Проклятие для ведьмы 2: Дочь ведьмы

Мей усмехнулся. Впервые за время разговора его лицо оживилось и стало понятно, что этот человек красив как-то особо, по-благородному. Этого впечатления не могли испортить ни плохая компания вокруг, ни старая одежда, ни печать прожитых лет.

– А ты у них спросил – они будут со мной драться? – уточнил он и оглядел всю банду, битую им уже не раз.

Мей развел руки в вопросительно-приглашающем жесте, но никто на него не откликнулся. Наоборот некоторые молодчики даже скромно отступили подальше. Их сволочная жизнь была им дороже какой-то девки и тем более амбиций Эрча. Потихоньку они стали скрываться среди деревьев. В итоге осталось всего несколько человек, которые стояли ближе всего, но и они вскоре отошли, не желая стоять на дороге.

Эрч понял, что проиграл. Даже злоба и уязвленное самолюбие не могли его заставить сразиться с этим человеком. Эх, не бывать ему главарем разбойничьей шайки! Ну, да и ведьмы с ними!

– Ладно, – сказал он, поджав губы. – Забирай.

– Нет, Эрч. Давай вернемся к моему вопросу, – вкрадчиво сказал Мей, подходя ближе. – Что ты с ней сделал?

Мужчина приблизился и склонился над девушкой. На бродягу-разбойника он не обращал никакого внимания, словно того и не было. Оказавшись так близко к Руни, Мей замер в нерешительности. Он не мог заставить себя коснуться ее, будто некое табу запрещало ему сделать это. Когда Мей протянул руку, чтобы убрать волосы с лица девушки, в его движении сквозил непонятный трепет. Эрч молча наблюдал за всем этим, стараясь не выдать своего удивления, хотя в его голове появился ряд вопросов.

Мей откинул косу с лица Руни и немного повернул ее, чтобы разглядеть. Девушка выглядела плохо. Лицо белое, как мел, на висках выступили бисеринки холодного пота. Дышала она едва заметно.

В глазах Мея заплясала ярость, и когда он поднял голову, Эрч от страха попятился. Странник наплывал на него как грозовая туча – медленно и неотвратимо.

– Мей… Я… не знаю. С ней все будет хорошо. Я не трогал ее, если ты понимаешь, о чем я… Только немного присмирил и все… Ну, Мей… Ты же меня знаешь… Мы твои заветы ни-ни…

Мей не отвечал новоявленному главарю банды разбойников. Страннику было довольно того, что он увидел. Вкупе с прошлыми прегрешениями Эрч перешел некую черту, и теперь все его слова теряли смысл, даже если он был.

Эрч уткнулся спиной в дерево, его ноги и нижняя челюсть дрожали от ужаса. В глазах Мея он видел собственную смерть. Способность связно выражать свои мысли и просить о чем-то изменила разбойнику. Он стал сродни бессловесной твари, хозяин которой вдруг решил окончить ее жизнь.

Мей нанес единственный удар в живот, от которого внутренности бродяги словно разорвались и их окатила огненная волна боли. Кровь отхлынула от лица Эрча. Его глаза неестественно расширились, а ноги подкосились, и он рухнул на колени, хватая ртом воздух. На лице главаря вдруг отразилось удивление. Он не мог сделать вдох, словно кто-то напихал глины ему в грудь и живот. Эрч падал. Падал в бесконечную тьму смерти, падал до тех пор, пока она окончательно не приняла его в свои объятия.

Мгновение Мей постоял над мертвым разбойником. К облику странника постепенно возвращалась присущая ему невозмутимость. Он смотрел на груду грязного тряпья и человеческую падаль. Ему не было жаль. Мей развернулся и пошел к Руни.

ГЛАВА 3

Ей снился покой. Покой, которого она никогда не знала. Ей снились места и люди, которых она никогда не видела, но ее почему-то это не удивляло. В этом сне все казалось таким естественным, таким правильным и определенным. Ей снилось лето и простор ромашкового поля. Она бежала, но не от кого-то, а навстречу чему-то прекрасному. Навстречу своей жизни, такой молодой и замечательной, полной ярких красок, хороших людей и счастливых событий…

Руни очнулась и поняла, что давно наступила ночь. Она лежала, заботливо укрытая, а поблизости потрескивал небольшой костер. Было очень тихо. И спокойно. Не только в окружающем мире, но и, как это ни странно, во внутреннем. Девушка не помнила, как оказалась здесь, и даже не пыталась вспомнить, чтобы не потерять такое приятное чувство умиротворения, поселившееся во всем теле. В руках, ногах, животе и самое главное в голове. Руни хотелось вновь забыться, чтобы раствориться разумом в тихом и прохладном мраке весеннего леса. Ощутить его чистоту и свежесть, и тишину, не нарушаемую ничем, кроме безобидного и даже уютного потрескивания костерка.

Некоторое время девушка так и пролежала, слушая тишину спящего мира. Она смотрела в оранжевые сполохи огня, и тот словно вычищал ее разум. Через некоторое время ее глаза закрылись, и Руни погрузилась в невесомую дремоту, которая постепенно углублялась, превращаясь в крепкий и безмятежный сон.

С другой стороны костра на нее смотрел Мей. Девушка не могла видеть его против света, но именно его непререкаемую защиту ощутила как спокойствие внутреннего и внешнего миров.

Мей смотрел на нее, и в его душе оживали веяния прошлого, от которого он почти отказался. Он стал другим человеком, изменившись неузнаваемо. И все же глядя на Руни, странник понимал, что некоторые вещи на свете остаются непреложны вне зависимости от его желаний или возможностей. Она была здесь, она была рядом. Живое доказательство всего, от чего он много раз отрекался, и к чему возвращался вновь, терзаемый на протяжении многих лет.

Настало утро. Не несмелые предрассветные сумерки, а полноценное начало дня, наполненное солнечным теплом и светом. Руни проснулась свежая и отдохнувшая. Легким напоминанием пережитого была почти незаметная головная боль. Некоторое время девушка просто лежала, пытаясь соотнести окружающую обстановку с последней запомнившейся картинкой из вчерашнего дня. Вокруг было тихо, банда головорезов исчезла, да и вообще она находилась в совсем другом месте. Лес похож, но не более.

Руни села на своей постели и осмотрелась. Она увидела незнакомого человека напротив. Он спал, прислонившись спиной к дереву. Судя по всему, он сторожил ее всю ночь… Но кто он? Один из бандитов Эрча? Не похож. Руни пока еще не до конца пришла в себя, чтобы сказать точно, в чем это выражалось. Голова начала болеть сильнее.

Она попробовала встать, но тут же приземлилась обратно. Оказалось, что ноги были неспособны держать ее. Прежде такого с Руни не случалось. Она вспомнила, что Эрч ударил ее. Вихрь непрошенных воспоминаний словно набросился на нее. Мама. Засада. Ее страх быть растерзанной бандой разбойников. Ее побег. Ее неудавшийся побег.

Девушка вновь посмотрела на спящего мужчину и увидела, что он вовсе не спит, а внимательно на нее смотрит.

– Кто ты? – спросила она тихо и почувствовала, как гулко забилось сердце от волнения и страха. Она его не знала, и, хотя он ей вроде бы ничего плохого не сделал, это еще ничего не значило.

– Друг, – просто ответил он. – Твоя мать послала меня, чтобы тебе помочь.

– Мама? – спросила она в замешательстве и совсем растерялась. – Но как она узнала, что я в беде? И где она?

– Она не знала, Руни.

– Знаешь, как меня зовут? – ее губы задрожали. Просто обычно они с матерью чужим людям не называли своих настоящих имен.

– Конечно, знаю, – сказал он, и в его голосе послышались едва уловимые нотки раздражения.

– Так где она? И кто ты?

– Я Мей. Я друг твоих родителей.

– Мей? – задумчиво спросила она. В ее мыслях блеснуло воспоминание: ей одиннадцать, они с матерью и отцом живут небольшом лесном домике и надеются, что здесь их никто беспокоить не станет. Но однажды приходит незнакомый человек. Он рослый и плечистый, его лицо красиво, а волосы темны. Она запомнила его серо-стальные глаза, которые с напряжением смотрели на нее.

У Руни было слишком много вопросов, требующих ответа, но главным был один:

– Что с моей мамой?

– Она жива, Руни. Она здесь…

– Здесь?! И ты молчал!

Девушка вскочила, но пошатнулась и схватилась за голову. Мей помог ей приземлиться обратно. Некоторое время Руни боролась с приступом тошноты и зудящим роем вопросов, на которые ей требовались ответы. Где мама? Если она здесь, то почему не приходит к ней? Если она не приходит, значит с ней случилось что-то плохое? Что же с ней? Может, она умерла?

– Она умерла? – выдавила из себя Руни, стараясь удержать слезы и содержимое своего желудка внутри.

Мей бережно поддерживал ее, а затем удобно усадил, прислонив к дереву и укутав одеялом. Все это время она с тревогой ждала ответа.

– Пока нет, – сказал он как-то удрученно, и Руни совсем сникла.

Мей занялся костром. С помощью еще тлеющих углей ему довольно быстро удалось воскресить огонь. Все его движения были очень лаконичны и верны, а лицо сосредоточенно.

– Она без сознания и очень плоха, – сказал он, навешивая котелок с водой над костром. – Если ты повернешь голову, то увидишь ее.

Пока Мей выливал в котелок что-то из маленького флакончика, Руни несмело повернула голову и увидела сверток. По-другому назвать это было невозможно, и не скажи Мей, что это ее мама, девушка ни за что бы не определила в этом свертке очертания человека. И тем не менее они были. Марижа стала такой маленькой и скрюченной, что у Руни заболело сердце. Мать лежала неподвижно. Совсем. Если бы Мей не сказал, что мама жива, девушка бы поверила в ее смерть.

– Мама, – выдавила она пропавшим голосом. – Мама…

Руни заплакала. Снова и снова она звала мать, но та оставалась неподвижна.

– Выпей это, – сказал Мей, поднеся ей свежеприготовленный отвар.

– Это поможет тебе исцелить голову, – ответил странник на невысказанный вопрос девушки.

Руни выпила беспрекословно. Она находилась не в том состоянии, чтобы задуматься о возможных последствиях. И, честно говоря, сейчас ей было абсолютно все равно что с ней сделает этот человек, который назвался другом ее родителей, и из-за которого умер ее отец.

Через несколько минут ей значительно полегчало. Голова прояснилась, Руни даже более-менее успокоилась.