Повести

– Ну, с вами-то не сравнить. Мне, пожалуй, в течении всей жизни не накачать такие мышцы, как у вас. Одни плечи чего стоят, раньше говорили – «косая сажень».

– Да тебе, говоря между нами, такие плечи под водой мешать только будут. У тебя вполне нормальное тело дельфина, ты из-за этого, видимо, и плаваешь быстро, недаром всех своих, так сказать, братьев по оружию побил. А как с приемами под водой? – теперь продолжал пытать меня Виталий.

– С этим нормально. Тренер у нас, что надо, Витька Фирсов. Все, что знает и может сам, нас обучил.

– Рад за тебя, да и все мы рады. Конечно, дай бог, чтобы не пришлось в какой-либо катавасии участвовать. Но ведь…. Как говорят – « пути господни неисповедимы», кстати, а в танке-то ты кем? – это пытал меня уже Астахов Дима.

– Да стрелок, стрелок я.

– То есть?

– Наводчик. Люблю я, да и умею стрелять из вооружения танка. Почти всегда в училище «отлично» было, да и здесь, на электронных

тренажерах, все нормально идет. Редко, когда осечка.

Постепенно наш разговор свелся к воспоминаниям о соревнованиях, о «Вооруженке». Астахов, вдруг, слегка оживился, о чем-то вспомнив, и спросил меня:

– Как там твой командир поживает? Ничего не вспоминает?

– Нет. Мне кажется, напрасно ты его недолюбливаешь и сторонишься. Мировой он мужик. Я от него плохого слова не слышал.

– Ну, это до поры, до времени, – возразил Астахов.

– А я думаю, что он намял тебе бока, а ты и вбил себе в голову, что он злой очень. Заноза эта так и сидит в твоей голове до сих пор. Не верно это.

– Нет, – Астахов стал категоричен. – У меня ошибок не бывает. Вот встретил вас: тебя и вас обоих, – говорил он, тыча пальцем в меня и в обоих братьев, – и вижу, что аура у вас чистая. Ну, может глупые немного, но хорошие.

– Но, но! – возмутился Николаев Володя.

– Не обижайтесь, это я, любя, – сентиментально продолжил Астахов. – А вот в его сторону смотреть не могу, давит сразу. Сердце быстрее биться начинает. Сам не понимаю, что происходит. Объяснить не могу, но имейте в виду, что человек этот опасен.

– Да брось ты, – коротко высказал свое мнение Владимир. – Ну, если хочешь, давай морду ему набьем.

– Не шути, многим ты набил просто так?

– Пока, нет. Только тому, кто сам хотел. Но если надо будет – набью.

– Повода нет для этого. И хорошо, чтобы не было, – таким образом, я поставил точку на этом неприятном разговоре.

Виталий Николаев молча кивнул головой в знак согласия со мной.

Разговор сам по себе прекратился и я, чувствуя себя уже лишним здесь, извинился и, сославшись на кое-какие дела, ушел, унося с собой неприятный осадок на душе и обиду.

Немного ухудшившееся настроение было немедленно замечено моими коллегами. Иван Иванович наивно спросил:

– Что? Побили?

– Нет. С чего это ты взял?

– Да так, хмурый ты какой-то.

– Нет. Так, кое-что свое.

Руслан, заложив руки за голову, лежал и, полуприкрытыми глазами внимательно наблюдал за мной. Вскоре он встал, походил по каюте и заговорил, обращаясь ко мне:

– Я видел, как тебя потащил Астахов.

– Так ты его знаешь?

– Как не знать. Он по молодости был моим главным соперником. Ну, а сейчас я и не знаю, справлюсь ли с ним. Даже побаиваюсь его. Как там он?

– Не могу понять, хорошо знают друг друга, а делают вид, что совершенно незнакомы. Что вам мешает встретиться да поболтать?

– Сам не знаю. Я еще тогда, на соревнованиях, почувствовал, что этот молодой бычок будет всегда стоять на моем пути. Тогда я бой выиграл, но кто бы знал, во что он мне обошелся. Я выложился весь только для того, чтобы быть первым. Не люблю уступать. Всегда хочу быть первым. Потому я его и ненавижу, что боюсь. Стоит только немного расслабиться и заговорить с ним, начнется панибратство и неизбежно придется встретиться с ним в поединке на матах. А я боюсь, что уступлю.

Разговор этот испортил мне настроение окончательно, и я, чтобы не усугублять дело, решил больше его не продолжать. Отвернувшись к стенке, я притворился спящим. Мои друзья какое-то время молчали, но, слыша мое ровное и глубокое дыхание, разговорились. Первым заговорил Иван Иванович:

– У вас какие-то неприязни в душе по отношению друг к другу?

– Нет, нет! К Виктору я никакой неприязни не имею. Нет! Я его даже уважаю, очень уважаю и, если потребуется, сделаю для него все. Он, видишь, под водой себя чувствует лучше, чем я на ковре. Таких людей, как он, я сразу начинаю подсознательно исключать из толпы и уважать. И еще. Узнав его характер, я понял, что он по своей натуре, просто не в состоянии принести зло человеку. И за это уважаю. Ты, Иван Иванович, может быть, не понял, о ком мы говорили?

– Возможно, не понял.

– Мы говорили о его друге, Астахове. В принципе, мои взаимоотношения с любым из Команды – это мое личное дело. Но тут получилось так, что у Виктора есть еще одни друзья, это экипаж Астахова. И здесь не подходит то, что было сказано многими веками раньше: «Друг моего друга – мой друг». Видишь ведь какая незадача-то. Правильнее будет: «Друг моего друга, к сожалению, не мой друг».

– Ну, а…

– Хватит об этом. Это мой груз, моя ноша, мне и нести. А у тебя, добрый Иван Иванович, не должно быть из-за меня никаких проблем. Плюнь и забудь все.

Иван Иванович согласился с ним, а я лежал и переживал сказанное моими друзьями.

Лежал и переживал до тех пор, пока и в самом деле не уснул.

Меня разбудили перед самым ужином. Я долго не мог прийти в себя от неприятного сна. Мне снилось, что Руслан бьет Диму Астахова чем-то тяжелым по голове и выбрасывает его за борт в воду. Я долго сидел на краю кровати и тряс головой, а Иван Иванович смеялся и назидательно говорил мне:

– Сколько раз вбивал вам в головы, что спать на закате нельзя. Голова болит обычно после такого сна и сны дурные снятся в эти часы.

– Фу, ты! – наконец вырвалось у меня. – Приснится же такая чертовщина.

Оглянувшись по сторонам, я увидел знакомую обстановку и обрадовался, что вся эта чушь мне только приснилась, а не происходила наяву. С души упал камень. Но когда я увидел глаза Руслана, сердце замерло от его пронизывающего и гипнотизирующего взгляда. Они вроде бы и улыбались, но в то же время, что-то исходящее из них, ковырялось в моих мозгах, делая попытку разобраться в моих мыслях.

Весь вечер после ужина, где бы я не находился, с кем бы я не разговаривал, что бы я не делал, улыбающийся и пронизывающий взгляд Руслана преследовал меня, наводя ужас.

– Ничего, все пройдет, – думал я.

Так оно и вышло. Хорошо выспавшись за ночь, я вскочил утром раньше всех и, мурлыча песенку, отправился мыться. Проснувшиеся от моей возни, Руслан и Иван Иванович сидели на своих кроватях, свесив ноги, и недоуменно смотрели мне вслед.

* * *