Приключения. Фантастика

– Ты сошел с ума! Или ты просто разыгрываешь меня? Если будешь продолжать вести себя в том же духе, ей богу, обижусь, – предупредила она. – Все! Все, все! Поиграл, и хватит.

– Нет! Ты не ответила мне на мой вопрос: где наши девчата?

– Ты точно сошел с ума! У тебя уже внуки есть! Трое!

– Как тебя понять? – продолжал Алексей.

– У меня голова заболит снова, если не закончишь издеваться надо мной. Давление поднимется.

– И давно оно у тебя стало подниматься от волнения? – удивился он.

– Прошу тебя, прекрати! – она поглядела ему в глаза, улыбнулась и поцеловала его в краешек губ. – Лешка, я так соскучилась по тебе, ведь мы уже лет пять спим по разным кроватям и все это время я не чувствую мужской ласки. Ты просидишь у своего компьютера, за полночь завалишься на свой диван, и до утра только и слышу твой храп.

– Женечка! Ты, наверное, не про меня говоришь?

– Что?

– Все, все! Говори, что нужно сделать по дому? Я искуплю свою вину.

– Ну вот, с того бы и начинал. Так! Сначала ты соберешь весь мусор около своего компьютера, сложишь все в мешок, захватишь мусор с кухни и вынесешь на улицу в контейнер. Мне очень трудно подниматься по лестнице. Когда же наладят этот лифт?

Алексей направился в свою комнату, совершенно не зная, которая дверь ведет туда. Он заскочил в спальню, выбежал из нее и обратил внимание на неподдельный испуг в глазах Жени, наблюдавшей за ним. Осталась всего одна дверь, куда нужно было заскочить и собрать весь мусор. Ошибки тут не должно было быть.

Он долго выбирал испорченные листы бумаги, старые газеты, лежавшие на полу, все делал так, чтобы не выбросить что-то нужное и не навредить своему тезке, Алексею, пропавшему неизвестно куда. Ведь и жена его не ищет, если только это – его жена. Она – точная копия его, Алексея, жены, тоже Евгении, только на двадцать лет старше ее. В голове все мысли перепутались и не поддавались логическому умозаключению.

Дверь в кабинет, где работал Алексей, сортировал мусор, открылась, вошла Женя и протянула ему телефон:

– Кто еще там? – испугано спросил Алексей, взглянув в глаза женщины, неизвестно кем приходящейся ему, но трубку взял и сказал:

– Алло, слушаю вас.

– Пап, ну что это такое? Почему мама плачет? – говорила в трубке Мария, старшая дочь Алексея. – Не обижай ее, ведь вы уже не так молоды, чтобы доводить друг друга до сумасшествия. Да, привет тебе от Даши.

– Кто это такая – Даша? Подруга?

– Да. Видимо, действительно с тобой что-то происходит. Мы с твоей внучкой Дашенькой сейчас же едем к вам. Не уходи никуда, – связь прервалась.

Алексей протянул трубку Жене, стоящей в дверях и прижавшей голову к косяку.

– До нее Лиза звонила, они все четверо сейчас приедут. Так что, наводи порядок, встречать гостей будем. Я стол буду накрывать, помоги только мне его разложить.

Алексей собрал бумаги, сложил их в мешок, помог Жене разложить стол, собрал весь мусор на кухне и сложил его у самого выхода, нужно было еще одеться.

Он надевал на себя одежду, в которой пришел, к нему подошла Женя, прижалась к его груди и обвила его руками.

На душе Алексея становилось все тоскливее, но горячее дыхание женщины, кажется, проникало до сердца. И тут она сказала:

– Ты опять забыл, что у нас сегодня день нашей свадьбы, сорок один год живем вместе, а друг друга так и не научились понимать. Вынеси мусор, да мне поможешь. Я попросила девчонок купить хорошего вина на наш стол и еще, самое главное…. Вроде, как-то и неловко тебе сказать, но я скажу: лет пять, как мы с тобой спим в разных кроватях, я уже соскучилась по твоим горячим рукам. Так что, извини, но сегодня мы спим вместе, я сделала нам подарок: уже выбросила наши кровати, а пока ты ездил куда-то, я купила нам в спальню одну большую и красивую кровать. Заказ сделала по Интернету. Все работы выполнили два паренька из магазина. На ней-то и будем мы спать

всю оставшуюся жизнь и всегда только вдвоем. Ты согласен со мной? Тогда, поцелуй меня.

Алексей, загруженный мешками с мусором, осторожно переступал со ступеньки на ступеньку, уступая дорогу поднимавшимся наверх людям. Он вытащил свою поклажу на бетонное крыльцо, покрутил головой по сторонам, отыскал глазами контейнеры для мусора и понес мешки туда, в самую середину двора. Дотащив мусор до металлических ящиков, он аккуратно сложил внутрь мешки, похлопал ладонями, освобождаясь от пыли, привел в порядок одежду, поправил кепи на голове и пошел.

Но… оказалось, что он не запомнил, в каком подъезде только что был, откуда вытащил эти злополучные мешки с бумагой и мусором. Он пересчитал подъезды дома, всего-то восемь подъездов, а какой этаж? В большой растерянности он стоял и смотрел на большой дом, который выплюнул его только что, а принимать обратно не хотел.

Сначала у Алексея вспотели уши, волосы под кепи стали мокрыми. Как попасть в ту квартиру, где он сейчас был? Потом, вдруг, застыли руки и ноги, он пошел, что толку стоять, искать надо. Может быть, следует подождать, ведь, должны приехать чьи-то дочери на торжество родителей, нужно только не пропустить этот момент, когда они приедут.

Ему ужасно захотелось попасть, вернуться, к женщине в пустой квартире. Он, не дождавшись приезда детей, кинулся в подъезд, который, по его предположению, более всего подходил для поиска квартиры, побежал вверх по лестнице, пробежал несколько этажей, но все двери были похожи одна на другую. Тогда он стал звонить во все двери, расположенные с правой стороны. Из проемов выглядывали люди: мужчины, женщины, но это были чужие люди. А ему нужна была она, родная и единственная, которая считает его своим мужем. А если, это – правда? Находясь в безвыходном положении, он остановился где-то на средине лестничных маршей и закричал:

– Женя! – он кричал что есть силы.

Покричав, он прислушался, не ответит ли ему знакомый и милый голос, не позовет ли его «домой». Но кругом – тишина.

Он выскочил на улицу, машины у подъездов уже не стояли, вечерело, в окнах зажигался свет, задергивались шторы на окнах нижних этажей. Он отошел ближе к средине двора и еще раз, приложив все силы в легкие, закричал, как раненый зверь в предчувствии смерти. Только, снова никто не ответил на его призыв, только его крик возвратился к нему эхом. Он долго стоял еще посреди двора и разглядывал дом в надежде, что мелькнет в каком-нибудь окне знакомый силуэт красивой женщины. Ожиданием он тешил свое сознание и, еле теплившуюся там надежду.

Ближе к полуночи, когда светящимися во всем доме оставались лишь несколько окон, и уже пропала надежда найти женщину, ту самую женщину, которую сегодня нашел и сейчас потерял, он пошел по направлению к автобусной остановке, на которой уже не было людей, да и вряд ли уже ходили автобусы. Постояв немного на остановке, он пошел пешком. К утру приду, подумал он, усмехнувшись, но пришел раньше. Дверь ключом почему-то плохо открывалась, открыли изнутри, открыла жена, Женя.

– Дверь-то за собой закрывать нужно, – немного ворчливо сказала она, когда он вошел в прихожую, оставив дверь приоткрытой. – Весь запах из подъезда в квартиру лезет, голова трещит целый день, а дома даже таблеток от головной боли нет.

Алексей оторопел, он сегодня уже слышал такое, или, почти такое, замечание, но сказанное ему тем – же голосом.

– Я не спала, все ждала тебя. Где же ты ходишь? А ты опять забыл, что сегодня день нашей свадьбы, двадцать один год, как мы вместе, – попрекнула она. – Девчонки уснули, расстроенные, что отец загулял где-то.

– Прости меня, Женечка! – сказал Алексей.

А потом он долго смотрел в любимые глаза любимой женщины и, затем, тихо сказал:

– Я был на свидании. Кажется, с тобой. Ты была такая усталая и старше меня на целых двадцать лет.

Только Женя не придала его словам никакого значения, потому, что считала своего мужа неисправимым романтиком и фантазером.

07.07.2015

ВОЗВРАЩЕНИЕ

На свадьбе было весело, но спокойно. Свадьба была похожа на разыгранный спектакль, красивый спектакль. Молодожены были интеллигентны, потому и друзья их, приглашенные на свадьбу, тоже соответствовали им. Тамада, женщина лет сорока, немного полновата, но энергична, с успехом справлялась с проведением свадьбы по сценарию, где все гости были актерами. Молодежь с удовольствием становились героями очередного розыгрыша комичных ситуаций, которые, обычно, заканчивались весело и назидательно для жениха или невесты. Напиваться, пожалуй, не хотелось никому, или переход к такому состоянию откладывался на самый конец этого мероприятия всеми гостями для того, чтобы пока есть такая возможность повеселиться, воспользоваться ею. Для каждого розыгрыша у тамады были подготовлены яркие костюмы, она переодевала в них очередных героев, которых сама выбирала из числа гостей, обучала словам и действиям, и демонстрировался этот маленький спектакль под громкие аплодисменты, смех и крики оставшихся гостей, которые в этот момент оказывались только зрителями. Все эти спектакли крутились только лишь вокруг жениха с невестой с их самым активным участием.

Виктор Михайлович, отец невесты, был немного не в духе, но такое его состояние исходило лишь от его самого: скакало давление, тяжесть в голове и в груди. Чтобы выйти из него, он, когда прошла уже вся торжественная часть, поставил перед собой большую бутылку водки и, пользуясь занятостью своей супруги, Валентины Григорьевны, которая была вовлечена во все мероприятия тамады, стал частенько подливать себе в стопочку этой энергетической жидкости. Сложилось так, что именно на этом участке стола собрались люди малопьющие, и, потому, ему не приходилось кого-то упрашивать выпить вместе с ним, или ждать очередного общего тоста.

Веселье было еще в самом разгаре, когда он почувствовал себя совершенно плохо. Сказав об этом своей жене, он надумал все же удалиться со свадьбы, чтобы не быть обузой для всех. Еще не хватало, чтобы вместо жениха с невестой, он оказался в центре внимания всех гостей. Нашлись люди, готовые проводить его, свадьба проходила в небольшом кафе не далеко от дома Виктора Михайловича.

Оказавшись в постели, он ни минуты не лежал в сознании, все куда-то провалилось, улетело, пропало.

Очнулся он оттого, что кто-то тормошил его, пытался переворачивать или, возможно, пытался посадить. Белые халаты, мелькавшие перед глазами, не интересовали его, он был ко всему равнодушен, просто, он не мог понять, да и не хотел этого делать, что же все-таки происходит? Над ним склонялись, о чем-то спрашивали, но их голоса сливались в его сознании в монотонный гул. Безразлично заметил он, как безжизненно упала на простыню его правая рука, поднятая каким-то человеком, одетым в белое, он не чувствовал этого падения, рука была чья-то, но не его. Он и сам бы мог так просто подкинуть эту руку, да и вообще столкнуть ее с кровати. Около кровати, у его ног, стояла красивая темноволосая женщина, вроде как, знакомая ему своей внешностью, она тревожно смотрела прямо в его глаза, подперев свой подбородок небольшой пухленькой ручкой. Голоса у головы сплетались, плавали и становились то тише, то громче. Они становились все настойчивее, что-то требовали от него, а он, не отрываясь, все продолжал смотреть на женщину, словно ждал только от нее какой-то команды. Она словно поняла его: оторвала руки от подбородка и сделала ими жест, словно просила подняться, оторваться от постели. Он попытался это сделать, но не сдвинулся даже с места. Хотел оттолкнуться от кровати, но не знал, как это сделать, он увидал только двигающуюся руку и подчиняющуюся ему, он ею чувствовал соприкосновения с кроватью. Он, желая выполнить требования темненькой женщины, что есть сил, оттолкнулся от постели и, даже, хотел взмахнуть ногами, чтобы подняться и сесть. Взлетела в воздух лишь одна нога и уперлась в постель только одна рука. Он неловко завалился на бок, лег на чужую руку и, оказавшись на краю кровати, соскользнул с нее и оказался на полу, ударившись лицом. Только боли он не почувствовал, он с трудом стал поворачивать голову, чтобы посмотреть на ту женщину, которая подала ему знак подняться. Кто-то пытался приподнять его, он же пытался понять, почему не может ничего сделать и, представляете, сообразил, что нужно рассчитывать только на ту руку, которая подчинялась его сознанию, мутному и совсем бестолковому, но его сознанию. Нужно только немного приспособиться к такой односторонней неловкости. Одну сторону его приподнимали люди в белой одежде, он же сам изо всех сил стал работать рукой и ногой с другой стороны. Его усадили на кровать, придерживая со всех сторон, о чем-то спрашивали, он не воспринимал их, а вел себя так, словно все это происходило с кем-то другим, только сердце его бешено колотилось в груди.

Туман перед глазами понемногу стал пропадать, изображения людей прояснялись, совершенно четко он увидел хорошенькую темноволосую женщину, казавшуюся ему знакомой. Он думал о ней и решил про себя, что она все-таки ему приходится своей, но только кем? Он не сводил с нее глаз даже тогда, когда его приподняли и поволокли куда-то на выход, а, затем, на улицу, втащили в машину и повезли куда-то. Она была рядом c ним всю поездку и осталась даже там, куда они прибыли.

Прибыв в больницу и успокоившись немного, он вновь впал в беспамятство, плохо чувствовал боль, когда ему ставили капельницы, ковыряясь в вене острой иглой, плохо реагировал на окрик. На следующий день во время обхода, лечащий врач, прежде чем начать говорить, несколько раз пошлепала его по щекам и, когда он открыл глаза, доктор склонилась над ним и громко сказала: