Пять лет рядом с президентом

Сам Борис Николаевич опубликовал три автобиографические книги: «Исповедь на заданную тему» (1990), «Записки президента» (1994) и «Президентский марафон» (2000). Будучи человеком очень занятым, который постоянно находился в центре борьбы и интриг, он не мог себе позволить тратить драгоценное для активной политической деятельности время на беллетристику.

Поэтому естественно, что эти книги, написанные хорошим литературным языком, принадлежат в основном перу Валентина Юмашева – профессионального журналиста, а впоследствии зятя и главы администрации Ельцина. Жаль, что до сих пор не появились мемуары дочерей Бориса Николаевича – Татьяны и Елены. Они дополнили бы его портрет.

В политике почти не бывает контрастных моноцветов, зато есть много хитрых оттенков, полутонов и лукавого разнообразия, что делает ее более понятной и человечной. Поэтому очень даже непросто было написать честную и одновременно корректную, без желтизны книгу о нашей жизни, политике и политиках. В погоне за скандальной известностью и гонорарами можно было бы написать такую книгу, что уважаемые люди перестали бы с тобой здороваться.

Я старался, насколько это было в моих силах, давать как можно меньше личных критических оценок персонажам, которые были на политической сцене до, во время и после Ельцина. Пусть каждый из них «исповедуется» самостоятельно, бумаги и интернета на всех хватит.

В зависимости от того, когда эта книга попадет на глаза читателю, некоторые события уже станут не актуальны или, наоборот, прочно войдут в историю нашей страны. Но это нормально, ведь мои мемуары – не сиюминутная статья на злобу дня, а отражение той эпохи, когда они писались.

Суть вопроса заключается в том, как объективно оценивать действия людей и государств, о которых мы пишем, о которых мы осмеливаемся самоуверенно рассуждать. Честно и справедливо было бы, если бы все решения и события в истории страны или отдельного человека мы смогли рассматривать в масштабе того времени, когда они происходили.

Ведь каждая эпоха, даже очень короткая, имеет своих героев и злодеев, врагов и друзей, идолов, свои традиции и заблуждения, свои стандарты красоты, здоровья, критерии целесообразности, свои мерила добра и зла.

Между добром и злом нет видимой и явной границы, демаркация происходит у нас в голове в соответствии с эпохой, воспитанием, образованием, вероисповеданием и традициями.

Только при учете клубка этих временных и ситуационных обстоятельств, соответствующих эпохе, можно надеяться на объективность анализа и заключений о происшедших событиях.

Так и хочется сказать всяким болтунам, политикам, журналистам и мемуаристам: если ты всего этого не учел, то лучше помолчи. Как справедливо отмечено в Евангелии от Матфея (7, 1–2): «Не судите, да не судимы будете. Ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить».

В книге описываются не только события и люди исторического значения и масштабов, но и просто обычные знакомые, родственники, забавные истории, даже шутки и анекдоты.

И напрасно самонадеянные молодые и не очень опытные авторы думают, что после 70 лет у бывших политиков, экономистов, бизнесменов нет других интересов, кроме как цветочки, птички, бабочки. Неправда, это важный и плодотворный период зрелой молодости, время приведения в порядок документов, финансов, личных и общественных дел – период серьезных осмыслений и рассуждений, подведения итогов, которые могут быть интересны и полезны окружающим.

Хотел бы выразить искреннюю благодарность за помощь редакторам этой книги Екатерине Архиповой и Елене Копыловой, а также Людмиле Телень как руководителю очень важного, на мой взгляд, проекта «90-е: личности в истории».

Часть I. В сорок три все только начинается

Моя политическая биография началась при Михаиле Горбачёве и закончилась при Борисе Ельцине. Так получилось, что именно эти два человека во многом определили мою судьбу, которая неожиданно и резко изменилась после моих сорока.

Между Горбачёвым и Ельциным

…10 марта 1985 года в 19 часов 20 минут скончался генеральный секретарь ЦК КПСС Константин Устинович Черненко – ходячий позор нашей заканчивающейся советской истории. КПСС постепенно, но уверенно превратилась в разваливающуюся, циничную многомиллионную партию, руководимую маразматиками.

Новым генеральным секретарем ЦК КПСС благодаря решительному вмешательству партийного «тяжеловеса» Андрея Громыко был избран молодой по меркам политбюро и энергичный 54-летний секретарь ЦК КПСС по идеологии Михаил Горбачёв.

Любимым выражением Михаила Сергеевича было «давайте посоветуемся», хотя, предлагая это, он прекрасно знал, что его мнение будет навязано собеседникам или аудитории.

23 апреля 1985 года состоялся знаменитый «исторический» и «судьбоносный», как его тогда называли, пленум ЦК КПСС, на котором Горбачёв наметил курс на ускорение социально-экономического развития.

Казалось, что он дал нам глоток свободы: либеральная молодежь заволновалась, нам показалось, что вот оно – началось; надо действовать, надо словом и делом поддержать Горбачёва – реформатора. Следует честно признать, что с его приходом к власти действительно прекратились откровенные преследования инакомыслящих, из ссылки вернулся Андрей Сахаров… В плюс Горбачёву, безусловно, можно записать гласность и ослабление цензуры.

В заслугах Горбачёва также окончание бесконечной, безнадежной, тупиковой и дорогостоящей войны в Афганистане, в которой никто никогда не смог бы победить местные пуштунские племена. Американцы после двадцати лет безуспешной войны тоже бежали из Афганистана, потеряв триллионы долларов и тысячи убитых и раненых.

В отличие от своих многочисленных предшественников, он умел и любил выступать не «по бумажке». Новым и необычным было также то, что его везде сопровождала элегантная, со вкусом одетая жена, Раиса Максимовна. И это, надо сказать, рождало пересуды: якобы Горбачёв очень подвержен влиянию жены.

Однако резкое чередование удачных и неудачных шагов, в том числе в экономике, вызывало в стране волну политического и экономического хаоса. Страна постепенно вползала в эпоху межнациональных конфликтов, трясину карточного распределения продуктов и товаров первой необходимости. Создавалось впечатление, что правая рука часто не ведала, что творила левая. Даже те, кто на первом этапе, как я, поддерживал Горбачёва, засомневались в его способности коренным образом изменить ситуацию в стране.

За бурные шесть лет своей политической деятельности во главе государства Горбачёв получил несколько уникальных титулов: он был последним генеральным секретарем ЦК КПСС, последним председателем Президиума Верховного Совета СССР, первым и последним председателем Верховного Совета СССР, лауреатом Нобелевской премии мира и, наконец, первым и последним президентом СССР.

Новый для страны пост президента Советского Союза был введен в марте 1990 года внеочередным III Съездом народных депутатов СССР с внесением соответствующих поправок в действующую Конституцию. По обновленной Конституции президент должен был избираться всеми гражданами страны путем прямого и тайного голосования сроком на 5 лет. В порядке исключения первые выборы президента СССР были проведены Съездом народных депутатов СССР. До этого высшим должностным лицом в СССР формально был председатель Верховного Совета страны. Кроме учреждения поста президента, Съезд внес в конституцию еще одно историческое изменение: упразднил 6-ю статью о руководящей и направляющей роли КПСС.

14 марта состоялся пленум ЦК КПСС, выдвинувший кандидатом в президенты Горбачёва. В качестве кандидатов на пленуме ЦК КПСС были выдвинуты также Николай Рыжков и Вадим Бакатин, благоразумно снявшие свои кандидатуры. Всенародные выборы президента СССР так и не проводились – не успели, СССР вскоре развалился.

Из 2245 депутатов в съезде участвовали ровно две тысячи. За Горбачёва было подано 1329 голосов (59,2 % общего числа депутатов). 495 выступили против, 54 бюллетеня оказались испорченными, 122 человека голосовать не стали.

Таким образом, первым и единственным президентом СССР стал Михаил Горбачёв, который принес присягу на заседании внеочередного III Съезда народных депутатов СССР в Кремлевском дворце съездов 15 марта 1990 года. Позднее был учрежден пост вице-президента СССР – им, к великому сожалению, на погибель Горбачёву был избран предатель Геннадий Янаев.

Сто двадцать два человека вообще не стали голосовать. Среди них был и я, поскольку выборы оказались безальтернативными; кроме того, счетная комиссия могла воспользоваться моим бюллетенем по своему усмотрению. Я полагал, что Горбачёв не сможет удержать ситуацию. В результате, получив бюллетень, я не стал бросать его в урну для голосования – так он оказался в моем личном архиве.

Еще тогда я сказал себе: не сотвори себе кумира. Горбачёв потерял чувство реальности, и страна быстро сползала в глубокий системный кризис. Наши предложения о переходе к многопартийной системе, разработке новой демократической конституции, поэтапном использовании рыночных механизмов – словом, все то, что сегодня на языке у каждого школьника, тогда, в конце восьмидесятых годов, воспринималось партийной верхушкой и самим Горбачёвым как непозволительный экстремизм.

Эта половинчатость и нерешительность, привычка толочь воду в ступе в конце концов погубила Горбачёва, который пытался спасти гнилую партию власти. Он пробовал отлакировать, усовершенствовать социализм за счет половинчатых мер, не понимая, что это не выход, а наглухо забетонированный тупик, из которого надо было как можно скорее выбираться, а не углубляться.

Первый раз я контактировал с Горбачёвым, когда в качестве народного депутата СССР передал ему из рук в руки предложение по постепенному акционированию государственных предприятий и созданию фондовой биржи в рамках серьезной подготовки к приватизации. Ничто этому не мешало, было еще немного времени для плавного перехода к рыночным отношениям. Но он, по-моему, даже не понял, о чем идет речь.

Еще одна встреча с Горбачёвым произошла во время большого перерыва между заседаниями Верховного Совета СССР, когда я ему передал и разъяснил суть альтернативного официальному, «павловскому» (Валентин Павлов – премьер-министр СССР с 14 января по 28 августа 1991 года) проекта закона о налогообложении. Потом я получил копию проекта с резолюцией Горбачёва «Внимательно рассмотреть…», обращенную к тем, кому я оппонировал последние два года.

Михаил Горбачёв допустил много грубейших ошибок, на нем лежит часть ответственности за печальную судьбу нашего государства. Во внешней политике это преждевременный роспуск Варшавского договора без письменных обязательств НАТО не двигаться на восток. Обвальное разрушение СЭВ (Совет экономической взаимопомощи). Объединение Германии, несмотря на просьбы Тэтчер и Миттерана, которые предупреждали, что это преждевременно. Они опасались, что объединенная Германия превратится в европейского гегемона, который уже мирным путем будет диктовать Европе свои условия.

Вывод советских войск из Германии произошел практически без компенсации, которую готовы были заплатить сами немцы, а это примерно 100 миллиардов немецких марок – огромное подспорье для разоренной коммунистами и голодающей страны. Потом какие-то копейки пришлось собирать по всему миру в виде гуманитарной помощи.

Во внутренней политике к его ошибкам следует отнести глупую, непродуманную антиалкогольную кампанию, которая окончательно, наряду с низкими ценами на нефть, разрушила бюджет, сведя его к нулю, и заменила водку самогонкой и денатуратом. Из продажи пропал сахар. В результате антиалкогольной кампании на юге были вырублены многие виноградники, а от поддельного алкоголя умерло больше народа, чем от водки (хотя лукавая официальная статистика говорила об уменьшении смертности от государственного алкоголя).

Терпение народа от полупустых прилавков и длинных очередей, даже без этих безумных мер, было на пределе. За время его правления золотой запас страны сократился более чем в 10 раз, а внешний долг, по некоторым подсчетам, вырос более чем на 100 миллиардов долларов США. Темпы динамики падения больной советской экономики перед его уходом из большой политики составляли 11 % – крах казался неминуемым, страна кипела, политическая температура зашкаливала…

По образованию Горбачёв юрист. Может быть, этим отчасти объясняются провалы в экономической политике СССР. Он стал родоначальником сомнительной традиции, когда во власти и политике появилось слишком много юристов.

Одной из его грубых ошибок было постоянное лавирование между правыми и левыми, отсутствие настоящей экономической стратегии, затягивание реальных экономических реформ, хотя не всё еще было потеряно и для взвешенных реформ у него было шесть полнокровных лет.

Горбачёв, конечно, совсем не злодей, не агент влияния зарубежных спецслужб, каким его пытаются иногда представить коммунисты, и хотел он, как все руководители СССР, сделать как лучше, но получилось как всегда.

…Я видел, как он шел по кремлевской брусчатке в свой кабинет подписывать документы о прекращении деятельности на посту президента СССР. Михаил Сергеевич был не просто спокоен: на его лице можно было увидеть большое облегчение и даже удовлетворение. Горбачёв как бы говорил всем: распад был неизбежен, никто в этом не виноват, наконец всё это кончилось, теперь за судьбу страны пусть отвечает Ельцин. Должность президента СССР прекратила свое существование 25 декабря 1991 года с отставкой Горбачёва.

Коренные отличия между Горбачёвым и Ельциным, который довольно скоро из единомышленника Горбачёва превратился в его непримиримого оппонента, заключались в том, что Ельцин смог перейти свой Рубикон. Он понимал, что надо решительно двигаться вперед, не заниматься латанием дыр химерного социализма, возвращаясь между тем к здравому историческому смыслу – промедление было смерти подобно. Борис Ельцин умел не только слушать, но и слышать.

И хотя Горбачёв намного пережил Сахарова и Собчака, Афанасьева и Ельцина, а также других реформаторов, его эпоха закончилась 25 декабря 1991 года. А эпоха Ельцина, несмотря на ее противоречия и шельмование, сегодняшние искажения, будет продолжаться еще очень долго.

И сегодня складывается впечатление, что он совсем не изменился и ничего не понял. В том, что он за всю жизнь понаписал и понаговорил, каждый по своему вкусу может найти то, что хочет… Все, кроме настоящей самокритики и правды.

При всей разнице в биографиях и моем отношении к Горбачёву и Ельцину, если бы не они, я, наверное, никогда не занялся политикой. У меня бы просто не было на это шанса. Начало моей политической биографии пришлось на то время, когда Горбачёв уже плохо справлялся с ситуацией, а Ельцин еще не перехватил у него инициативу. И эта ситуация во многом определила особенности тех политических перемен, которые переживала страна в конце 80-х и начале 90-х.

Нахальный самовыдвиженец

В 1989 году меня избрали народным депутатом СССР по 11-му территориальному округу Москвы. Надо сказать, что это были особенные выборы. Их часто называют первыми демократическими выборами в СССР. Но это, конечно, натяжка. Точнее бы – первые сравнительно демократические. «Сравнительно» потому, что только третья часть народных депутатов избиралась прямым, тайным и открытым голосованием, остальные назначались сверху. Из 2250 депутатов на всю огромную страну только 750 избирались по территориальным округам, а остальные 1500 депутатов избирались (точнее, назначались) от общественных организаций, включая КПСС, комсомол, профсоюзы, общества «Знание» и т. д., или от национальных образований. Но, как бы то ни было, проведение таких выборов уже было большим шагом вперед, важнейшим демократическим достижением Горбачёва.

Хотя, если честно, причина их проведения, возможно, крылась в боязни генерального секретаря быть смещенным с руководящего поста товарищами по партии, как это уже бывало в советской истории с его предшественниками. А так – народ выбирает депутатов, депутаты выбирают президента СССР, и не страшны ему ЦК КПСС и его политбюро… Но каковы бы ни были глубинные причины действий Михаила Горбачёва, его личные интересы в данном случае совпали с интересами большинства населения страны. В истории так часто бывает, что при таком совпадении интересов начинаются тектонические исторические процессы, в которые втягиваются миллионы людей и целые страны.

Я пошел в политику, стал баллотироваться на выборах в депутаты потому, что, будучи профессиональным экономистом, всё более и более осознавал, что с точки зрения экономики социализм – это неизбежный исторический тупик. Ни теоретически, ни практически люди при социализме не могут жить лучше, чем в условиях нормальной рыночной экономики. Делить поровну при существовавшей системе было просто уже нечего. Производительность труда при социализме заведомо ниже.