По-индийски отвечает, по-русски хохочет,
Всё ясно:
Не хочет!
Спрашиваю: – Как пончики?
Говорит: – Нравятся.
– ВДНХ?
– Нравится!
– Жизнь?
– Нравится!
Совсем красавица!
4. В павильоне «КОСМОС»
Здесь вся история, все пути решений —
От первых попыток до последних свершений.
Стоят расчехленные, в металле, творения,
Как мысли обнаженные человеческого гения…
Группа за группой идут экскурсанты —
Живые потомки той самой… Антанты!
Трогают руками, цокают языками,
Аппаратами щелкают, качают челками
И переговариваются. Очень тихо…
То-то же!
1975 г. Ж-л «Н. Современник» № 2 за 1977 г.
«За окном троллейбус ухал…»
За окном троллейбус ухал.
Был редактор сед и хил.
Он стихи мои понюхал,
А потом… на зуб… решил!
Прикусил и покривился,
И сказал:
«У вас стихи
С горьким привкусом ольхи…»
Я не умер, я не запил,
Я подумал: Боже мой,
Как же так, ведь я их стряпал
Из своей муки ржаной!
Сам запаривал болтушку,
Сам ольховой колотушкой…
Стоп!
Так вот ольха откуда!
Ну и нюх,
Не нюх, а чудо!
С той поры в бадью с мукой
Лезу собственной рукой…
Сам болтаю, сам взбиваю,
Сам порой не понимаю:
Как, откуда всё взялось,
Ладно почему склалось.
Из юности
Свинцом в полете скомканная птица
Еще жива. Шуршит сухой тростник…
И умер я. И я опять возник.
Не человек. Чудовище. Убийца…
Туда смотрю, где раненая птица
Себя поднять пытается крылом…
Лучи зари глаза мои слепили,
И голосил кулик: «У-би…у-би-ли!..»
И граяли вороны над селом.
«Скучно мне среди друзей…»
Скучно мне среди друзей.
Я боюсь своей свободы.
С каждым годом мне милей
Ночи с дикой непогодой.
Стану ночью у окна.
Рядом станет тишина.
Тихо будет и темно,
Будет дождь стучать в окно.
С подоконника – ручей.
По стеклу воды движенье.
Дождь ничей. И я ничей.
Но спасительно вращенье
Этой крохотной земли,
От восхода до заката
Вечно мчащейся куда-то
В клубах света и пыли…
«Я жил в краю степных озер…»
Я жил в краю степных озер,
Пахал, водил коней в ночное…
Я щедр. Скажи – я сердце вскрою
И положу на твой костер.
И, вспыхнув песней недопетой,