Время не знает пути своего. Депрессия

Боль сердечная, она всё чаще, всё сильнее и сильнее напоминала о себе Штольцу. Возникла она в разгар перестройки и выплеснулась рецидивом после августовского путча в конце 1991 года. Целый месяц провел Штольц тогда на больничной койке. Он так и не понял до конца, что же случилось с ним в реальности. Микроинфаркт – таков был диагноз врачей. Но сам Штольц не очень этому верил. Эмоциональный, неравнодушный по складу характера человек, он живо реагировал и искренне переживал за всё вокруг происходящее. И порой – за, не всё от него зависящее. Крепкий, закаленный физической работой и спортом с малых лет организм его, поддерживаемый здоровым образом жизни, успешно справлялся с трудностями и невзгодами, радостями и неприятностями, с душевным и физическим напряжением, через эмоции на него воздействующим. Но всему есть предел, и к сорока годам это воздействие через душевные переживания стало отражаться на физическом его состоянии. Как правило, во время общения с людьми, в ходе трудного, тяжелого разговора, ноющая боль возникала сверху у горла, и опускалась по левой части груди, окутывая сердце, вниз по ребрам, почти до поясницы. Заканчивался разговор, спадало напряжение, и боль постепенно отступала, рассасывалась и уходила сама собой. Это случалось всё чаще и чаще. Штольц не верил, что это сердечная боль. Скорее всего – остеохондроз, из-за не очень подвижной работы. Просто таковы особенности его организма. Так реагирует тело на эмоции – и всё! У каждого человека по-своему. У него – так! И ничего с этим не поделаешь. А в остальном ощущал он себя абсолютно здоровым человеком. И о посещении заведений медицинских даже не мыслил.

И всё-таки, однажды, после изматывающего душу приема посетителей по личным вопросам рассказал Штольц о плохом самочувствии начальнику Абонентского отдела Юртабаевой.

Асия Хасановна, чьё рабочее место располагалось на острие «телефонного дефицита», обладала обширными и устойчивыми связями с «нужными» влиятельными людьми города. Она выразила неподдельное сочувствие, озабоченность и уговорила Штольца пройти обследование в городской спецполиклинике. Рассеяла его сомнения и нерешительность утверждением

– Виктор Васильевич, вы же не последний руководитель в городе! Всё городское и областное начальство в этой поликлинике лечится! И вам – положено!

Штольца тогда довольно сильно боль припекла, и он согласился. Так он познакомился с главным врачом спецбольницы – Букиным. Геннадий Петрович – высококлассный, опытный врач, изучил состояние Штольца, и вынес тот самый диагноз – ИБС.

Штольц и тут не поверил, пытался сомневаться. А врач – как приговорил

– А что вы хотели Виктор Васильевич? У вас же такая нервная работа! Запомните – все болезни – от нервов!

Назначил лечение и успокоил

– Не переживайте. Всё подправим. У вас начальная степень…

Штольц и не переживал. Времени на это не было. Но с тех пор, слава богу, не часто, в период обострения, несколько раз посещал поликлинику, и Букин назначал ему профилактический курс лечения – укольчики, витаминчики, массаж… Это – помогало. Успокаивало. Вселяло уверенность, что здоровье – оно ведь восстанавливается.

Первый раз о том, что в Казахстане в медицинских учреждениях происходит что-то не подлежащее восприятию простого обычного человека, поведал Штольцу Геннадий Петрович задолго до увольнения Журбы из-за языковых проблем у своей жены – медички. Боли в левой части груди усилились, участились, Штольц созвонился с Букиным и врач тут же назначил время приема.

Геннадий Петрович обнаружил, что у него поднялось артериальное давление, назначил курс уколов и предупредил, что, скорее всего, больше они не встретятся. Назвал фамилию врача, к которому нужно будет прийти на прием в следующий раз. Это было так неожиданно, что Штольц растерялся и поначалу не знал даже как на это реагировать.

– Геннадий Петрович, ну а вы-то куда денетесь?

И поведал ему врач, что увольняется с работы и уезжает из Казахстана в Россию. Насовсем! Наверное, ему надо было выговориться, и он рассказал Виктору Васильевичу о том, что в последнее время сталкивается с неприемлемыми по настойчивости требованиями по внедрению, в поликлинике, делопроизводства на государственном языке, необходимостью вести сопутствующую отчетность и прямыми намеками, что в случае невыполнения этих требований придется ему уступить место руководителю, этим языком владеющему. Он был возмущен до предела такой постановкой вопроса в вышестоящей инстанции и с горечью воскликнул

– Виктор Васильевич, что же будет со страной, которая в силу политических причин изгоняет, выталкивает за её пределы врачей по национальному признаку? Кто народ этой страны лечить будет?..

Штольц не знал, что ответить. Он был ошарашен тем, что услышал. Кому помешал главный врач спецбольницы? Геннадий Петрович в действительности был очень опытным врачом высокого класса. Был настоящим интеллигентом – тактичным и очень выдержанным в общении. Это какое же смятение надо было вызвать в его душе, чтобы вынудить пойти на шаг, круто меняющий его жизнь и жизнь его семьи! Решиться на перемену места жительства, на переезд в Россию – в страну, где ухудшается экономика, и происходят совершенно непредсказуемые политические процессы.

Оказалось, что решение Букина не было спонтанным. Он всё продумал и к переезду уже подготовился. Ему была предложена работа главврачом в крупной больнице одного из районов Омской области.

– И вас Виктор Васильевич, в ближайшем будущем не минует чаша очередных перемен. Задумайтесь над этим пока не поздно. А сами-то вы уезжать в Германию не собираетесь?

Штольц не собирался. Пробормотал что-то невнятно-вежливое в ответ. И вообще —он этот вопрос, в последнее время всё чаще и чаще ему задаваемый многочисленными знакомыми, просто ненавидел, и в душе едва не задыхался от такой беспардонной любопытствующей бестактности. Воспринимал вопрос как напоминание, как прямой намек на то, что чужой он на земле, которая его породила. Чужой…

Штольц задумался тогда над тем, что сказал ему Букин, но ненадолго. Работы непочатый край. За кресло руководителя он не цепляется. Пока охотников, занять его слишком хлопотную должность, – нет. А там… время покажет…

Глава 9. Болезнь

Принимал назначенное лечение – уколы папаверина и витаминов B-6 – Штольц в процедурном кабинете в той же спецполиклинике. Пройтись до неё с километр пешим шагом по свежевыпавшему, чистому снегу, гулко хрустящему под ногами, – было сплошным удовольствием. День ото дня крепчающий мороз, как казалось Штольцу, лишь усиливал эффект от лечения, изгонял остатки болезненной хандры, придавал бодрости.

Нужно было показаться врачу, которому передал наблюдение за ним Букин, но оказалось, что он уехал в длительную командировку, и будет отсутствовать почти месяц. Штольц почувствовал беспокойство, расстроился немного, но быстро взял себя в руки. Ничего страшного. Лечение ведь назначено. Надо пройти курс. А там – видно будет.

В процедурный кабинет на этот раз была очередь человек из десяти. Это были в основном ветераны войны. Одной из льгот им было предоставлено право, наравне с начальством, также получать медицинское обслуживание в спецполиклинике – лучшей больнице города, как они считали.

И всё-таки, беспокойство оттого, что врача долго не будет, возникшее там – наверху, у кабинета, почему-то не проходило и всё сильнее напрягало Штольца. Непроизвольно как-то, возникла мысль, что – а вдруг, самочувствие его начнет ухудшаться и ему просто не к кому будет обратиться. Показалось Штольцу, что подступает слабость и начинает кружиться голова. Он отыскал взглядом скамейку с ветеранами, увидел свободное место, решил, что надо присесть, расслабиться, избавиться, наконец, от дурного наваждения. Помогло. Но ненадолго. Вдруг, стало жарко, пол наклонился под ногами, стал ускользать. Страх, что он сейчас потеряет сознание и просто упадет на землю, перемешанный с отчаянным желанием не допустить этого, пронзил насквозь. Организм среагировал мгновенно, превратился в сгусток энергии, Штольц инстинктивно дернулся, встрепенулся и вновь обрел контроль над собой. Почувствовал, что холодный пот катится градом со лба по щекам, с затылка – по спине, вытащил носовой платок и лихорадочно стал им утираться.

Резким, неожиданным рывком он обратил на себя внимание и рядом сидящая пенсионерка окинула его участливым взглядом, поняла, что происходит что-то неладное и задала вопрос

– Что с вами? Вам плохо?..

Штольц хоть и пришел в себя, но совершенно не был уверен, что приступ слабости не повторится вновь и честно признался

– Да, что-то нехорошо… Кажется, я едва не свалился в обморок…

Ему тут же вызвали медсестру из процедурного кабинета, пропустили без очереди в кабинет, и пока она готовила шприц, делала укол, Штольц пришел в себя окончательно, почувствовал, что вернулись силы, и прояснилось в голове.

И всё-таки вышел Штольц из процедурной, неуверенной походкой. Пожалел, что не приехал на автомобиле. Назад на работу возвращаться надо было пешком. Но что-то там у него внутри парадоксально изменилось. Всего час назад он шел в поликлинику бодрым, в общем-то, здоровым человеком. Но вот, что-то хрустнуло, надломилось в сознании, да ещё как будто по иронии, здесь – в медицинском учреждении, обострило тяжесть в левой части груди, распространило её под сердце к солнечному сплетению, и в миг почувствовал он себя абсолютно больным, чуть ли не беспомощным, и даже засомневался, что самостоятельно сумеет преодолеть предстоящий обратный путь на ГТС. Надеяться было не на кого, и он собрал всю свою волю в кулак и шагнул в уличный холод.

Пронизывающий, перемешанный с морозом ветер бил в лицо, обжигал щеки, отвлекал всё внимание на себя. Штольц шел осторожным, медленным шагом. Холод перебил, оттеснил в сторону болезненные мысли и он перестал, наконец, вслушиваться в себя. И оттого стало ему лучше. До конца рабочего дня оставалось еще время, начальник понадобился, вдруг сразу, нескольким сотрудникам, и производственные проблемы отвлекли от внутренних переживаний его окончательно.

Конечно же, это был рецидив. В последующие дни Штольц углубился в дела, работал как обычно. Но поселилась прочно в его сознании мысль, что все-таки, наверное, он болен серьезно, и что сама по себе болезнь уже не пройдет. Мысль эта возникала в самый неподходящий момент, сковывала, мешала, и не давала просто с естественной легкостью радоваться жизни. Штольц не хотел и не мог с этим смириться. Надо было что-то делать.

Назначенный курс лечения прошел он полностью. Самочувствие улучшилось, и на некоторое время Штольц опять повеселел. И всё-таки, причину того, что вызывает болезненные ощущения в его организме, принятое лечение не устранило. Штольц опять начал сомневаться в диагнозе, поставленном Букиным. Всё-таки это не ИБС, не от сердца исходит беспокоящая боль. Ощущения, что боль в сердце – это, скорее всего, вторичное явление. А вот боль от горла к груди и ниже по ребрам, в том числе и сердце провоцирующая…

Она появляться стала давно, еще во времена работы Штольца в Эксплуатационно-техническом узле связи и возникала в моменты, когда он расстраивался, разговаривал эмоционально. Когда усиливал на собеседника голосовой напор. Он любил ходить пешком, дома после работы много работал по хозяйству, переносил тяжести, трудился на приусадебном участке, переносил значительные физические нагрузки. Выполнять физическую работу было ему совсем не в тяжесть. Болью и не пахло. Наоборот физические нагрузки бодрили, были просто в радость и доставляли удовольствие. Боль приходила с нервными нагрузками, с эмоциями. Рождалась она в голове. Не сердечная боль это была, не сердечная…

Весна была на подходе, стучалась в окна, а число посетителей по вопросам установки телефона на квартире не возрастало, как обычно бывало в этот период времени. Прием заканчивался. Всего лишь три человека убеждали Штольца в том, как нужен им телефон в повседневной жизни.

Штольц и рад был бы им помочь, но… такой возможности не было. Он убедительно, решительным тоном, заученными от многократного повторения наизусть, словами-штампами уверенно отбирал, гасил надежду у сидящего перед ним человека, что возможность установить ему телефон у начальника всё-таки найдется.

Не было такой возможности. Городская телефонная сеть в погоне за доходами в условиях хозрасчета и самоокупаемости давно уже сама, не дожидаясь просителей, заполняла и перераспределяла освободившиеся по случаю, вдруг, по людским жизненным обстоятельствам, одиночные телефонные мощности.

Но месяца три назад был один дом, в котором возможность установить не один, а много телефонов сразу, появилась. Это был дом, уже после бесславного краха перестройки, по инерции достроенный. Дом Управления внутренних дел – так его называли.

Отказ на установку телефона горожане получали в подавляющих случаях из-за того, что к домам, в которых они жили, в телефонных кабелях не было свободных линий. А вот к дому УВД эти линии были. Подтянутый к нему строителями новенький кабель мощностью своей позволял выполнить стопроцентную телефонизацию квартир.

Льготники, очередники – все желающие, в этом доме телефоны получили. Но оказалось таких желающих поразительно мало. Пришли за телефоном в абонентский отдел лишь жители сорока квартир. А было этих квартир в доме аж сто! Ещё год назад, во всех этих квартирах жителей не надо было упрашивать, чтобы захотели они заиметь собственный телефон. Сами дождаться не могли, докучали связистам, требовали…

И вот, резко всё переменилось. Прошло после того, как появились в доме телефоны у всех желающих – целых три месяца! Несмотря на регулярно получаемые от абонентского отдела приглашения, больше никто за телефоном не приходил. Телефонные номера на ГТС имелись, телефонные линии, привязанные к дому болтались незадействованными. А у людей, получивших в новом доме квартиры, просто не было денег, чтобы заплатить стоимость установки телефона.

А ведь эти линии предприятию могли бы приносить доходы не только за установку, но и в виде абонентской платы за пользование телефоном, за междугородные переговоры…

Это ещё не практиковалось связистами, но время на дворе сложное, неопределённое, личная инициатива – проявить предприимчивость, она ведь поощряется, и Штольц решился. Решился на то, чтобы сделать за установку телефона в потенциально полностью телефонизированном доме скидку в тридцать процентов от прописанной тарифами стоимости. Найдутся жители, установят за сниженную цену телефон у себя на квартире, начнут пользоваться телефоном. И им хорошо будет, и предприятию – тоже. Не сидеть же на этих свободных линиях как собака на сене! Не ждать же с моря погоды!

Эффект был. Жильцы зашевелились. Не все, конечно, но задействованная емкость кабеля увеличилась вдвое и составила восемьдесят процентов. Штольц порадовался, но ненадолго.

На этот злополучный прием, в дополнение к трем, обычным просителям, пришли сразу две посетительницы из этого дома и в кабинет вошли вместе. Обе настроены были решительно, и как оказалось, намерены были разобраться – почему с них за установку телефона взяли больше, чем с тех жильцов, которым телефоны устанавливаются сейчас. Штольц пытался разъяснить им, что рыночная экономика позволяет цену на товар устанавливать в зависимости от спроса, что три месяца назад спрос на телефон в их доме был один, а сейчас он совершенно другой. Хотел сказать, что товар не должен залеживаться на прилавках, но телефон как-то не очень ассоциировался со словом «товар» и он нашел другие, более подходящие аргументы в пользу снижения установочной стоимости телефона. Однако новые решения в связи с изменившейся ситуацией, обратной силы для состоявшихся абонентов сети не имеют.

Зря старался. Дамы только сильнее распалялись от его разъяснений. Чувствовали себя обманутыми и ограбленными. Они настаивали, чтобы ГТС вернула им, по их твердому убеждению, несправедливо оплаченную ценовую разницу. Штольц был непреклонен, и дело дошло до угроз

– Мы завтра же обратимся в прокуратуру! Они разберутся… Мы выведем вас на чистую воду! Взяточники…

Испугать Штольца было не так-то просто. Много, очень много таких наскоков отразил он уже за довольно продолжительное время работы телефонным начальником. Сказано было всё, стороны не понимали друг друга, и он завершил перепалку словами

– Воля ваша! Можете обращаться куда угодно. Видно у вас очень много свободного времени и энергии девать некуда в борьбе за всеобщее равенство. Желаю удачи!..