Человек изначальный. Из пены морской

Заглянем в цирк антропологов-симиалистов: как они объясняют происхождение бипедии «наших четвероногих предков» – обезьян. Напомним, что они заходят с «передернутой» карты: ног у обезьян нет, они четверорукие. А симиалисты в теориях прямохождения исходят из того, что у обезьян ноги есть.

Альфа всех реконструкций ученых-симиалистов следующая: «Энное количество миллионов лет назад какие-то группы человекообразных обезьян спустились с деревьев на землю, переселились из леса в саванну…» Этот нудный запев не меняется уже сто лет, меняется только дата предполагаемого переселения. Далее начинается изобретение причин столь радикальной смены ландшафта.

Генеральная причина – это гипотетическое изменение климата. Якобы имела место аридизация (иссушение) климата, причем – был бы человек, а статья найдется, – пресловутая аридизация у антропологов находится всегда.

Было время, когда уверяли, будто обезьяны перешли в саванны семьсот тысяч лет назад, потом – полтора миллиона лет, потом – два с половиной, потом – три с половиной, потом четыре миллиона лет назад, теперь уже семь. Каждый раз при этом всплывает какая-нибудь новая «аридизация климата».

Палеоклиматические трактовки, приводимые в качестве объяснения изменения древними антропоидами среды обитания, неудовлетворительны по следующей причине. Прежде всего потому что их не подтверждают геологи. Невзирая на изменения климата, в течение всего времени обитания человекообразных обезьян на Земле зона тропических лесов сохранялась неизменно. Причем она локализовалась именно там, где и сейчас, – по экватору. Зона временами увеличивалась, временами уменьшалась, но полностью не исчезала никогда и всегда оставалась достаточно обширной, чтобы обезьяны могли сохраниться до лучших времен. Насущной необходимости радикально менять ландшафт у антропоидов никогда не возникало. Остается допустить совершенно антиэволюционную мысль, будто они сделали это, потому что «захотели». Каприз, понимаете ли. Мало ли чего захочет пьяная обезьяна. Однако хотения в данном случае мало. Надо еще иметь возможность выжить в открытой степи, не имея ни разума, ни надежных средств самозащиты или бегства.

Вообще, вопрос о «переселении» обезьян из леса в саванну следует разделить надвое. Первый вопрос: почему антропоиды «захотели» это? Вопрос второй: имели ли они физическую возможность осуществить свои планы? Это два первокирпичика, фундамент всего здания современной эволюционной антропологии, который до сих пор на месте не находится. Реальных объяснений этого исторического перемещения нет. Получается, что все построения антропологов-симиалистов представляют собой миражи. Ибо реальное строение на земле без фундамента стоять не может. Как долго можно строить замки над ямой? Господа антропологи, завершите наконец нулевой цикл: объясните нам ничтоже сумняшеся, зачем обезьяне понадобилось слезть с дерева?

Допустим, слезла. Но! Существует еще один аспект проблемы, который, насколько мне известно, впервые был изложен в моей книге, вышедшей в 2005 г. (Тен, 2005, с. 105–107). Это вопрос о том, была ли у антропоидов физическая возможность перейти к устойчивой двуногой локомоции. Этот переход был невозможен по анатомо-физиологическим показаниям. Дело в том, что все обезьяны, включая ископаемых, плоскостопы. Человеческая ступня представляет собой сложный рессорный механизм, в котором 28 специальных элементов. Свод стопы – это пружинная рессора, которая сделала возможным прямохождение. Сводчатая стопа может перейти в плоскую, а вот обратный процесс невозможен. Хождением плоскостопие не ликвидируется, а усугубляется. Злоупотребление плоскостопых людей хождением без специальной обуви приводит к развитию костной патологии. Вопрос: каким образом плоскостопые обезьяны, перейдя к хождению по земле на двух «ногах», приобрели не артроз, а пружинный свод стопы, если это в принципе невозможно?

Основные гипотезы происхождения прямохождения

Английский антрополог Р. Фоули выдвинул идею кормежки под ветками. Книга маститого антрополога «Еще один неповторимый вид» в 80-х годах ХХ в. вызвала очередной ажиотаж, но ожидания были обмануты (Фоули, 1990). Нельзя не согласиться с оценкой одного из читателей в Интернете: «Сплошное описание, никакой логики, никакой динамики процесса. Грустно» (https://dzeso.livejournal.com/268144.html). Данный отзыв без правок можно распространить абсолютно на все книги палеоантропологов.

Вопрос: что мешало обезьянам кормиться, сидя на ветках, как они кормятся испокон века и доныне? Исчезновение лесов из-за аридизации? Но этого не было. Пресловутая «аридизация» – это мифический «рояль в кустах» антропологов. Более того, в период антропогенеза Африка была обводнена больше, чем сейчас. Пустыни Сахара не существовало, в Олдувае было настоящее болото.

Вторая проблема связана с экологической нишей. В африканской саванне множество видов животных кормятся под ветками: от маленькой антилопы импала до слона. Все они вооружены для этого специальными приспособлениями: хобот, длинная шея, мощные челюстные мышцы, твердые, плотные, мозолистые губы. У человека ничего подобного нет, поэтому он не мог вклиниться в данную экологическую нишу.

Корм, который можно достать, кормясь под ветками снизу, энергетически беден. Это листья, ветки и падалица (для сбора которой, кстати, прямохождение ни к чему). Животные вынуждены потреблять его в огромных количествах, жуя почти без перерыва. Какой фенотип мог развиться от этого? Огромные, мощные жевательные челюсти, составляющие большую часть черепа, но не мозг. Вторым следствием стало бы развитие брюха, способного вместить в себя огромное количество грубого корма.

Кто мог получиться в результате, допустим, миллиона лет такого образа жизни? Горилла. Она и получилась. Это антропоид, который кормится под ветками, обитая в нижнем ярусе тропического леса. Горилла – это и есть «человек» Фоули.

Далее мы воспользуемся добросовестным описанием концепций происхождения бипедии из книги М.А. Дерягиной «Эволюционная антропология. Биологические и культурные аспекты» (1989), в которой есть специальная глава по данной теме.

Э.Тэйлор является автором концепции происхождения бипедии, исходящей из энергетического эффекта. Основан данный вывод на наблюдениях за загонной охотой бушменов, способных загнать зебру. Первое возражение заключается в том, что в настоящее время почти точно установлено, что первые прямоходящие гоминины могли быть кем угодно: собирателями, каннибалами, некрофагами (трупоедами), раскалывателями костей и раковин, но только не эффективными охотниками; занять такую нишу они просто не имели возможности. Далее, у бушменов имеются свои приемы выбора жертв. Давно уже описано, что их охота представляет собой выбраковку больных и слабых животных. При этом надо учитывать еще и следующий факт. У каждого животного есть своя кормовая территория, границы которой зверь перейти не может, действует инстинктивное табу. Охотники-бушмены догоняют антилопу, потому что знают: она побежит по окружности, а они срежут по радиусу. Им важно только одно: быть в виду антилопы, чтобы она продолжала бежать в испуге свой смертный круг.

В молодости я работал в студенческом стройотряде в Казахстане. Там, как известно, водятся сайгаки. А в те времена еще и колосились бескрайние поля пшеницы. Однажды мы ехали на машине по дороге между двух полей и вдруг увидели сайгака. Шофер вездехода «ГАЗ», решив догнать, дал максимальную скорость. Бедная антилопа летела по прямой меж двух колосящихся стен и не видела выхода ни в одну сторону. Километров пять мы преследовали несчастное (до сих пор снится) четвероногое животное по проселку меж хлебов, пока не наступил коллапс… у автомобиля. А если б от автомобиля убегал антрополог на двух ногах?!.

Мой личный опыт и, я уверен, опыт большинства нормальных людей говорит, что четыре ноги для бега – это лучше, чем две. Не зря родилась поговорка: «Для бешеной собаки семь верст не крюк». Для человека, каков бы он ни был, семь верст – это расстояние.

Следующая причина перехода к прямохождению, которую называют симиалисты, – это борьба с инсоляцией и перегревом. Мол, вертикально стоящий человек получает на треть меньше солнечных лучей, чем животное такого же размера. Мол, с этим связана и потеря шерстного покрова.

Данная гипотеза происхождения бипедии абсолютно не согласуется с симиалистской же гипотезой первотолчка. Первотолчок-то какой? Обезьяны слезли с деревьев, в тени которых не существовало проблемы избыточной инсоляции. То есть в борьбе с инсоляцией они из тени вышли на солнцепек. Это во-первых. Во-вторых, обезьяны саванн, не являясь прямоходящими, не очень страдают от перегрева. Во всяком случае, солнечные лучи не делают их прямоходящими. Нигде на свете нет такого солярия, который не выдержала бы спина тропической обезьяны. В Индии в храмах Ханумана (они почему-то всегда на какой-нибудь открытой вершине находятся) обезьяны целыми днями тусуются под палящим солнцем на раскаленных камнях. И шерсть с них от этого не слазит, и к «двуногости» не переходят.

Гипотеза Энгельса, будто переход к бипедии связан с освобождением передних конечностей для изготовления орудий труда, сейчас отвергается всеми, включая марксистских ученых-антропологов. Основные возражения приведены выше. Кроме того, принять ее не позволяет временной провал между первыми прямоходящими гомининами и первыми предполагаемыми орудиями труда. Он составляет уже почти 4 млн лет.

Следующая гипотеза более внятная: будто обезьяны встали на две ноги ради ориентировки в саванне. Она основывается на наблюдениях за привычками мангуст, сурков, цуррикат, сусликов и прочих животных, которые, обитая на открытых пространствах, принимают вертикальную стойку с целью ориентировки.

Данная гипотеза еще может объяснить статическую бипедию, но не локомоцию. Никто из животных, принимающих с целью ориентировки позу столбика, никогда не бегает на двух лапах. Это разные физиологические акты. Более того, противоположные. На бегу ориентация по сторонам света невозможна. Попробуйте совместить ускоренный бег и ориентацию в пространстве. Думаю, вы скоро упадете на ровном месте. Обратите внимание, как тренеры бегают во время соревнований за своими спортсменами и подсказывают: впереди подъем, спуск, зигзаг.

Данная версия тоже не объясняет, зачем обезьяны покинули безопасный лес и ушли в саванну. Впрочем, проблему пускового механизма не решает не только эта гипотеза, ее не решает ни одна гипотеза прямохождения. Ни одна из тех, которые могут предложить симиалисты, в том числе современные.

«Про это, – пишет С. Дробышевский, – написана не одна книга и безумное число статей». Но надо объяснять в 2018 году, ибо никто до сих ничего не объяснил в безумном числе публикаций! И он пишет о «миоценовом похолодании», вызвавшем «сокращение тропических лесов». Это и вызвало (уже хочется зевнуть) переход обезьян в саванну. Здесь начались странные метаморфозы: «Обезьяны, конечно, потеют и в лесу на деревьях, но без особого фанатизма, а в саванне это становится важным процессом. Но из-за пота слипается шерсть, а суточные перепады температуры в саванне бывают весьма ощутимыми; мокрая шерсть по ночам может привести к переохлаждению и простуде. Поэтому шерсть катастрофически укорачивается; сколь-нибудь существенное оволошение остается только на макушке, где припекает солнце, да на подмышках и в паху – для концентрации запаха» (Дробышевский, 2018а, с. 84).

Обезьяны начинают усиленно потеть (видимо, вследствие похолодания), из-за этого с них слезла шерсть (интересно, почему она не слезла с зебр, львов, гиен, жирафов и т. д.), «сколь-нибудь существенное оволошение остается только на макушке» (это бесконечно растущие волосы – сколь-нибудь существенное? А почему они вообще стали так странно расти, у саванных обезьян такого не наблюдается?), «да на подмышках и в паху – для концентрации запаха». Последний пассаж особенно неожидан. Зачем его концентрировать, запах? Чтобы сдобрить хищникам обед, когда они сбегутся на концентрированную вонь ваших пахов и подмышек? Нет? Ах да, для привлечения самок! Это ж половой отбор во всем его благоухании!

2 февраля 2009 г. по REN TV в вечерних новостях сообщили об итогах массового опроса женщин. Предметом опроса были признаки, по которым женщины отбраковывают мужчин, с которыми им неприятно целоваться. На первом месте – запах изо рта, на втором – запах пота. Можно как угодно относиться к телеканалу, но мой личный опыт подсказывает, что в данном случае он прав. Может быть, у москвичей другие привычки, но в Петербурге, например, не принято предлагать близость, когда от пахов и подмышек концентрированно разит физиологическими выделениями.

Ни в одном биологическом виде, обитающем на суше в жарких странах и имеющем шерстный покров, не зафиксирован устойчивый фенотип лишения шерсти от жары. А вот от воды – пожалуйста. В Юго-Восточной Азии буйволята рождаются покрытыми шерстью полностью. Но по мере взросления они лишаются шерсти на тех частях тела, которые часто погружаются в воду. Буйволы любят стоять в воде так, что наверху торчат только голова и часть спины, и только там остается шерсть.

Ничего нового не смог предложить автор, пишущий «про это» в наши дни. Все те же нонсенсы, да еще и нестыкующиеся между собой. Видимо, поэтому в конце, как бы извиняясь, оговаривается: «Впрочем, палеоэкологические реконструкции – что дышло, какие данные учтешь, то и вышло» (там же, с. 85). И это слишком смело заявлено: как ни вертел дышло, ничего не вышло.

Проклятый вопрос антропогенеза – это антропологи.

Антропологи и малютки

В настоящее время активно муссируется теория американского антрополога К. Лавджоя (Lovejoy, 1988). Лавджой исходил из «перемены стратегии размножения». Самка шимпанзе рожает один раз в три-пять лет. К. Лавджой решил, что причиной перехода обезьян к хождению по земле стало изменение ими стратегии размножения. Они решили рожать больше.

Ну и что? – спросите вы. Что мешало обезьянам рожать ежегодно на деревьях, вернее, на втором ярусе тропического леса, где даже почва имеется? Для шимпанзе второй ярус – как для нас земля, с тем преимуществом, что гораздо более безопасно. Зачем спускаться на землю, кишащую хищниками? Наверху обезьяны представляют собой нелегкую добычу для очень немногих хищников. На земле они – легкая добыча для всех, кто имеет крепкие клыки и хочет есть.

«К.О. Лавджой считает, – уверяет М. Дерягина, – что на земле легче ухаживать за несколькими детенышами» (Дерягина, 1989, с. 9). Ну разумеется! На земле их можно усадить в автомобиль и отвезти в детский сад.

Д. Джохансон, тоже так считающий, сожалеет лишь об одном: у прекрасной гипотезы Лавджоя отсутствует «пусковой механизм» (Джохансон, Иди, 1984, с. 242). В самом деле, с чего это вдруг безмозглая обезьяна задумалась о стратегии размножения?

Переход к новой стратегии размножения, связанной с ежегодными родами (чаще для антропоидов невозможно), никак не связан с переселением на землю: нет корреляции между двумя этими явлениями. В саванне многие млекопитающие рожают ежегодно и даже чаще, но не начинают от этого ходить на двух ногах. Например, антилопы, бабуины, бородавочники.

Из этого следует, что прямохождение понадобилось обезьянам, чтобы освободить именно руки именно для детей. «Логично, что проще всего нянчить беспомощных малюток на руках», – уверяет Дробышевский, поддерживая Лавджоя (Дробышевский, 2018а, с. 84). Ох, чует мое сердце, не нянчил он малюток в диких саваннах Африки!

Представьте себе эту самку шимпанзе, которая бродит по открытой саванне с детенышем на руках. Она может бродить, наверно, только в мозгу Лавджоя и его последователей. В саванне этот фокус у нее не получится. А теоретически отчего бы не бродить? Из книги в книгу, от одного фантазера-антрополога к другому.

Ни одно наземное животное, включая саванных обезьян, не переносит детей на руках. Первобытные люди тоже этого избегают. На земле это самый неэкономичный, энергоемкий и опасный для матери и ребенка способ транспортировки. Люди испокон века приспосабливают все, что угодно, лишь бы не носить детей на руках. Ни в одном бродячем первобытном племени не зафиксирован такой способ переноски детей, как «поза Мадонны». Держа на руках, матери кормят младенцев, а для транспортировки приспосабливают все, что угодно, прежде всего спины.

В этом деле торжествует принцип: все, что угодно, лишь бы не руки. Ноги – даже они – предпочтительнее. И этому есть подтверждения. Чукчи шили специальные сапоги с широченными голенищами, в которые укладывали детей и таким образом транспортировали. Современным высоколобым антропологам, таким как Лавджой, трудно понять, что для людей, которые добывают пропитание руками, занимать руки детьми – непозволительная роскошь.

Обезьяны саванн перемещают детей на спинах. Шимпанзе и другие древесные обезьяны иногда переносят детей на руках, потому что, если б они прыгали в густом лесу среди веток с младенцами, сидящими у них на спинах, они бы выкололи им глаза ветками и свернули головки. Это вынужденный способ, не применяемый в земных условиях. Видимо, Лавджой об этом не подумал, когда «переместил» обезьян с деревьев на землю, чтобы они могли носить детей на руках. Вот если б он писал об обратном – о переходе с наземного образа жизни на древесный, тогда было бы о чем говорить. Занимать руки детьми – это поведенческий эксклюзив древесных обезьян, не применяемый более никем на Земле при жизни в природном формате. Но даже шимпанзе обычно транспортируют детей, не используя руки: дети цепляются за шерсть матери на ее животе и груди.

А. Марков в теории Лавджоя педалирует другой момент в соответствии с отстаиваемой им идеей полового отбора: обезьяны перешли к прямохождению, потому что самцы перешли к обеспечению самок продуктами (Марков, 2011, с. 94). У обезьян это вообще-то не принято. Ни в одном виде человекообразных обезьян не принято, чтобы самцы заботились о самках. Разумеется, эта невероятная перемена связана с изменением стратегии размножения. Тут второе чудо добавляется: кроме немотивированной перемены стратегии размножения, еще и появление заботы о самках. Передние конечности понадобились, чтобы носить продукты. Соответственно, дескать, произошел переход к прямохождению.

Антропологи и брахиаторы

В свое время Ф. Бэкон выделил четыре «призрака», мешающие познанию. Первый из них – это «призрак рода»: при изучении чего угодно мы преломляем знание через собственную природу, которая в данном случае выступает в качестве кривого зеркала. Это особенно актуально при изучении других животных. Ученые отличаются от прочих людей тем, что делают поправки, учитывающие искажения, но антропологов, как известно, среди ученых нет. У них своя, далекая от науки тусовка. Среди них почему-то укоренено мнение, что брахиация – это плохо, неудобно, что каждая обезьяна только и мечтает избавиться от нее. Это типичный «призрак рода».

Прежде чем приветствовать переход к прямохождению, надо обосновать отказ обезьян от брахиации, а это затруднительно, потому что передвижение в лесу с опорой на три точки гораздо выгодней, чем двуногое. Во-первых, брахиатор одинаково мобилен как в горизонтальной плоскости, так и в вертикальной. Во-вторых, он не теряет в скорости по сравнению с двуногим, а, скорее, даже выигрывает, во всяком случае, на спринтерских дистанциях, а стайерских дистанций в джунглях нет. Об этом свидетельствуют наблюдения за шимпанзе в зоопарках, где они содержатся в обширных вольерах. Лично наблюдал в зоопарке Сантьяго (Чили), где вольер метров сто на сто, следующую картину. Обезьянам кинули большую связку бананов, килограммов на пять (нарочно кидают большими связками, чтобы обезьяны побегали). Один шимпанзе схватил всю связку и… в мгновение ока оказался на другом конце вольера! Стометровку с грузом брахиатор преодолел быстрее многих двуногих бегунов и уж точно – любого кабинетного антрополога! Вот бы Лавджою на это посмотреть! Но, видимо, этот ученый слишком умен, чтобы обращаться к практике, и так все знает, стратег.

Ничто не мешало самцам-брахиаторам носить угощение для подруг, используя три точки опоры. Они могли бы делать это при желании быстрее двуногих соперников, потому что в лесу в основном спринтерские дистанции и верхолазанье.

При передвижении по кругу брахиация гораздо эффективней двуногости, а ведь в лесу в основном передвигаться приходится по кругу, обозначенному полянами. Самые быстрые спортсмены – шорт-трекисты – являются брахиаторами. Бегущий человек не может мгновенно развернуться на 180 градусов, а брахиатор может. Иногда это спасало жизнь, давая возможность предотвратить удар сзади. У брахиации столько преимуществ, что объяснение, чем она досадила обезьянам, просто невозможно. Единственный аргумент – это личное мнение человека, в котором криво зеркалит «призрак рода». Вот антрополог думает: «А ну, если я встану на три точки? Неудобно как-то… Лекции с кафедры читать, как обезьяна, не имея ног, на двух ногах по саванне с малюткой на руках пошла!» Но у тех обезьян, которые по кафедрам с умным видом не шмыгают, более лестное мнение о брахиации, и оно не поменялось до сих пор.

В заключение обзора гипотетики, пытающейся объяснить переход к прямохождению, приведу мнение Я.Линдблада о смысле этого ключевого события симиальной концепции антропогенеза: «Подумайте сами, как должна была эволюционировать обезьяна, чтобы выдержать превращение из мирного лесного жителя, в основном неплотоядного примата, в плотоядного хищника, обитающего в столь резко отличной от прежней среде, как опаленная солнцем саванна? Во имя здравого смысла ей следовало бы сохранить защитный волосяной покров, а для преследования быстроногих обитателей саванны остаться верной стилю бега на четырех ногах. Конечности должны были сравняться или почти сравняться по длине; вместо этого чрезвычайно длинные руки и короткие ноги лесной обезьяны претерпели прямо противоположное изменение, и у нас, безволосых прямоходящих приматов, – длинные ноги и короткие руки. Для умерщвления добычи требовались длинные острые клыки, как у леопарда, а не сравнительно маленькие редуцированные пеньки, какими обзавелись гоминиды. Успешным продуктом мутации, скорее, стало бы существо, подобное павиану, с огромными зубами и более длинным носом (вместо все более плоской морды), с густой шерстью, почти равными по длине конечностями и более горизонтальной осанкой» (Линдблад, 1991, с. 69).

Если исключить пассаж о носе, который у павиана сам по себе не велик, он просто выдвинут далеко вперед вместе с частью морды, обеспечивающей «волчий захват», необходимый обезьянам саванн для борьбы с хищниками открытых пространств, то Линдблад, безусловно, прав. Во всяком случае, контраргументов у антропологов нет.

Прямохождение. Типичные ошибки антропологов

Проблема перехода к прямохождению на настоящий момент не осознана как следует, даже в части понимания, что включает в себя комплекс прямохождения. «Прямохождение, двуногое передвижение, бипедия – все это синонимы…» – смело утверждается в одной академической (судя по тому, что автор – доцент МГУ) книге (Бахолдина, 2004, с. 143). На самом деле это далеко не синонимы. Под обобщающим понятием «прямохождение человека» скрывается целый комплекс явлений. Интрига заключается в том, что ни один из этих феноменов не требует никаких объяснений в рамках теории антропогенеза. По отдельности эти явления часто встречаются в природе. Специфику человеческого способа передвижения в пространстве составляет динамический комплекс, который имеет на русском языке краткую форму выражения, а именно прямохождение. Эти три аспекта суть: