Разведчик Линицкий

Леня Линицкий после возвращения домой решил продолжить учебу. Он записался на физико-математический факультет Харьковского университета. Ему надоело воевать. И он полностью погрузился в атмосферу студенческого быта, которому не мешала даже продолжавшаяся война.

Зато преподавателям эта самая война и неустроенность быта доставляла огромные неудобства – тогда было не до образования, и преподавателям часто не платили зарплату за их труд. Отдельные учреждения отправляли своих ходоков не только к харьковским властям, но и в Киев, и наиболее расторопные возвращались с деньгами.

Впрочем, жизнь в учебных заведениях при этом не останавливалась. И некоторые студенты, гимназисты и профессора работали и учились с увлеченим. Так, известен случай, когда летом 1919 года профессор Харьковского университета, где возглавлял кафедру анатомии Владимир Петрович Воробьёв (который потом вместе с профессором Збарским бальзамировал Ленина), преподавал еще и в Художественном училище анатомию. Он был большим поклонником и ценителем обнаженного тела и чем-то вроде председателя клуба нудистов. Однажды на главной улице Харькова Сумской произошел такой случай. Из дверей гимназии Е.Н. Драшковской, из здания с большими стеклянными фонарями на крыше (нынешний «Дом физкультуры»), вышла великолепно сложенная обнаженная девушка, перешла улицу и скрылась за дверью дома. Извозчики остановили лошадей, вся публика на улице окаменела и прижималась к стенам, когда она проходила мимо. Говорили, что тут не обошлось без Воробьёва.

Да не только преподавателям было плохо и безденежно. Для властей разного толка в период 1917–1920 годов одной из самых острых проблем был дефицит денежной наличности. Так, при гетмане целая армия земских служащих осталась с пустым кошельком и с пустым желудком, и чтобы выжить, вынуждена была распродавать свой домашний скарб. Земская управа реагировала на это лишь обещаниями, ссылаясь на отсутствие денежных знаков. В последние дни нахождения у власти Директории Харьковская городская управа смогла выплатить жалованье работникам лишь за половину января, опять-таки исходя из наличности кассы. Да и у Советов достаточного количества денег не хватало, и сотрудники всех учебных заведений оставались без жалованья с января по май 1919 года.

Линицкий все-таки не выдержал всей этой неустроенности и после первого же курса университета ушел в Красную армию.

3.

В мае – июне 1919 года Добровольческая армия генерал-лейтенанта Владимира Зеноновича Май-Маевского материализовалась совершенно неожиданным образом под Харьковом. Она появилась из тумана Каменноугольного района, где считалась большевиками вплоть до поздней весны 1919 года надежно зафиксированной и неопасной для продвижения идей Мировой революции. Так начинался выход армии Деникина на широкое оперативное пространство и московскую дорогу.

Ко второй половине июня 1919 года основные силы генерала Май-Маевского вплотную приблизились к Харькову, контролируемому Красной армией, и начали готовиться к штурму. Основное наступление на город развивалось силами 1-го Армейского корпуса генерала Кутепова с юга и юго-востока. С 20 июня на подступах к городу завязались бои у железнодорожной станции Лосево, а затем в районе Паровозостроительного завода (нынешнего завода им. Малышева). В это же время силы красных заняли оборону у станции Основа, несколько атак белых на станцию были отбиты. Большие потери понес сводно-стрелковый полк Добровольческой армии.

Решающую роль в прорыве обороны Харькова сыграли Дроздовские части 1-го Армейского корпуса под командованием полковника Туркула, переброшенные под Харьков по железной дороге из района Изюма и Балаклеи. Высадившись 23 июня 1919 года из вагонов за несколько километров до крупной узловой станции Основа, дроздовцы 24 июня с утра атаковали позиции красных у станции, опрокинули их и, преследуя отступающих по железнодорожной ветке до станции Харьков – Левада, перешли реку Харьков по деревянному мосту у харьковской электрической станции. Перейдя мост, силы белых вошли в центральную часть города по улице Кузнечной.

Во время продвижения часть Дроздовского полка на улице Московской была обстреляна броневиком «Товарищ Артём» во главе с красным командиром Евгением Станкевичем, оказавшим наиболее ожесточённое сопротивление. Были убитые и раненые. Броневик белогвардейцы забросали гранатами и затем захватили, а его экипаж, состоявший из 4-х матросов, покинув машину, попытался скрыться в одном из домов на улице Рыбной, но был схвачен дроздовцами и тут же в присутствии народа расстрелян на Николаевской площади у стены Харьковской городской думы.

К 9 часам вечера город был взят, во время продвижения по городу единственное место, где большевики оказали значительное сопротивление, была Холодная гора, находящаяся в западной части города и с которой имелась возможность держать под огнем железнодорожный вокзал и центр города. Красные установили здесь орудия и пулеметы, стрелявшие по наступающим цепям. В скором времени белогвардейцам также были подвезены орудия, которыми и были подавлены батареи красноармейцев. Цепи быстро пошли вперед и под непрерывным пулеметным и ружейным огнем очистили гору. Остатки Красной армии отступили по Григоровскому шоссе, так как железная дорога была перекрыта еще утром. Этим объясняется и поспешность, с которой запоздавшие комиссары покидали днем в автомобилях Харьков.

Не получив поддержки со стороны других войск, отошедших от Харькова, отряд Александра Пархоменко, принявшего на себя командование красными войсками гарнизона, с отборным отрядом харьковских коммунистов, курсантов и моряков к утру 26 июня оставил город, прорвав кольцо окружения. При этом красные убитыми, ранеными и пленными потеряли больше 75 процентов защитников города, большие потери были и в 13-й армии.

Основные силы Добровольческой армии вступили в город на следующее утро, 25 июня 1919 года, по открытому дроздовцами пути и высадились на Южном вокзале, захватив попутно после короткой стычки оставленные красными на вокзале бронепоезда и бронеплощадки. Затем войска проследовали парадным маршем в сторону центра города по улице Екатеринославской (нынешний Полтавский Шлях). Во главе войск шел командир дроздовцев генерал В.К. Витковский.

В результате взятия Харькова Добровольческая армия уничтожила сильный узел сопротивления красных (названный Климом Ворошиловым «Красным Верденом» за его неприступность) на пути к Москве; захватила огромные трофеи: бронеавтомобили, бронепоезда, пулемёты, амуницию и боеприпасы; овладела важным промышленным центром. Таким образом, Вооруженные силы Юга России захватили не только важный в стратегическом отношении город, но также пополнили свои ресурсы и получили возможность использовать промышленный потенциал Харькова.

С огромным воодушевлением встретило Добровольческую армию население города. Вступающих засыпали цветами и встречали овациями. До поздней ночи на улицах толпился народ, обсуждая события.

Практически на следующий день в Харькове в гостинице «Метрополь» по приказу коменданта города полковника Гравицкого началась запись добровольцев в армию, и уже первый день записи дал 1500 человек добровольцев. Буквально за несколько дней их число возросло до 10 000 человек. При этом ряды Белой армии пополняли многие рабочие Харькова. Кроме них записывались юнкера, офицеры, студенты, представители буржуазии, интеллигенция. Был даже сформирован Харьковский студенческий боевой отряд. Белую армию поддержала и большая группа милиционеров Харькова (около 260 человек), которая присоединилась к ней в городе. Когда в город вошел 2-й Корниловский полк Добрармии, туда влилось столько офицеров, что взводы 1-й офицерской роты разбухли до 80 человек. Много офицеров было из народных учителей, землемеров Харьковской землеустроительной комиссии, артистов театра Корш, студентов, техников, служащих земских управ, учителей городских училищ и даже семинаристов. И если еще 18 мая во время боев в Каменноугольном бассейне (Донбассе) армия насчитывала 9600 бойцов, то к 3 июля, через неделю после взятия Харькова и пополнения армии горожанами и добровольцами, ее численность, несмотря на боевые потери и потери от болезней, возросла до 26 тысяч бойцов. Здесь же в Добровольческую армию вступил подростком великий писатель Гайто Газданов, автор романов «Золотой будда», «Вечер у Клэр» и других.

В начале июля 1919 года командир 1-го Армейского корпуса генерал Александр Кутепов объявил в Харьковской области приказ, согласно которому мобилизации подлежали: штаб-офицеры до 50-летнего возраста, обер-офицеры, юнкера, подпрапорщики, сверхсрочные, унтер-офицеры, вольноопределяющиеся 1-го и 2-го разрядов до 43 лет, занимавшиеся хлебопашеством до 24 лет, учащиеся, сверстники которых призваны на военную службу, и прочие граждане, в том числе преподаватели до 35-летнего возраста. Мобилизации подлежали также все пленные красноармейцы, не состоявшие в большевистской партии, и служившие в Красной армии бывшие офицеры, не являющиеся коммунистами.

Впрочем, приказ приказом, но жизнь рассудила несколько иначе. Прием добровольцев протекал без признаков какой-либо системы. Каждая часть образовывала свое вербовочное бюро, которое и принимало всех желающих без лишних формальностей. Выбор части зависел исключительно от желания поступающих, причем это желание являлось зачастую следствием чисто внешних впечатлений. Одних соблазняла нарядная форма дроздовцев, у других оказывались знакомые в артиллерии. А, к примеру, в Белозерский полк добровольцы записывались по той причине, что им понравились каски, которыми блистали белозерцы на параде в день приезда главнокомандующего Добрармии Антона Ивановича Деникина. Впрочем, офицеров привлекал Белозерский полк как полк прежней императорской армии.

Генерал-лейтенант Май-Маевский устроил свою штаб-квартиру в Доме дворянского собрания на Николаевской площади. Том самом, где разворачивались основные события фильма «Адъютант его превосходительства». И где действовал и советский контрразведчик, адъютант Май-Маевского штабс-капитан Марков, протопип киношного штабс-капитана Кольцова. При главноначальствующем находились советы представителей ведомств и помощник по гражданской части. На пост помощника был назначен генерал-майор М.М. Бутчик. В сквере перед гостиницей «Гранд-отель» на Сергиевской площади делегация русских промышленников во главе с Рябушинским вручила Май-Маевскому золотую шашку.

Все ждали прибытия в Харьков генерала Деникина. Антон Иванович не заставил себя долго ждать: прибыл сюда 28 июня. В честь него в городе был организован парад добровольческих частей, который состоялся на Соборной площади.

На Николаевской и Соборной площадях был молебен, который отслужил архиепископ Тихон, а епископ Феодор преподнес икону. Войска прошли маршем: полки 1-й Дроздовский, Терский, Белозерский, инженерный взвод, пулеметная команда, артиллерия и два броневика «Россия» и «Полковник Войналович». На вокзале для встречи выстроена в почетном карауле знаменная рота 2-го Дроздовского офицерского полка с оркестром духовой музыки.

– Здравствуйте, славные мои боевые товарищи Дроздовцы! – приветствовал свои войска генерал Деникин.

После парада Деникин присутствовал на торжественном молебне, посвященном освобождению города, на площади перед Никольским собором. Жители города и депутации городских общественных организаций преподнесли Главнокомандующему хлеб-соль на специальном блюде. Кроме того, фабриканты пожертвовали на нужды Добрармии 2,5 млн рублей.

А уже 3 июля Деникин обнародовал свою Московскую директиву и именно из Харькова начал свой поход на Москву.

Все эти события наблюдал Леонид Линицкий, облаченный в свою унтер-офицерскую форму, правда, без погон. Все замечал и подмечал, что-то записывал, вернувшись домой, но больше полагался на свою память. Общался с харьковчанами и бойцами Добрармии, незаметно для них выведывая нужные данные.

В середине июля 1919 года Линицкий уже воевал в составе 13-й Красной армии. Впрочем, долго воевать не пришлось.

К концу августа прорыв красных на Купянск и Волчанск был окончательно ликвидирован, и части Добровольческой армии получили возможность продолжать прерванное наступление. С другой стороны, неудача красных в широко задуманной ими операции, для которой были собраны значительные силы, больно отозвалась на моральном состоянии Красной армии, и без того сильно потрепанной на линии рек Сейм и Сеймица. Добровольческая армия не встретила поэтому того сопротивления, которое ожидалось при взятии укрепленного района города Курска. В одном из ожесточенных боев под Курском в августе Линицкий был тяжело ранен. Медицинская комиссия после выздоровления признала его негодным к воинской службе. Линицкий вернулся в Харьков и продолжил учебу в университете. При этом снова тренировал свою память и смекалку, замечая и запоминая все, что касалось Вооруженных сил Юга России.

4.

Командарма 13-й армии из латышских стрелков Роберта Эйдемана сменил еврей Иероним Уборевич. Порядка стало несколько больше, Уборевич оказался более решительным военачальником и первым делом наладил дисциплину. Пора было перехватывать иницитиву у деникинцев.

Командование Южным фронтом влило 13-ю армию в состав группы войск Владимира Ивановича Селивачёва, генерал-лейтенанта царской армии, участника корниловского мятежа августа семнадцатого, после чего 9 сентября он был отстранен от должности «за причастность к мятежу» и заключен в Бердичевскую тюрьму. Спустя два дня, 11 сентября, «эвакуирован в Россию по состоянию здоровья», зачислен в резерв штаба Киевского военного округа. 29 января 1918 года ушел в отставку по состоянию здоровья. Но уже в декабре восемнадцатого года призван в Красную армию, в комиссию по исследованию и использованию опыта войны при Всеросглавштабе. В 1919 году несколько месяцев провел под арестом в тюрьме по обвинению в принадлежности к подпольной офицерской организации. В августе 1919 года командующий Южным фронтом Егорьев сделал Селивачёва своим помощником, одновременно назначив его командующим ударной группой войск с численностью группы около 40 тысяч штыков, 4,1 тысячи сабель, 235 орудий, 1236 пулеметов, и действовала она на участке фронта в 410 километров. Впрочем, недоверие к Селивачёву со стороны руководства Красной армии никуда не делось.

В этот момент и пришел в Красную армию бывший унтер-офицер российской императорской армии Леонид Линицкий.

Комполка Бирюков настороженно встретил юного новобранца.

– Как фамилия?

– Линицкий.

– Из дворян?

– Так точно! Но это не помешало мне сорвать выступление Керенского на фронте, в результате чего меня приговорили к смертной казни, замененной позже штрафным полком.

– Это совсем другое дело, товарищ Линицкий, – комполка уже более дружелюбно посмотрел на Линицкого. – Ротой сможешь командовать?

– Я старший унтер-офицер царской армии, командовать умею.

– Вот и отлично!

Группа Селивачёва начала наступление 15 августа 1919 года с нанесения удара в стык Донской и Добровольческой армий. Несмотря на действия в тылу группы конницы Мамонтова, наступление поначалу проходило успешно. К 25 августа были заняты Новый Оскол, Бирюч, Валуйки. Части группы продвинулись к Белгороду, были заняты Волчанск и Купянск, конные разъезды красных находились уже на подступах к Харькову.

В атаку пошла конница белогвардейцев. На полном скаку белая конница с гиком и криками приближалась к передовым окопам красных. Линицкий выжидал, приставив к глазам бинокль, бойцы из его роты напряглись. Винтовки были нацелены на врага, пулеметчики держали пальцы на гашетках.

– Пулеметчики, огонь! – наконец прозвучала команда.

И словно цепные псы, сорвавшиеся с цепи, посыпались пули из стволов моментально раскалившихся пулеметов. Первые жертвы падали под ноги своим и чужим коням, но пули не щадили и самих животных.

– Огонь! – снова скомандовал Линицкий.

И тут уже защелкали затворы мосинских винтовок.

И вдруг сверху послышался шум моторов. Красноармейцы подняли головы и увидели два довольно низко летящих биплана. Деникин, пожалуй, первым в Белой армии применил авиацию. Самолеты некоторое время кружили над красными окопами, затем с одного из самолетов вниз полетела со свистом бомба. Один из бойцов поднял винтовку и выстрелил вверх по самолету. Тот набрал высоту и улетел на очередной круг. Второй пилот полил землю пулеметной очередью и тоже, вслед за первым, улетел на разворот.

Тем временем конница врага уже почти достигла окопов, а там вдали, под ее прикрытием, бежали навстречу пехотинцы армии генерала Кутепова. Тут конница начала рассеиваться в разные стороны, и Линицкий понял, что предстоит настоящая рукопашная рубка.

– За мной, товарищи! Вперед, за власть Советов!

Линицкий, подняв вверх руку с маузером, выскочил из окопа. Тут же его примеру последовали и бойцы. А рядом, справа и слева, так же поднимался в атаку весь полк Бирюкова во главе со своим командиром.

Та атака завершилась для красного полка успешно, город Купянск был взят красными войсками, только вот Леонид Линицкий этого не узнал: он упал, сраженный сразу несколькими пулями – в грудь, в легкое, в плечо…