Затем повернулся и поспешно вышел из кухни к ожидающим меня ребятишкам.
– Стесняется. – услышал я голос Зои Владимировны.
Знала бы она, как я стесняюсь, – подумал я, – Сразу же запела бы другое. Эта женщина своими чистыми глазами хоть кого введет в заблуждение. И тебя, мать, тоже.
Мы вошли в мою комнату и прикрыли за собой дверь. Сын сразу же стал оглядываться в поисках игрушек. Я залез на кресло и достал с антресолей огромную коробку с единственной оставшейся в комнате игрушкой, это была железная дорога со стрелками, семафорами, блестящими полосками миниатюрных рельсов, прикрепленных к не менее миниатюрным шпалам, собирающаяся длинными, легко скрепляющимися секциями. Я уже не говорю о модели красавчика паровозика, выполненного с особой тщательностью и мельчайшими подробностями и тремя вагончиками, изготовленными не менее тщательно, чем паровоз.
Несколько минут мы с ребятишками потратили на сборку железнодорожного полотна прямо посередине комнаты, установили семафоры, стрелки с тупиками и станционными разветвлениями. Потом я отобрал у Володи паровоз, с которым он никак не мог расстаться, и вставил в его брюхо шесть круглых батареек. Еще шесть батареек вставил в здание миниатюрного вокзала. Потом еще две плоских батарейки в пульт управления и показал ребятишкам, как этим радиофицированным пультом пользоваться.
Мои ребятишки сразу же начали ссориться за право первому стать обладателем пульта. Пришлось немного повысить голос и предупредить забияк, чтобы они вели себя прилично, иначе игрушка вернется на антресоли. Они сразу же притихли и стали управлять паровозиком по очереди.
Пока юные железнодорожники занимались проводкой пассажирского состава по сложным разветвлениям дороги, я нет-нет да и невольно прислушивался к происходящему на кухне. Там пили чай с вареньем и пирожками и потихоньку разговаривали о своих женских делах.
– Знаешь, Андрюша, мама сказала, что папу выпишут скоро из больницы. – сказала Юля, когда Володя почти силой вырвал у нее пульт управления, мотивируя это тем, что она слишком долго владеет пультом и к тому же все делает неправильно.
– Когда выпишут? – я сразу же навострил уши.
– Мама сказала, что папа вернется домой через пять дней… Нет, я ошиблась, через шесть дней.
– А что мама говорит, как себя папа чувствует?
– Мама ничего про это не говорит, а папа вчера сказал, что чувствует себя хорошо. – Юля сказала эту фразу смотря мне в глаза и сосредоточившись. Она почему-то перешла на мыслеречь.
Я посмотрел на Володю и, убедившись, что он полностью увлечен манипуляциями с паровозиком, строго предупредил дочь: «Не нужно разговаривать мыслями, цыпленок! Мы ведь стоим рядом друг с другом».
Из кухни послышался голос Зои Владимировны, который прервал наш разговор. Нас звали ужинать.
Минут пять я потратил на то, чтобы оторвать от игрушки сопротивляющихся и не желающих ничего слышать об ужине ребятишек. Они упорно не желали бросать столь понравившееся им занятие. Особенно сопротивлялся Вовка, которого мне так и пришлось тащить на кухню с прижатым к груди пультом.
Усадив с помощью матери ребятишек за стол, я сам не нашел сил, чтобы остаться в кухне и поэтому вынужден был отказаться от ужина. Сделал это я, вероятно, очень неуклюже и удрал опять в свою комнату, провожаемый удивленным взглядом Зои Владимировны, наверняка, неправильно истолковавшей мое поспешное бегство.
Как на грех, гостья собралась уходить домой поздно вечером и мне пришлось безвылазно сидеть в своей комнате и играть с ребятишками. А вот провожать гостью все-таки пришлось, что я проделал с прежней поспешностью.
Ребятишки ушли домой, вдвоем неся по коридору большую и достаточно тяжелую коробку со сложенной в нее игрушкой, отвергая поползновения Светланы, предлагавшей свою помощь.
Когда гости скрылись за дверью и детские голоса постепенно затихли, Зоя Владимировна почему-то вздохнула и сказала с явным сожалением:
– Я не думала, что у тебя хватит сил, чтобы расстаться с этой игрушкой, сынок! Тебе исполнилось ровно пять лет, когда ее привез отец, вернувшийся из командировки в Москву. Спешил успеть к дню рождения. Мы тогда жили в Красноярске, получал он до смешного мало. И все деньги потратил на эту игрушку, до последней копейки. Три дня не ел до самого отъезда.
Я почувствовал угрызения совести.
– Понимаешь, мама, я уже вырос. – сказал я. – И паровозик с дорогой в последнее время почти не вытаскивал. Ты видела, как дети обрадовались, когда я отдал ее Володе с Юлей? – я улыбнулся. – А иначе тебе бы пришлось стелить гостям постель рядом с железной дорогой. Идти домой без нее они бы наверняка отказались.
Зоя Владимировна еще раз вздохнула и уже с веселым блеском в глазах посмотрела на меня.
– А как тебе понравилась мама детей? – весело и слегка насмешливо поинтересовалась она. – Красивая маленькая женщина. И очень хорошая. Тебе не кажется?
– Нисколько не кажется. – пробурчал я.
– Странно, – по-прежнему весело продолжала Зоя Владимировна, – А мне почему-то показалось, что ты к ней неравнодушен, сынок. Может быть, успел влюбиться?
И она весело засмеялась.
Я смотрел на Зою Владимировну и то краснел, то бледнел, не зная что сказать, а она, истолковав все это по своему, залилась еще веселее. Я не выдержал.
– Да ты знаешь, кто она, эта твоя Светлана Николаевна? – заорал я. – Именно она, твоя Светочка, сама виновата в том, что Ведунов сейчас лежит в больнице и еще неизвестно, когда выздоровеет! Это она, твоя маленькая женщина, пока муж работал в тундре, успела найти себе какого-то программиста, залетного гостя, и они решили пожениться. И я не знаю, какие черти принесли ее обратно в Дудинку вместе с ребятишками!
Странно, но пока я орал, меня самым серьезным образом начало трясти. Зоя Владимировна, смотревшая на меня со все возрастающей тревогой и удивлением, бросилась ко мне и как маленького стала гладить по голове.
– Сыночек, мой! Успокойся, пожалуйста. Ну, глупая я, хотела пошутить. Успокойся, Андрюшенька!
Я постарался взять себя в руки.
– А ты говоришь, влюбился, мама. – пробормотал я тихо. – Скажи, что я ненавижу эту женщину, вот это и будет самая настоящая правда.
– Но ведь ты же давно играешь с ее детьми, возишься с ними возле «Белоснежки» и они к тебе хорошо относятся. – растерянно сказала она.
– Дети-то тут причем, мама? Они не виноваты, что Ведунов лежит в больнице. Это все она, ихняя мама.
– Я все собираюсь спросить тебя, Андрей, откуда ты знаешь Ведунова? Раньше ты мне никогда о нем не рассказывал.
– А что было рассказывать? Я его действительно плохо знал. Но он такой человек, мама. Большой. Его на улице нельзя не заметить. И сильный. А фигура у него почти такая же, как у отца, мама. Я бы хотел походить на него.
Занимаясь вечером йогой, я никак не мог заставить себя сосредоточиться на сознательном и постоянном контроле за выполнением упражнений и правильностью асан. Зоя Владимировна растревожила своей шуткой мое и так хрупкое душевное равновесие.
После сумбурного разговора с Игорем Николаевичем во время поездки в Норильск об личности Иисуса Христа, я постарался привести в порядок свои впечатления об этом выдающемся человеке. Тогда я сказал приемному отцу, что Иисус из Назарета не был революционером. Но так ли это на самом деле?
Несомненно одно: он был противником насильственного свержения власти. Иисус отлично понимал, что восстания и революции – это зло, которое нужно всячески избегать. Так что в политике Иисус из Назарета был эволюционистом, сторонником мирных и постепенных изменений в жизни общества. Такую же идею он старался протолкнуть и в религии. Могучий ум мессии не мог не понимать, что на самом деле представляет собой древнееврейский бог Яхве. И все-таки не решился сказать людям правду. Предпочел обходной путь. Не в пример принцу Гаутаме, который в своем религиозно-философско-этическом учении прямо призвал своих последователей отринуть, как несуществующих, всех богов индуистского пантеона.
Откуда вообще в сознании людских сообществ возникают слухи о пришествии мессии, который переиначит человеческую жизнь и сделает ее лучше? Сколько их было, люде, влияние которых до сих пор ощущается всем человечеством?
Принц Гаутама, Иисус из Назарета, Муххамад… Самый первый из мессий оказался и наиболее смелым. Именно принц Гаутама решительно отрицал существование древних индийских богов!
Революционер?.. Но он не смог отказаться от понятия божественной сущности. Только носителем этой сущности в своем учении от заставил выступить самого человека, который в своем духовном развитии стремился прервать бесконечную череду воплощений.
Но для этого нужно четко представить себе человека, способного преодолеть собственное невежество, медленно восходящего по ступенькам духовных инициаций и способного соединить свои духовные силы в могучем сообществе мудрецов Шамбалы, своей духовной энергией увеличивающих сумму добра на планете.
Именно с достижением тантрической мудрости такой человек способен разорвать череду рождений и достигнуть бессмертия.
Бессмертный мудрец Шамбалы, когда подходил его срок, растворялся в Нирване и тем самым добровольно терял свою человеческую индивидуальность.
Что собой представляет Нирвана – Будда не дал четкого ответа. «Великое блаженство», «Сладостное растворение», «Исчезновение в непознаваемом»… Совершенно неясно – зачем бессмертному человеку это растворение? Что это ему дает, кроме потери индивидуальности?
За прошедшие тысячелетия противники буддизма постоянно критиковали это понятие, а атеисты прямо указывали, что потеря индивидуальности – это тоже смерть! Два последних по времени пророка пришли к идее единобожия, а принц Гаутама не смог. Не хватило самой малости…
Внезапно я открыл рот и застыл в таком положении на несколько минут. Елки-палки!.. Нирвана – ведь это тоже бог! Закамуфлированный, скрытый за частоколом нечетких формулировок!.. А как мог поступить Гаутама? Свергнуть с пьедесталов местных богов и тут же объявить монотеизм?!
Уф-ф-ф!.. Я представил себе четкий шарик нашей голубой планеты, которая вместе с Солнцем несется в безбрежных просторах Космоса. Мягкое сияние атмосферы, синева океанов, зелень материков, кое-где прикрытая спиральными белоснежными вихрями облачности.