Приключения. Фантастика

– Ты что, сынок, потерял, что ли, что? Скажи, чего ищешь? Да и взбудоражен весь. Не случилось ли что?

– Да, так. Привиделось, – не желая сознаваться, промямлил я.

– Да объясни толком, что привиделось-то?

– Мам. Это ты мне лучше скажи, помнишь, как с матерью в этом сарае вы животных каких-то кормили? И ведра были точно такими же, как бадейка на колодце, деревянные и обручами перетянутые.

Мать рассмеялась и, погладив меня по голове, остановилась напротив меня и стала расспрашивать:

– Ты, сынок, наверно, в мусоре шайки старые нашел? Да. Когда отца не было еще по вечерам, с матерью и ходила кормить поросят, корову, кур в этот сарай. Такая «погониха» я была, ты-то весь в меня. Поросята, там, слева, за перегородкой были, Буренка прямо тут напротив входа, а куры – под сеновалом на насестах на ночь рассаживались, а день-то они по двору лазили. Сколько их мы тогда держали, никогда не считали, но – много. Интересно тебе все стало, когда поковырялся в этих старых вещах. Нечего голову морочить, пора домой возвращаться.

Я взмолился перед матерью, долго уговаривал ее побыть тут еще хоть пару дней, а в конце нашего разговора, решительно заявил ей, что не уеду отсюда, пока полностью не разберу свалку между строениями. Матери ничего не оставалось делать, как согласиться со мной. Она пошла мне на уступки.

На следующий день история повторилась, вечером, перед сумерками, двор наполнился и ожил. А перед этим, я, специально остался сидеть на крыльце, дочитывая журналы «Нива». Я преследовал одну единственную цель, стать свидетелем оживления усадьбы. Но ничего не происходило. Все было так, как и днем, тихо и спокойно. Мне надоело ждать, тем более что стали опускаться сумерки. Скоро придет мать, день проходит почти напрасно. Только шайки, о которых вчера говорила мне мать, я отыскал и уложил в рядок возле забора. Мусора оставалось мало за сараем, большая часть его сгорела в костре посреди огорода, часть лежит вдоль забора, осталось немного, двор будет очищен полностью. Еще одного дня мне должно хватить. Озадаченный, я залез к своим раскопкам между строений. Тут сразу все и началось, двор ожил. События разворачивались быстро. На крыльцо вышла все та же женщина, только тут я смог разглядеть, что она очень похожа на мою мать, только моложе. В голове даже мелькнула мысль, что это – она и есть. Только переоделась, да платок на голову надела. Меня так и подмывало крикнуть ей, что меня не проведешь, пусть мне голову не морочит с этими переодеваниями, но я, почему-то, не смог этого сделать. Какую же цель она преследует этим спектаклем? Я стал уже, было, подниматься во весь рост, как ворота открылись, и во двор въехала бричка, запряженная вчерашним рыжим конем, а под уздцы его вел вчерашний высокий мужчина в черном головном уборе.

Женщина вошла в дом и через минуту вернулась с грудным ребенком в руках, следом выбежала вчерашняя маленькая девочка. Она кривила свое личико в плаче, цепляясь за материнскую длинную юбку, но все это происходило молча, без единого звука. Следом, из дома вышла пожилая женщина, слегка сгорбленная, с седыми волосами, выбивающимися из-под платка, концы которого охватывали грудь и на спине были завязаны узлом.

Старуха пыталась поймать плачущую девочку за руку, ничего не получалось, ребенок гнался за матерью и отбивался от старой бабки, как мог. Старуха стала разбирать складки юбки, разыскивая карман, и в ее руках появилась большая конфета в яркой цветной обертке. Только так удалось успокоить девочку и оторвать ее от маминой юбки.

Высокий мужчина, по всей вероятности, мой дед, помог женщине влезть в бричку. Ворота закрылись за отъезжающей бричкой, и я услышал голос моей матери:

– Витя! Ты где? – а когда я показался за сараем, добавила. – Заканчивай работу, пойдем ужинать.

Пока готовили поесть, пока сидели за столом, я без конца задавал матери вопросы. Начал с того, что уточнил у матери, на сколько лет тетя Нюра моложе ее, чтобы убедиться, что разница возрастов девочки и маленького ребенка, соответствует этой разнице взрослых сестер.

– Ну, я вот, родилась весной четвертого года, а она родилась через три года, – немного подумав, сказала она. – Маленькой, она все болезни на себе испытала, слабенькой родилась.

– А где лечились все больные? У вас что, прямо тут, в селе, больница была.

– Нет. Надо было в город ехать, – отвечала она мне.

– Машин ведь не было тогда, на чем вы добирались до города?

– Да, мы-то без заботы были, отец сам такую карету смастерил, словно барыни мы с ним в город катались, когда надо было в больницу поехать, или так, на ярмарку. Золотые руки у него были. Жаль, пожил мало, – грустно закончила разговор она.

А я сидел и думал, что все сходится. Там, прячась за сараем, словно через какое-то случайно открывшееся окно, я увидал события, происходящие в этой усадьбе около шестидесяти лет назад. Как рассказать об этом матери, как объяснить ей, что мне ее довелось увидеть еще ребенком? Она только посмеется да, и никто не поверит. Лежа на кровати, я все думал, как бы сделать так, чтобы моя мать сама увидела бы все то, что видится мне в это окно. И надумал.

На следующий день все шло своим чередом. После завтрака мать варила варенье, растопив подтопок дровами, которые приготовил я из перегородок в сарае. Я продолжал дочищать пространство между сараем и баней, и к обеду, там обозначился чистый участок земли. Разобрал даже забор, со двора, которым закрывался вид на хлам, скопившийся за несколько десятилетий. В общем, расчистил все и ото всей души радовался, показывая свою работу матери.

– Ну и, слава богу, что в порядок приведена наша старая усадьба, – сказала она и перекрестилась.

Я подвел ее к забору с обратной стороны усадьбы и попросил, чтобы она, когда придет из гостей, подошла именно к этому месту.

– И к чему такие премудрости? – спросила мать.