КЛЮЧИ ОТ РАВНОВЕСИЯ

– Голодающие чернобыльской Зоны отчуждения, налетайте!

Появился Феликс с огромной, не просто с большой, а именно что с огромной, напоминающей бак, кастрюлей в руках. Следом шла Большая Марта, с трудом балансируя стопкой тарелок. Верхнюю она пыталась придерживать подбородком, но не доставала, отчего запрокинула голову назад. Выглядело смешно.

Раздался одобрительный гул, как в театре перед началом шоу и сталкеры потянулись к стойке.

– Марта! – я приветственно помахала рукой жене бармена. Она скосила на меня глаза, но продолжала удерживать тарелки.

Наконец, Феликс водрузил свою полукастрюлю-полубак на стол около стойки и помог разгрузиться жене. Она сразу же направилась к нам, раскинув руки и широко улыбаясь:

– Привет, девочка моя, дождалась своего балабола? И тебе привет, Плюс, – она кивнула ему.

– Ты меня со Звонарём не перепутала, ёлки-иголки? – Плюс был рад Марте не меньше меня, но они всегда друг друга подкалывали и покусывали, не серьёзно, конечно же, а шутя.

– Привет, Марта, рада тебя видеть. Мы тут на твой борщ подсели, – я кивнула головой на пустые тарелки, – да и сидим тесной компанией, даже твой присоединился. Может и ты с нами? Бросишь свои поварские дела?

– Видеть-то я вас, конечно, рада, да кто ж будет тех проглотов кормить? – она мотнула головой в сторону скучковавшихся у стойки сталкеров. – Тем более, что мой тут с вами собрался зависнуть. Знаю я его, он редко, да метко.

– Жаль, – я погладила Плюса по руке. – Я тогда, наверное, тоже пойду, оставайтесь в тесной мужской компании.

– Точно не обидишься? – он с подозрением посмотрел на меня.

Я засмеялась:

– Точно-точно. Ты же меня знаешь, – и направилась к себе.

Чего мне с мужиками сидеть? Ну, то есть, мне, конечно, не привыкать с мужиками сидеть, особенно если учесть, что в напарниках их у меня аж двое, но здесь другой случай. Пусть о своём потрещат, знаю я их. Мужики за рюмкой хуже женщин, им бы только языком помолоть, не буду мешать.

Малыш

Я время от времени поглядывал на ПДА, сверялся с картой. Попасть мне нужно было в определённое место. Я ведь, когда отправился за периметр, совершенно забыл, что теперь наравне со всеми сталкерами, то есть, нахожусь вне закона. И мои бывшие сослуживцы имеют право с чистой совестью открывать огонь на поражение без лишних разговоров.

– А как ты собрался за периметр попасть, если не секрет?

Плюс лежал на кровати, попыхивая сигаретой. Ноги он пристроил на спинку так, что они были значительно выше головы. Пепельница в виде огромной ракушки располагалась у него на груди.

Откуда ракушка в Зоне отчуждения?

– А чего там попадать-то? – я недоуменно пожал плечами.

– Чего попадать? – Плюс даже привстал, отчего пепельница, громыхнув, свалилась на пол. – Вот ёлки-иголки! – напарник поднялся с кровати и опустился на колени, собирая окурки. – Тебя же пристрелят, как слепую собаку, – голос его раздавался из-под кровати. – Твои дружки же и пристрелят, – он поднялся и сел. – Ещё и медальку получат или, там, повышение по службе, не знаю, чего у вас полагается по такому замечательному поводу, как геройский поступок по расстрелу бывшего сослуживца.

Я задумался. А ведь действительно. Ну, дойду я до периметра Зоны, а дальше? А дальше колючка, вооружённые патрули, минные поля и прочие удовольствия. Как для тех, кто хочет попасть в Зону отчуждения, так и для тех, кто хочет из неё выйти. Мне ли не знать?

– Э-э-э… А ты из Зоны выходил?

– Выходил.

Плюс снова улёгся и принял прежнюю позу.

– И как?

– Первый раз еле ноги унёс, – напарник со вкусом затянулся сигаретным дымом и выпустил его через нос.

– А был и второй?

– Был. И не только второй.

Плюс принялся пускать колечки. Получалось у него не очень, но неумение он заменял старанием.

– Чего ж ты душу-то из меня тянешь? Рассказывай, – я уселся на вторую кровать, которая издала звук, похожий на кашель больного астмой.

– А во второй раз я уже тщательно прозондировал почву, – Плюс снова пустил колечко. – Нашёл людей, которые за определённую сумму готовы помочь попасть и в Зону, – ещё одна попытка красиво выпустить дым, – и обратно.

Окурок обжёг ему пальцы.

– Ёлки-иголки! – напарник вскочил, вновь опрокинув пепельницу. – Да что ж за день-то такой! Ну вот что ты за человек?!

– А я-то при чём? – изумился я. – Я что ли тебе пепельницу роняю?

– Вопросы дурацкие не вовремя задаёшь, ёлки, мать тебя и иголки! – Плюс опять принялся собирать окурки.

Я пожал плечами. Ну, нужен ему виноватый, пусть им буду и я, какая мне разница? Никакой.

– Ты с перекуром закончил? Ну, так давай, рассказывай, как из Зоны безопасно выйти.

Напарник сел на кровать, отставил пепельницу на тумбочку и сказал:

– В общем, дам я тебе контакт человечка одного, он поможет. И выведет, и обратно заведёт. Только сразу с ним договорись насчёт обратно. Где его потом за пределами искать? Здесь-то он ПДА читает, поскольку недалеко от периметра обитает, а вот там он мне просто координаты давал, куда надо прийти. А кому-то номер телефона даёт, по которому позвонить. В общем, сам.

– Понятно. А сколько он берёт?

– Не знаю, думаю, со всех по-разному. Как договоришься. Тем более, он не всегда деньгами, может и артефакт попросить.

– Интересное кино! – я даже привстал. – Припрусь я к периметру, а он там с меня какое-нибудь редкое образование Зоны попросит, и где я его там искать буду? Обратно попрусь?

Плюс почесал кончик носа.

– Хм. А ведь верно, – после этого он почесал затылок. – Давай так. Я сейчас сам ему напишу, предупрежу насчёт тебя, а заодно попрошу, чтобы цену сразу обозначил. Думаю, он не откажется. Он вообще нормальный, хоть и с закидонами. Погоди. – Плюс привычно затыкал пальцем по дисплею ПДА. – Ага, вот. Ну, теперь только ждать. Если в Зоне – отзовётся. Ну, а если за периметром, отзовётся сразу, как только в Зону попадёт. Он часто туда-сюда мотается, не переживай.

И вот теперь, чтобы попасть в точку, обозначенную мне проводником, со звучной кличкой Сусанин – это его присоветовал мне Плюс – надо было уходить с дороги. А делать этого не хотелось. Здесь хоть и старый, ломаный-переломанный, но асфальт, а там мокрая трава, местами колючий кустарник, деревья, с которых постоянно капает – в общем, сомнительное удовольствие.

Мародёр шёл передо мной молча.

– Стой! – окликнул я его.

Он вздрогнул и остановился.

– Тебя как зовут-то?