Муж. Любовник. Чужой. Часть 2

Но тот продолжил напирать:

– Мне помнится, вы говорили о наличии собственной базы, когда убеждали меня взять вас на работу? Говорили такое или нет?

Нахмурив брови, Диана задумалась, но тут же выдала, немного повысив тон голоса:

– Но всё, что я сдала в эти два месяца в кассу, было с людей, которые пришли в клинику по моей рекомендации! Пришли ко мне. Новых пациентов вы мне сами никого не записывали, как мы с вами договорились. Разве не помните, как мне всё это растолковали, сидя в этом самом своём кресле в этом самом кабинете, когда уговаривали меня остаться у вас работать? Я всех своих привела. Так что, если б я не отработала эти два месяца в вашей клинике, никаких этих денег вообще в вашей кассе бы не было.

На этих своих последних словах Диану озарило, что обещанное при приёме на работу было неправдой, что Егор лишь преследовал корыстные личные цели, принимая её на работу. Подобное отношение к наёмным врачам практиковалось у недобросовестных нанимателей, так что Диану это не удивило. Удивило Диану только то, что лживую натуру данного генерального директора она не смогла распознать при первой беседе.

Егор, выслушав её возражения, насмешливо покачал головой:

– Ой… Да… Диана Сергеевна, дорогая, спешу сообщить, что моя клиника существовала задолго до вашего здесь появления. Работа у меня отлажена великолепно. И я, кстати, вкладываю немалые деньги в привлечение новых клиентов. С чего это вы взяли, что все, кого вы смогли обслужить в стенах моей клиники на моём оборудовании, пришли именно к вам? Вы – всего лишь лицо, занимающее низшую ступень в иерархии управления. Откуда вам знать, как ведётся работа на уровне рангом повыше. Так что я вас уверяю, что все люди, которых вы за эти два месяца в стенах моей клиники приняли, попали к вам исключительно благодаря заслуге нашей маркетинговой программы, проведённой в рамках масштабирования бизнеса. Верно, Любовь Романовна?

Любовь, молча, кивнула, продолжая смотреть в тетрадь.

– Какой ещё вашей программы? – взвилась Диана, – Да я всех этих людей, кого лечила в стенах вашей клиники, до единого, знала ещё до того, как клиника ваша появилась на карте этого города!

Егор, поднимаясь с кресла, деловито сказал:

– В общем так. Базарную демагогию мы здесь разводить никому не позволим. Уведомляю вас, Диана Сергеевна, что следующий месяц станет для вас последним рабочим месяцем в стенах моей клиники, если, конечно, вы значительно не улучшите свои финансовые показатели, так что этот вопрос закрыт. У меня всё. Собрание окончено. Освободите помещение.

Любовь с Верой одновременно встали. Диана осталась сидеть, картинно притопывая носком форменных сабо по полу:

– Я что-то не поняла.

– Что вы не поняли? – Егор удивлённо посмотрел на Диану и остановился на полпути к выходу. Вера с Любовью были уже у двери, как в кабинет заглянула Софья:

– Любовь Романовна, всё готово. Чайник вскипел, – сказала Софья и скрылась.

Егор перевёл взгляд с Дианы на жену и строго спросил:

– Люба, что значит «всё готово» и «чайник вскипел»?

Любовь задержалась в дверях:

– Егор, праздник сегодня божественный, светлый. Вера, Надежда, Любовь называется. В церковь мы ходим редко, так что мне подумалось, давайте хоть просто все посидим, чай попьём и отметим. Софья торт твой любимый купила.

– Торт мой любимый? – Егор повеселел и выгнул бровь, – Ты, Любаша, случайно, не в монахини собралась? Я на церковные праздники эти, помню, лишь с бабкой в деревне ходил. Так это ещё при Брежневе было. С чего вдруг такая набожность?

Любовь вышла.

– Мне кто-нибудь ответит? – Диана сильнее постучала ногой.

Егор обернулся к ней, но в лице его не было прежней строгости и недовольства:

– Диана Сергеевна, хватит базарить. После обсудим. Не видишь разве, Любовь Романовна к религии нас приобщает. Грамотно, надо признать, действует – торты покупает. А от тортов лишь неумные люди отказываются. Софья, скажи-ка мне быстренько во сколько сегодня мой следующий? – громко крикнул Егор в открытую дверь.

– В три, – донёсся из подсобки голос Софьи.

– Вот и отлично. Торт – это, как говорится, есть торт. Идёмте, Диана Сергеевна, – подобрев, проговорил Егор, встав в дверном проёме и поджидая, пока Диана подойдёт.

– Никуда я с вами не пойду. Я домой поеду, раз вы так со мной поступили. Какой смысл мне ещё целый месяц работать на вас? – Диана встала.

Егор, перегородив собой выход, сказал:

– Диана Сергеевна, ну что вы так сразу? Не кипятитесь. Испытательный срок – есть испытательный срок. Может, это была всего-навсего часть испытания? Испытываю вашу, так сказать, стрессоустойчивость. Уверяю вас, вы экзамен прошли на хорошо.

– Почему не на отлично? – съязвила Диана.

– Ну, ну, успокойтесь. Думаю, мы придём к обоюдовыгодному к соглашению. Давайте обсудим всё подробно после Любашиного утренника. Вы согласны?

Диана, недоверчиво покачав головой, кивнула и пошла в подсобку. Егору она не поверила, но, неожиданно для себя, она сильно разволновалась на собрании, так что съесть кусок торта перед тем, как сесть за руль, ей показалось не лишним.

Подсобное помещение, служившее одновременно комнатой отдыха, кухней и раздевалкой в этой клинике было намного просторнее, чем на улице Двадцать Второго Партсъезда, где Диана работала прежде. Там владельцы отгородили маленький угол рабочего кабинета, в котором двоим было тесно. Здесь же не пожалели комнату метров под двадцать, в одну стену которой высился шкаф-купе, а к нему под углом громоздился широкий диван, вмещавший хозяина с его немаленьким ростом. Имелся даже большой круглый стол, который сейчас отодвинули от стены, чтобы вокруг разместились стулья. На столе красовались чайные пары, а в центре сквозь пластик коробки просвечивал торт. Вера с Надеждой Ивановной сели с дальней стороны, Софья ждала возле парящего термостата:

– Вот-вот второй раз закипит.

Егор, едва сел за стол, придвинул торт и придирчиво прищурился, разглядывая его сквозь крышку:

– Жалюзи опустить наружные никто не догадался? – проворчал Егор, – Мы тут для местных – как на ладони. Ни к чему местной публике видеть, что мы от работы отлыниваем. Вера, ты ближе всех сидишь, потрудись.

– Да ладно, пусть сморят, кому делать нечего, – сказала Вера, неотрывно глядя в экран своего телефона.

– Я сделаю, – Софья поспешила к окну и опустила наружные металлические ставни.

– По тебе, Вера, сразу видно, что ты можешь в рот что угодно пихать в любой позе. А мне кусок в горло не лезет, когда на меня посторонние пялятся, – заметил начальник.

Закрыв обзор с улицы, Софья вернулась к термостату.

– Теперь можно хоть десять тортов съесть, – удовлетворённо проговорил Егор, продолжая вертеть коробку с тортом, – Срок-то у твоего торта, Софья, нормальный? Не отравимся мы? Догадалась проверить?

Софья вспыхнула:

– Конечно, Егор Яковлевич. Торт свежий.

– Ну, что я вам скажу, дорогие сотрудницы? – найдя этикетку, Егор глянул по сторонам, – Что уж за праздник вы там отыскали, я не знаю. Но знаю одно. Любите вы, бабы, сладкое жрать по поводу и, главное, без. Люба, мне кофейку покрепче налей, да сахарку сыпани ложки три.

Любовь вошла в подсобку во время тирады супруга и знаком указала Софье сесть за стол к остальным:

– Сейчас всем налью. Женщины, кто что будет пить?

Внезапно с гулким хлопком электричество отключилось. У Веры в руках был сотовый, так что стол разглядеть было можно. Через пару минут Софья удивлённо сказала:

– Темно как. Не верится, что всего только два часа дня.

– Темно так, потому что кое-кто только что жалюзи опустить догадался, – недовольно сказал Егор, – И не поднимешь теперь.

– Хорошо хоть, что чайник вскипел, – виновато сказала Софья.