Время не знает пути своего. Депрессия

Прошло несколько дней. И вдруг, утром разбирая почту Штольц обнаружил в папке Приказ, в котором ему объявлялся выговор. Приказ был подписан Фениным и выговор объявлялся за неисполнение распоряжения вышестоящего руководства. Этот же Приказ предписывал отослать бурильно-крановую машину в Рындинский район для выполнения особо важных работ немедленно.

Штольц едва не задохнулся от обиды и возмущения. Он завелся. Ознакомил с Приказом Журбу. Владимир Яковлевич понуро склонил голову на бок, скривился и сказал

– Виктор Васильевич, ну я же говорил! Давайте не будем раздувать скандал. Я дам команду трактористу. Пускай едет! Накажу ему, чтобы сымитировал поломку километрах в пятнадцати от города. И приказ как-бы выполним, и бурилку сохраним! Не хватит тяму у управленцев разбираться с этим. И дело с концом…

Штольца такой расклад уже не устраивал. Сразу надо было так поступить. Покорно сделать вид, что распоряжение добросовестно исполняется. А теперь – поздно. Штольц закусил удила. Вот он, Приказ, лежит на столе. И по факту этот Приказ для него как красная тряпка для быка. Ведь слово из песни не выкинешь – Штольц – телец по гороскопу.

Оставшись один, он внимательно перечитал содержимое Приказа. От него так и разило несправедливостью. И дело даже было не в объявленном наказании. Штольц работал на руководящих должностях уже почти два десятка лет и, конечно же, получал выговоры. Не часто, но получал. И реагировал на них соответственно, переживал очень болезненно.

В Эксплуатационно-техническом узле связи, где ранее работал в должности главного инженера он, помимо всего прочего, отвечал за организацию техники безопасности при производстве работ. Время от времени происходили несчастные случаи в цехах связи, рассредоточенных по всей Синегорской области. Понятно, что Штольц во время случившегося чрезвычайного происшествия лично на месте не присутствовал. Непосредственно руководили работой начальники цехов. Они и допускали эти несчастные случаи во время практического их проведения. Монтер, к примеру, падал вместе с подгнившей опорой во время демонтажа воздушной линии. Получал увечья…

Проводилось расследование. И конечно, хотя обучение технике безопасности работников проводилось регулярно и своевременно, и росписи их в соответствующих журналах проставлены были полностью, главному инженеру напоминали об его общей ответственности. Выговорами в приказах!

Штольц в глубине души, особенно в первое время, по молодости, ощущал какую-то несправедливость по отношению к себе, понимал, что непосредственной вины его в случившемся нет. Предприятие разбросано по огромной территории, за всем, разом, не уследишь. Работ с повышенной опасностью много и лично каждую не возглавишь. Но так было принято. Так надо! И Штольц мирился с этим.

А первый свой выговор он получил за то, что впервые в жизни не выполнил распоряжение начальника Областного производственно-технического управления связи о передаче погрузчика соседнему предприятию – Почтамту. Исполнение того Приказа означало, что его непосредственные подчиненные, лишившись погрузчика, вынуждены будут грузить и разгружать многочисленные тяжелые ящики с оборудованием сельской связи вручную. Часто это приходилось делать его инженерам и техникам. Тогда выговор получил Штольц, но погрузчик отстоял. И вот опять – ситуация, ну почти один к одному…

Нет, нельзя с этим мириться. Нельзя! Штольц сам довольно часто объявлял дисциплинарные взыскания своим подчиненным. За правомерностью его Приказов бдительно следила профсоюзная организация. Каждая точка, каждая закорючка, каждая запятая не к месту поставленная могла явиться основанием для того, чтобы Приказ был отменен как неправомочный. Ну, а уж если он букве и духу Закона не соответствовал… Бывали случаи. Отменял профсоюз его Приказы. Тяжело переживал это Штольц, но – принимал поражения такие с достоинством. Считал, что если уважит мнение профсоюза – не слабость, силу свою покажет.

Но ведь его самого профсоюз не станет защищать. Какой-никакой – он все-таки, руководитель. Не хватало еще на виду у своих подчиненных двум руководителям сцепиться в схватке. Профсоюз в свои отношения вмешивать…

А с другой стороны, в его случае, ведь очень уж топорно наказание объявлено. С грубейшим нарушением юридических процедур. Даже письменного объяснения по сути поступка не потребовал от него Фенин. Нет, нельзя это стерпеть просто так! Тем более, что на исполнении своего распоряжения управление, по-прежнему, настаивает. Штольц, он ведь не мальчик для битья. Он еще пободается… Только делать это надо без широкой огласки. И Штольц твердо решил Приказ опротестовать.

А кто в его случае может отменить Приказ вышестоящего руководства? Только еще более высокое начальство – Министерство связи. Шел 1992 год, страна развалилась, а перестроечные идеалы, вера в высшую справедливость, по инерции, всё еще не угасли в Штольце. И он решил этой справедливости добиться.

На имя Министра связи Казахской ССР Ульянова И. В. было составлено письмо, в котором Штольц подробно изложил мотивы своего неповиновения, а также указал на грубейшие нарушения юридической процедуры, допущенные в процессе объявления выговора. И все-таки, прежде чем отослать письмо, Штольц напрямую попытался выяснить отношения с Фениным.

Разговора не получилось. Он хотел поговорить с Андреем Алексеевичем наедине, указать ему на, мягко говоря, не очень корректное поведение его заместителей, но помешал Конаков – главный инженер.

Штольц давно заметил, что наедине в Фенинском кабинете поговорить с Андреем Алексеевичем ему чаще всего не удавалось. Обязательно открывалась дверь, и входил Конаков. Ходил размеренно, по большому кабинету из угла в угол, с загадочным выражением на лице прислушивался к разговору совершенно его, не касающемуся, и обязательно вмешивался. Штольц не имел привычки особые секреты разводить против кого-либо, мог правду-матку выдать в лицо любому оппоненту, невзирая на ранги. Но делу ведь подобное поведение часто вредит. Приходилось сдерживаться. Просто, при постороннем комкался задуманный разговор. Сам Штольц, если в нужном ему кабинете присутствовал посторонний, не имеющий отношения к его делу посетитель, никогда в этот кабинет не входил. А Конаков? Ведь довольно образованный человек – и такая бестактность!

И на этот раз Конаков появился в кабинете в самый неподходящий момент. Штольц даже заподозрил, что у Фенина есть какая-то незаметная кнопка под рукой, для вызова своего главного инженера, и он почему-то всегда во время разговора со Штольцем призывает его на помощь.

Он опять завелся, прервал пространственные рассуждения главного инженера и задал Фенину вопрос в лоб

– Андрей Алексеевич! Так все-таки, отзовете вы этот неправильный Приказ? И естественно, получил отрицательный ответ.

– Ну что же! Тогда этот Приказ отменят за вас – пообещал Штольц и посчитал дальнейшее свое пребывание в кабинете начальника ненужным.

Письмо было отправлено адресату. Время остановилось. Бурилка в очередной раз с мелкой поломкой стояла во дворе. Никто из управления Штольца не беспокоил.

И вот, спустя две недели, как обычно, разбирая утром почту, Штольц обнаружил очередной Приказ, который отменял тот – первый, о его дисциплинарном наказании. Просто – второй Приказ отменял первый Приказ – без объяснения причин! Волна радости захлестнула Штольца. Есть всё-таки справедливость на свете! Есть!!!

Но как оказалось, рано он радовался. Спрятанный под многочисленными бумагами-документами, самым последним в стопке лежал еще один Приказ. И этим, третьим Приказом опять объявлялся Штольцу выговор. И лишь слабым утешением было то, что на этот раз его уже не обязывали отправлять в Рындинский район бурильно-крановую машину.

Упрямство взыграло в Штольце. Нет, просто так он не сдастся! Нельзя взять вот сейчас и просто так утереться. Слабых бьют! Раз уж ты взялся за дело, даже заведомо проигрышное, надо идти до конца. Гордость, чувство оскорбленного самолюбия не позволяли Штольцу смириться.

Он опять очень внимательно изучил Приказ и опять обнаружил в нём юридические несуразности. И тогда Штольц во второй раз письменно обратился к Министру и на этот раз, не особо выбирая выражений, изложил на бумаге всё, что думает о постперестроечных методах управления Областного предприятия связи структурными низовыми подразделениями.

Фенин в письме не фигурировал. По большей части при решении проблем Штольц прекрасно находил общий язык со своим прямым начальником. Но лишь в тех случаях, когда предварительно, в суть проблемы не вмешались его заместители. Как правило, они умели обрабатывать Фенина в своих интересах. Не хотели признавать они Штольца равным себе по статусу.

Да и Штольц их совсем не праздновал. В деле, вызвавшем неповиновение Штольца, обраставшем выговорами, чувствовалось явное влияние Конакова. Штольц так и написал, что из всего этого дерьма, омрачившего деловые взаимоотношения Фенина с руководителем второго по значимости предприятия связи области, торчат уши главного инженера. Так и написал: «торчат уши…»

И пока писал всё это Штольц, остывал он потихонечку и приходил в себя. Там, в глубине его мозга, в подсознании возникали неудобные, но разумные вопросы.

– Ну, хорошо – отошлет он опять протест свой в Министерство, и скорее всего, Фенин опять отменит свой Приказ. Но где гарантия, что не объявит он под надуманным предлогом ещё раз очередное наказание? И что дальше за этим последует? И вообще, стоит ли так реагировать на дисциплинарное взыскание? Что такое – выговор для руководителя, действительно о ДЕЛЕ заботящегося? Так, – досадная неприятность душу карябающая. А ДЕЛО все равно, делать надо. Частично отступил же Фенин! Не стал второй раз настаивать на исполнении заведомо неверного распоряжения его замов по бурилке, приведшего к скандалу. Получается – отстоял Штольц свою «драгоценную» бурилку. А выговор этот – так, для острастки, чтобы уважал Штольц своё начальство. Да и Министерство связи ради удовлетворения собственного самолюбия всё время впутывать – не жирно ли будет? Некрасиво как-то. Меру надо знать. Благородный порыв Штольца ради торжества справедливости постепенно в его же собственном восприятии превращался в фарс…

Он всё-таки вложил бумаги с соображениями своими в конверт, заклеил его и адресовал Министерству. Встал и пошел с этим конвертом, полностью готовым к отправке, к Фенину.

Андрей Алексеевич встретил его, в общем доброжелательно. Не пригласил на сей раз Конакова. Сквозило напряженное ожидание в его взгляде, но в целом настроен он был по-боевому, и совсем непохоже было, что отступит от принятого ранее решения. Не каждому дано – добровольно отменять свои Приказы. Всем видом своим Фенин демонстрировал» – «ну-ну, бодайся теленок с дубом…»

А Штольц бодаться не стал. Положил запечатанный конверт Фенину на стол, выразил уверенность, что в случае если были бы его очередные соображения отправлены в Министерство, то опять пришлось бы Фенину отменять свой Приказ. Вот только не будет отсылать он письмо на этот раз! И вообще, потребовал бы Андрей Алексеевич побольше профессионализма от своих непосредственных помощников! А то ведь ставят они его в неудобное положение. Повторил, что письмо отправлять не будет и продолжать драчку – тоже.

Фенин такого разворота событий явно не ожидал, но ничего сразу не ответил. В последующем, выговора не отменил, но и очередного взыскания не назначил. Штольц переживал тяжело свое смирение, гнал из головы дурные мысли, но постепенно всё утряслось.

Глава 3. Чудо техники – S-12

Вроде бы ничего особого не происходило вокруг, но все равно, тревожно было очень. Союз Независимых Государств – объединение это рыхлым, ненадежным каким-то, оказалось, по факту. Бывшие Советские Социалистические Республики сначала провозгласили суверенитет, а потом разом, вдруг, заговорили о независимости и стали эту независимость утверждать реальными делами, все сильнее и сильнее размежевываясь с Россией по основополагающим вопросам совместного проживания в СССР. Укрепляли границы, вводили собственные денежные системы, напрямую заключали новые союзы с государствами, возникшими на территории бывшего Советского Союза за периметром границ России. Казахстан тоже всё настойчивее и настойчивее говорил о продвижении собственной независимости, но пока, единственный из бывших союзных республик, полностью координировал свои действия с Россией и демонстрировал всячески намерения к тесному совместному проживанию.

Что касается связистов, то жили они, полнокровной жизнью повседневно решая привычные вопросы обеспечения надежной устойчивой связью население новой, ставшей на путь независимости, Республики и не особенно задумывались, что происходит вокруг. В неизбежное «завтра» старались не заглядывать. Привыкали жить одним днем.

Жилищное строительство в городе как-то резко начало сворачиваться. Но благодаря программе «Жильё-91» в Синегорске появились полностью отстроенные два новых микрорайона, и они остро нуждались в телефонизации. Областному предприятию связи удалось приобрести городскую координатную АТС на 2000 номеров, и благодаря добросовестно выполненным условиям телефонизации при строительстве новых домов, и своевременно построенному зданию под новую АТС, вопреки процессам общего сокращения хозяйственной деятельности, связистам удалось свою телефонную сеть развивать.

А на складе лежала и дожидалась своего часа новая цифровая АТС МТ-20, ввод которой в эксплуатацию и вовсе позволил бы увеличить телефонную сеть областного центра в два раза.

Необходимость ускоренного развития связи возникла в целом по Республике. Появились новые возможности. В недрах Министерства родился проект дальнейшего одновременного развития телефонной сети на базе цифровых АТС сразу в десяти областях. Предполагалось взять целевой кредит у немецкого Дойче банка под гарантии областных администраций, приобрести на эти деньги современную цифровую АТС S-12, тоже – немецкую. И внедрить её на обширных просторах Казахстана помогут германские специалисты.

Синегорские связисты оказались в ловушке. Впрочем, сами себя они в эту ловушку и загнали. Так сложились обстоятельства. Ну, разве ещё пару лет назад мог кто-то подумать, что в отрасли «связь» созреют возможности для революционных преобразований на большей части её сети с помощью современнейшей иностранной цифровой техники? Казалось, постепенно всё это будет двигаться на основе отечественных советских разработок. И начаться внедрение этой цифровой техники должно было как раз с Синегорска. Произведенная в Уфе новейшая цифровая АТС МТ-20 была приобретена, лежала на складе и готова была стать началом цифровизации.

Андрей Алексеевич, когда сообщил Штольцу о соглашении с немцами на поставку в Казахстан АТС типа S-12, чувствовалось, очень огорчен был. Оно и понятно. Приобретенная для Синегорска, МТ-20 по качеству серьезно уступала немецкой S-12. Разработана она была совсем недавно и, по сути, только еще проходила опытную эксплуатацию в реальных условиях сети. Выявлялись недоработки, подводила своя, родная элементная база – чипы, микросхемы…

А тут – прекрасно зарекомендовавшая себя на сети капиталистических стран – S-12!!! И сразу – в десяти областях! Это же – общий сервис! Общие для Казахстана эксплуатационные проблемы в случае чего… А вместе и решать их легче!

Не предполагали такого поворота событий синегорские связисты. Им срочно в то самое время, когда разваливалась страна, нужны были новые станционные мощности для последовательного развития, чуть раньше, чем в других регионах Казахстана, полностью исчерпавшей свои возможности телефонной сети. Так сложилось. Они и добивались этих мощностей для себя всеми доступными средствами. Из того набора АТС, которые были в стране на настоящий момент. И лишь один человек – Державец Виктор Яковлевич, начальник Главного управления городскими и сельскими телефонными сетями Казахстана глядел немного вперед и предупреждал

– Виктор Васильевич, – не спеши! Есть в Мире гораздо лучшие цифровые станции, чем МТ-20. Она ведь по сути – советско-французский суррогат, собранный на отечественной элементной базе. Намучаешься с ней! Сам себе верёвку на шею намыливаешь! Не спеши – может быть что-то другое, более качественное удастся раздобыть Казахстану для развития сети.

И вот, раздобыло министерство S-12! И Синегорск теперь со своей, одиозной МТ-20 из общей колеи выпадает, и долгие годы будет пурхаться с нею один на один.

Нет, надо как-то втиснуться в общую компанию с соседними областями! А станция МТ-20? Она же новенькая совсем на складе уже лежит… И денег больших стоит! А может быть, сплавить её как-то в Россию? На российской сети, в крупных городах МТ-20 приживаются постепенно. Наверное, найдется кто-нибудь из россиян, чтобы в короткие сроки и без проволочек приобрести её для себя.

А Казахстану, зачем из общего ряда линейки перспективных АТС, выделяющаяся особая, да к тому же не самая лучшая техника? Зачем лишняя головная боль? Пусть, даже у одной области. Да и к тому же, МТ-20 – чисто городская станция. Её еще с координатной АМТС-3 – междугородной станцией, состыковывать надо. Да и нет ещё этой АМТС-3 в Синегорске. Приобретать надо.

А S-12 – это универсальная станция. В едином комплексе совмещает в себе функции городской станции и междугородной. Представляете Андрей Алексеевич, сколько проблем одним махом слетит с наших плеч, если умудримся мы попасть в общую программу развития сети на базе единой для Казахстана станции! Надо всё сделать для этого, надо что-то предпринять! – Так обсуждал Штольц с Фениным возникшую ситуацию.

Штольц еще совсем недавно, больше всех в области радеющий за МТ-20 теперь давал задний ход. Даже если есть минимальные шансы, надо использовать их. Настроить областную власть соответствующим образом! Избавиться от той «веревки на шее» о которой предусмотрительно предостерегал Державец…

Фенин постарался. Его услышали. МТ-20 – она ведь на средства Министерства связи СССР была приобретена, которого – нет. Получается, если глубоко не вникать в детали, – даром для Казахстана! Да и пути общие у Казахстана с Россией вот-вот разойдутся. Зачем Казахстану российская АТС? И в области телекоммуникаций – так теперь по-современному отрасль называется, тоже должна быть полная независимость.