял всю власть и раздал города приближенным к себе людям. Двое из них, Аскольд и Дир, которые не были ни родня Рюрику, ни бояре его, отпросились идти к Царь-городу.

Идучи вниз по Днепру, они увидали на горе городок и спросили: «Чей городок?» Жители отвечали им: «Были три брата: Кий, Щек и Хорив; они-то и построили этот город, да после изгибли, а мы вот плотим дань хозарам». Аскольд и Дир остались в Киеве и начали владеть полянами; а Рюрик княжил в Новгороде».

Это же событие историк С. Соловьев трактует так: «Роды столкнувшиеся на одном месте, …должны были искать силу, которая внесла бы к ним мир, народ должен был искать правительство, которое было бы чуждо родовых отношений, посредника в споре беспристрастного, одним словом третьего судью, а таким мог быть только князь из чужого рода…». И далее он же дает такую историческую оценку призвания Рюрика северными племенами: «Призвание первых князей имеет великое значение в нашей истории, есть событие всероссийское, и с него справедливо начинает русскую историю. Главное, начальное явление в основании государства – это соединение разрозненных племен через появление среди них сосредоточивающего начала, власти. Северные племена, славянские и финские, соединились и призвали к себе эту власть. Здесь и положено начало сосредоточению остальных племен, потому что призванное начало пользуется силою первых сосредоточившихся племен, чтобы посредством их сосредоточивать и другие; соединенные впервые силы начинают действовать».

Точка зрения другого известнейшего российского историка В. Ключевского коренным образом отличается от летописной версии и от мнения С. Соловьева. Не вдаваясь в аргументацию, приведем лишь сделанный Ключевским вывод: историю государства Российского следует исчислять не с момента призвания варяжских князей во главе с Рюриком, а когда «… из соединения варяжских княжеств и сохранивших самостоятельность городовых областей вышла третья политическая форма: … великое княжество Киевское».

Чья точка зрения правильная в любой науке определить строго научно сложно, а иногда и невозможно. Можно лишь констатировать, что наиболее приемлемой считается вариант, соответствующий летописи и оценке Соловьева.

Но здесь следует отметить, что к Киеву, как магнитом, действительно тянуло всех варягов, всех купцов. И потому, став после смерти Рюрика новгородским князем, его родственник Олег пробыл на этом месте всего три года, а потом отправился в теплые края, на юг, в Киев, который вскоре стал центром всей земли русской, а значит, и столицей государства Российского.

И все же, если исходить из официальной версии российской истории, то датой рождения именно русской, российской государственности следует считать год 862 – год призвания на будущую русскую землю варяжских князей.

Но почему же все-таки центр молодого государства очень быстро сместился с севера на юг, из Новгорода в Киев?

Дело в том, что Киев не мог оставаться центром одного только из варяжских княжеств, так как имел общерусское значение узлового пункта торгово-промышленного движения и потому стал в конце концов центром политического объединения всей земли русской. Первым делом Олега в Киеве летопись представляет не только охрану уже имеющихся владений, но и их расширение, собирание восточного славянства под своей властью. Таким образом, расширяя свои владения, киевские князья везде устанавливали новый государственный порядок – прежде всего. Разумеется, учреждая администрацию налогов. Так, Ольга объезжала подвластные земли и вводила «уставы и оброки, дани и погосты», т. е. учреждала сельские административно-судебные округа и устанавливала податные оклады. Да и в дальнейшем сбор дани был одной из основных задач русских князей. Данью он делился со своею дружиной, которая служила ему орудием управления, составляла правительственный класс. Этот класс действовал как главный политический и экономический рычаг управления государством: зимой он правил, ходил «в люди», собирая дань, а летом торговал тем, что было собрано в течение зимы.

Внешняя политическая деятельность первых киевских князей была направлена на достижение двух главных целей: приобретение заморских рынков, расчистки и охраны торговых путей, которые вели к этим рынкам. И особое значение в этом плане придавалось развитию торговых отношений с ближайшим богатым соседом – Византией. Торговля была в основном меновая: поэтому в старинных русских кладах было найдено так мало византийских монет. Меха, мед, воск и челядь (рабов). Русь меняла на паволоки шелковые ткани, золото, вина, овощи. Такой порядок торговых отношений Руси с Византией был установлен договорами Олега и Игоря. Трудно приуменьшить значение этой торговли для развития русской культуры. Достаточно сказать, что именно торговые отношения были главным средством, подготовившим принятие христианства Русью, и именно из Византии. И тем более понятно, почему для киевских князей так важна была охрана торговых путей, которые вели к заморским рынкам. С появлением же в южно-русских степях печенегов это стало очень трудным делом.

Но, разбойничая на степных дорогах русской торговли, кочевники беспокоили и степные границы русской земли. Отсюда возникала третья забота киевских князей – ограждать и оборонять пределы Руси от степных варваров. Первые же киевские князья начали ставить сторожевые города по Десне, Трубежу, Стугне, Суле и другим рекам. Эти укрепленные пункты заселялись воинами, «мужами лучшими», по выражению летописи, которые вербовались из славянских и финских племен, населявших русскую равнину.

Так первые киевские князья продолжили начавшуюся до них деятельность вооруженных торговых восточнославянских городов, поддерживая сношения с приморскими рынками, охраняя торговые пути и границы Руси от беспокойных и агрессивных соседей.

Разноплеменное население, населявшее все эту территорию, входило в состав великого княжества Киевского, или Русского государства. Но, делает вывод В. Ключевский, это Русское государство еще не было государством русского народа, потому что еще не существовало самого этого народа: к половине XI в. были готовы только этнографические элементы, из которых потом долгим и трудным процессом вырабатывалась русская народность. Все эти разноплеменные элементы были пока соединены только механически; связь нравственная, христианство распространялись медленно. Главной связью частей населения Русской земли была княжеская администрация с ее посадниками, данями и пошлинами, во главе которой стоял великий князь киевский: потомок варяжских викингов. Но чем же тогда была Русь, кем были люди, именовавшие себя русскими?

В те времена княжеская дружина, служа орудием администрации в руках киевского князя, торгуя вместе с купечеством больших городов, носила вместе с ним специальное название Руси. До сих пор нет научно обоснованного объяснения происхождения этого слова. По предположению автора древней повести о Русской земле, первоначальное его значение было племенное: так называлось то варяжское племя, из которого были призваны первые наши князья. Потом это слово получило сословное значение: Русью в Х в. назывался высший класс русского общества, преимущественно княжеская дружина, состоявшая в большинстве из тех же варягов.

Позднее Русь или Русская земля стали иметь географическое значение: так называлась преимущественно Киевская область, где было больше всего варягов. Наконец в XI – XII вв., когда Русь как племя слилась с туземными славянами, оба эти термина – Русь и Русская земля, – не потеряв своего топографического значения, приобрели значение политическое: так стала называться вся территория, подвластная русским князьям, со всем славянским ее населением.

2. Начало XX в. ознаменовалось для России постепенным переходом к индустриальному обществу, в котором завершается процесс сознания технически развитой крупной промышленности и соответствующих ей социальных и политических отношений. Такой процесс называется модернизацией. Период модернизации прошли крупные державы, однако российская модель имела свои особенности, поскольку носила «догоняющий» характер, предусматривавший более сжатые сроки исторического развития; к тому же она проходила под контролем верховной власти.

Процесс модернизации охватил только те стороны жизни общества и те области его экономики, которые способствовали дальнейшему укреплению государства. Основные тяготы этого процесса целиком легли на плечи народа, что послужило в дальнейшем поводом для острых социальных конфликтов. Модернизация, осуществляемая властью, вела к укреплению роли государства в экономике, централизации и бюрократизации управления, утверждению авторитарных начал. Российский вариант модернизации скрывал в себе огромные внутренние противоречия, связанные прежде всего с социальной и политической сферами. Выход из них могли обеспечить только сотрудничество власти и общества и система взаимных уступок друг другу. Но этот разумный путь остался нереализованным, и процесс буржуазного реформирования в России, достигший своего пика в начале XX в., захлебнулся в революционных катаклизмах.

К началу XX в. Россия была среднеразвитой страной «второго эшелона» капиталистического развития, поскольку в отличие от стран «первого эшелона» (Англии, Франции) вступила на капиталистический путь развития гораздо позже – только в середине XIX в. Главной особенностью экономического развития России было наличие преобладающего государственного сектора в экономике. Его основу составляли так называемые казенные заводы, которые работали прежде всего на военные государственные заказы. В начале XX в. различным ведомствам принадлежало около 30 крупнейших заводов (Тульский, Ижевский, Сестрорецкий, Обуховский, Ижорский и др.), которые финансировались государством.

Эти предприятия не участвовали в свободном предпринимательстве и были исключены их сферы рыночной экономики. Государство являлось единственным заказчиком их продукции, а во главе их стояли государственные чиновники. Возникновение казенных заводов было обусловлено не требованиями нового времени, не веяниями индустриализации; оно шло от традиционных экономических отношений, заложенных еще мануфактурами Петра I.

Помимо этого, государство владело двумя третями железнодорожной сети и огромной площадью земельных и лесных угодий. Государственные чиновники постоянно вмешивались во все сферы хозяйственной деятельности частных предприятий, стимулировали железнодорожное строительство, развитие черной металлургии, угольной промышленности. Принудительно регулируя цены, правительство осуществляло защиту молодой российской промышленности от конкурентов путем взвинчивания таможенных пошлин. Дабы привлечь на свою сторону частных предпринимателей, государство раздавало их компаниям и фирмам казенные заказы, предоставляя им кредиты через государственный банк.

В начале XX в. возникла необходимость привлечения в Россию иностранного капитала, для чего в 1897 г. была проведена финансовая реформа, которая ввела золотое обеспечение рубля, его свободную конвертируемость. Привлечение иностранного капитала было необходимой мерой, так как страна несла огромное бремя непроизводственных расходов: на содержание царского двора, полиции, армии и флота, непомерного бюрократического государственного аппарата. Иностранные инвестиции в отечественную экономику составляли до 40 % всех капиталовложений. Так, немецкие предприниматели стремились к созданию в России филиалов действовавших в Германии крупных фирм; особенно их привлекали электротехника, химические производства, металлургическая и металлообрабатывающая промышленности, торговля. Французы переправляли свои капиталы в Россию преимущественно через банки: их интересы лежали главным образом в угольной и металлургической промышленности Донбасса, металлообработке и машиностроении, добыче и переработке нефти. Англичане обосновались со своими капиталами в нефтяной промышленности, добыче и выплавке цветных металлов.

Прибывавший в страну иностранный капитал имел тенденцию сращивания его с отечественным капиталом, создавая тем самым реальную возможность включения России в мировую экономическую систему. Однако часть накоплений, которая могла бы способствовать развитию отечественной экономики, все же уплывала за границу в виде прибылей и дивидендов.

В отличие от европейских государств Россия в силу своих особенностей (традиционно сильные позиции государственного сектора в экономике, изначально высокий уровень концентрации производства, широкое привлечение иностранного капитала) оказалась очень восприимчива к созданию монополистических объединений. Первые из них появились еще в России еще в 80-х гг. XIX в., а в начале XX в. они становятся основой промышленной жизни страны. Монополистические союзы сами определяют условия продажи товаров, сроки платежей, количество производимых продуктов, устанавливают цены, делят рынки сбыта и сырья, распределяют между своими предприятиями доходы и прибыль. Монополии имеют различные формы: картели, синдикаты, тресты, концерны, но преобладающей формой монополистических союзов в России были синдикаты. Они возникали в качестве акционерных компаний, съездов и обществ фабрикантов и заводчиков, контор по продаже товаров и т. п. И только перед Первой мировой войной во многих сферах промышленности стали создавать тресты, в которых принимали участие преимущественно иностранные компании.

Процесс монополизации коснулся также банковской сферы. Пять крупнейших российских банков, имевших по сотне филиалов, в том числе и за границей, к 1913 г. сосредоточили до половины финансовых ресурсов всех российских банков. Укрепив свои позиции в экономике страны, они постепенно начали теснить иностранные капиталы, утверждаясь в роли основных инвесторов отечественной промышленности.

Финансирование промышленности положило начало сращиванию банковского и промышленного капиталов и появлению финансового российского капитала. Заметнее всего этот процесс шел в тяжелой промышленности. Легче других стран Россия пережила и процесс сращивания государственных интересов с интересами монополий в результате получившего название государственно-монополистического капитализма. Например, по просьбе крупнейших отечественных сахарозаводчиков правительство активно занималось регулированием сахарного производства.

К началу XX в. после некоторого упадка, вызванного снижением цен на хлеб на мировом рынке, в стране начинается подъем сельского хозяйства, и Россия занимает первое место в мире по общему объему сельскохозяйственной продукции. Однако и тогда положение в сельском хозяйстве вызывало определенную озабоченность российского общества, поскольку весь прирост продукции приходился лишь на незначительную часть крестьянских хозяйств и помещичьих имений. Поскольку помещичьи хозяйства давали примерно 12 % валового сбора зерна и 22 % товарного хлеба, то основным сельским товаропроизводителем являлось крестьянство, да и то не все, а лишь 15–20 % зажиточных хозяйств, на долю которых приходилось 30–40 % валового сбора зерна и 50 % товарной продукции. Причем в центральных губерниях России, где преобладали полусередняцкие и бедняцкие хозяйства, не производившие товарной продукции, прослойка зажиточных хозяйств была невелика. Это называлось «оскудением центра», катастрофическим последствием которого был массовый голод в неурожайные годы. Голод возникал не потому, что не было хлеба, а из-за высоких цен на него: у крестьян просто не хватало денег на его покупку.

Ситуацию в деревне осложняли и два взаимосвязанных обстоятельства: аграрное перенаселение и существование общины, в пользовании которой к началу XX в. находилось 4/5 надельной крестьянской земли. Община господствовала по всей Центральной, Северной, Восточной и Южной России и на Северном Кавказе. Только в западных губерниях преобладала крестьянская собственность на землю. С ходом времени все больше выявлялись недостатки общинной собственности на землю: спасая слабых хозяйственников, община не давала развернуться крепким, работящим крестьянам; способствуя уравнению, она тормозила повышение благосостояния деревни.

Поэтому главным вопросом российской экономики в начале XX в. была проблема расширения модернизационного пространства за счет подключения к нему в первую очередь аграрного сектора. Но форсирование этих процессов замедлялось во многом косностью российской государственной системы, поскольку политическая власть в стране оставалась в руках старой элиты – помещиков и дворян, блокировавших инициативу предпринимателей новой волны, а тем более не допускавших их к принятию политических решений.

В России начала XX в., как и сто лет назад, абсолютная власть (как исполнительная, так и законодательная), контроль за аппаратом управления всеми государственными институтами принадлежали императору. В стране не было ни представительных учреждений, ни элементарных демократических свобод. Мало того что первые политические партии, образовавшиеся в конце XIX – начале XX вв., находились на нелегальном положении, так и экономически окрепшая российская буржуазия не имела не только власти, но и каких-либо реальных политических прав. Было очевидно, что страна оказалась перед выбором: либо пойти на реформирование политической системы, ее модернизацию, отвечавшую духу времени, либо ничего не менять и ждать неизбежных революционных потрясений.

В российском обществе принцип неограниченной самодержавной власти вызывал строгое неприятие. Он мешал формированию гражданского общества, являющегося политико-правовым основанием общества индустриального. Пикантность ситуации заключается в том, что инициировать реформирование самодержавной власти должна была сама самодержавная власть. От императора Николая II ожидали конкретных действий, поскольку программы переустройства политической системы империи в общих чертах были разработаны различными общественными силами, прежде всего земскими либералами. Главной идеей этих программ было введение в органы государственной власти «народных представителей», под которыми подразумевались представители самих земств. Однако 17 января 1895 г. Николай II заявил, что будет стоять на страже основ самодержавия так же незыблемо, как это делал его «незабвенный покойный родитель».