Лучший шпионский детектив

– Да ладно, – добродушно машет он рукой, – подумаешь – протокол! В конце концов, у тебя как преступника оказалась масса других достоинств. С чего начнём?

Я в деталях пересказываю ему все события в моём офисе, кафе и квартире убитого, ничего не пропуская. Даже того, что с самого начала поведение клиентки показалось мне странным. Умолчал только о том, что своими сомнениями поделился с Ли: его-то зачем сюда впутывать?

– Всё? – спрашивает Вильямс.

– Всё, – подтверждаю я. – Так что можешь начинать топить меня доказательствами, которых, уверен, изобретательная миссис лже-Флаерти в квартире заготовила немало.

– Успеется, – говорит он. – Для начала порассуждай – а я послушаю, – о том, что у нас может против тебя не слепиться. Ты же детектив, Харрис – вот и карты тебе в руки.

– На ноже нет моих отпечатков.

– Ты их стёр.

– Для этого нужна какая-то тряпка. При мне её не обнаружили, а времени и возможности её выкинуть у меня не было. Если она в квартире, то опять же на ней могут быть пятна крови с ножа и прочее, но только не мои следы.

– Ты её сжёг, – говорит Вильямс, и я вспоминаю запах чего-то горелого. – Сгорела она не полностью, так что эксперты без труда обнаружат те самые пятна, о которых ты говорил.

– Но без моих следов. Значит, улики косвенные.

– Допустим, что так. Но ты ведь знаешь, что такое совокупность улик. Тебя застали в квартире возле трупа, ну и всё такое прочее.

– Ладно. Оставим тряпку. Я не мог его убить, стоя возле двери. А дальше в комнате следов от моих ног нет.

– Пол помыт. Ты помыл его, а потом снова вошёл, чтобы следы были только возле двери.

Действительно, вспоминаю я, пол был влажный.

– Ну, хорошо. Даже не буду рассуждать о том, почему это я стал мыть пол вместо того, чтобы просто скрыться. Потому что есть более важный момент: у меня не было мотива для убийства.

Вильямс присвистнул.

– Целых два. Ты сам-то сейчас понял, что сказал? У тебя не было мотива для убийства Бернардо Дзанутти?

Я похолодел.

– Так это он?

– А ты, надо думать, этого не знал.

Я покачал головой.

– Откуда бы? Ты же видел: он лежал вниз лицом. А я к нему даже не прикасался. Да-а… Тогда моё дело действительно плохо… А второй? Ты сказал, что их два.

Вильямс открыл папку, лежавшую перед ним, и достал оттуда конверт.

– Узнаёшь?

– Ну да, этот конверт она дала мне в кафе, в нём 800 долларов. А что, на рынке цен за убийство резкое падение?

– Это не он. Это его брат-близнец. Мы нашли его в твоём офисе на столе между бумагами. В нём чек на 15 тысяч. Это, конечно, ниже официального курса оплаты заказного убийства, но вкупе с тем, что у тебя самого были причины… Ну, ты понимаешь.

Я снова качаю головой.

– Гениально. Как она это сумела? Я же с неё, по-моему, глаз не сводил. Хотя… она могла, пожалуй, это сделать, когда я рассматривал фотографию.

Развожу руками, насколько это позволяют наручники и говорю:

– Похоже, шансов выпутаться у меня действительно маловато. Но признание писать всё равно не буду. Из принципа. Сами доказывайте.

– Докажем, – говорит Вильямс, но в голосе его я слышу какие-то странные нотки, которые снова вселяют в меня надежду.

– Слушай, лейтенант, – говорю я, в упор глядя на него, – а ведь есть что-то такое, что тебе не нравится!

Некоторое время он сидит, глядя на стол, затем поднимает на меня взгляд.

– Есть. Попробуй угадать, что.

– Да легко. За всю карьеру полицейского ты ни разу не приезжал на убийство так, чтобы у трупа ещё кровь не запеклась. А приехали вы так оперативно потому, что в полицию позвонила женщина и взволнованным голосом сказала, что живёт в том самом доме в… – я прикидываю, – во второй квартире. И только что слышала, что в квартире наверху был страшный шум борьбы и упало что-то тяжёлое. Потом, когда вы стали её опрашивать, она сказала, что в полицию не звонила. Всё угадал?

– Почти. Звонил мужчина. Но ведь ты понимаешь, что это слабый аргумент. Люди зачастую не хотят связываться с полицией, чтобы не иметь лишних хлопот. Он мог позвонить нам, а потом от всего откреститься.

Я смотрю на него, соображая. Он несколько раз притаскивал меня в этот участок по подозрению в проникновении в чужие квартиры, офисы, похищении данных с компьютеров и ещё во многом другом, что иной раз приходится делать частному сыщику в интересах клиента, но ни разу не смог ничего доказать: работал я чисто и следов не оставлял. Отношения между нами сложились неприязненные, но, тем не менее, у меня было впечатление, что человек он порядочный. А теперь на это все мои надежды.

– Слушай, лейтенант, – говорю я, – ты можешь мне ответить на один вопрос? Я понимаю, что у тебя на руках практически раскрытое убийство. Это очень удобно и приятно. И соблазнительно. А мою версию ты проверять будешь?

Некоторое время он молчит, потом достаёт из пачки две сигареты, одну суёт мне, вторую закуривает сам.

– Знаешь, – говорит он, откидываясь в кресле, – за что я не люблю вас, частных сыскарей? Вы легко нарушаете закон – это раз. Второе: вы считаете, что полицейские – это ленивые и продажные люди, которые только мешают вам, героям-одиночкам, защищать интересы граждан. В-третьих, вы можете избить человека до полусмерти, как ты сделал это с Дзанутти, вместо того, чтобы передать его в руки правосудия, снабдив необходимыми уликами.

– Ну уж, до полусмерти! – возражаю я. – Просто набил рожу…

– В-четвёртых, – продолжает он, не обращая внимания на мою реплику, – встречаясь с людьми, подобными Дзанутти, я, может, и сам иногда вам завидую, что не могу сделать то же самое!

– То есть, – уточняю я, – мою версию ты всё-таки проверять будешь?

Он тушит в пепельнице недокуренную сигарету, смотрит мне в лицо и говорит:

– Буду.

Кстати, лицо у него не такое уж и неприятное.

– Буду, – повторяет он, – потому что есть ещё одна деталь, о которой ты не знаешь. Смотри, – он достаёт из конверта с чеком плотную стереооткрытку с каким-то лесным пейзажем. – Соображаешь?

Я киваю.

– Конверт, вероятно, обнаружили среди папок. Чтобы его туда засунуть, пришлось бы приподнять верхние папки; такое я, конечно бы, заметил. А открытка придала конверту необходимую жёсткость, и он вошёл туда, как нож в масло.

– Всегда они на этом ловятся, – говорит Вильямс. – Как только начинают подбрасывать улики, обязательно переусердствуют. Вот чем их не устраивала версия, что ты прикончил Дзанутти на почве личных неприязненных отношений, как пишется в протоколе? Нет, решили ещё чек подбросить. Ладно, давай дальше. Ты ведь наверняка уже всё обдумывал. Идеи есть?