Остров Скирос

–Разнообразие занятий поспособствует гармоничному развитию твоей неординарной личности, сынок.

Лицо Ахилла сразу помрачнело. Ему вполне достаточно военной подготовки. Что еще придумывает мать? Но Фетида проявила настойчивость. Компромиссом стало совместное решение по субботам заниматься еще и пением – муза Каллиопа начала преподавать курс вокала Ахиллу.

Кроме того, охота по воскресеньям обусловлена расписанием, в понедельник – верховая езда, а там военное дело, медицина Хирона, затем колесницы, не забываем про свирель, фехтование, ближний бой, борьба – и так по кругу изо дня в день. Выходных совсем нет у ребенка. Впрочем, сам Ахилл доволен – он станет истинным воином, лучшим в округе.

Детским мечтам способствует окружение мальчика – все служивые люди, что когда-то на поляне перед пещерой Хирона были превращены из простых муравьев в бравое славное войско, все в один голос твердят – будет великим воином Ахилл, все твердо уверены в этом. Не говоря об отце мальчика и его воспитателях.

Скоро подросток впервые самостоятельно убил кабана, затем льва и с тех пор понеслось – сплошные убийства зверей. Теперь постоянно по воскресеньям складывает добычу в пещеру Хирона прекрасный воспитанник. Радуется успехам Ахилла кентавр, не замечает кровожадности парня. А как он заметит, если вокруг все кровожадны, что кентавры, что люди, и это нормально.

Только Фетида переживает. Не нравится ей – сын растет словно бесчувственный – кровь, убийства, сражения только его привлекают. Если и дальше так пойдет – кем он вырастет? Что будет с ним? Какая судьба ждет ее сына? Немного подумав, она отправляется к мойрам, что проживают на южном склоне Олимпа. Именно эти три беспристрастные девочки фиксируют судьбы всего живого на свете.

***

–Ты не волнуйся, Фетида. – наливает ей в чашку чай с молоком младшая мойра, Атропос. – Перед твоим сыном два пути. Он может сам выбирать.

Мойры дружно помалкивают, что в принципе каждый сам выбирает свой путь. Другое дело, что судьбы своей никто не знает – кроме, понятно, этих самых мойр. Именно они насочиняли судьбу Ахилла пятнадцать лет назад.

–Как так? – не поняла Фетида. – Разве может быть такое?

–Может, дорогая, может. – преспокойно продолжают морочить голову Фетиде мойры. – Но это недоступно простым людям, Фетида – убеждают ее хором три сестрички.

Они на веранде гоняют чаи – завернулись в теплые мягкие пледы и наслаждаются видом сверху на окрестности божественной горы. Как хорошо – все спокойно, безмолвные горы хранят тишину, воздух чистейший. Пожалуй, здесь, у мойр, единственное место, где можно спокойно посидеть за чашкой чая. Только сюда не долетают разговоры о предстоящей грандиозной войне. Все остальные олимпийские склоны давно гудят, словно разворотили злобный улей; заинтересованные лица активно брызжут слюной, обсуждают с пеной у рта, сами готовы сражаться, все бессмертные ждут, когда наконец-то грянет небывалая великая война. Бесконечные кровожадные беседы утомляют расквартированных здесь же, однако незаинтересованных в военных действиях немногих олимпийцев, тема приелась, набила оскомину, ожидание грандиозных событий замучило всех – но разговоры упорно не утихают. Это еще одна причина, что заставляет Фетиду озаботиться судьбой подраставшего сына.

–Поскольку мать – богиня, твой Ахилл имеет привилегии у нас. – разъясняет ей Клото. – Ничего плохого его не коснется.

На избранность ей мягко намекнули и этого хватило.

–Ага, я поняла – обрадовалась морская богиня – И что там? Какие два пути?

Мойры переглянулись между собой, помолчали, сделали вид, что сосредоточены на горячем напитке.

–В первом случае он проживет счастливую долгую жизнь и умрет в кругу своей большой семьи. – сообщает Атропос – Будет оплакан всеми родными близкими людьми.

Фетида довольна. Как хорошо. Ахилл будет жить долго. Она, как мать, сама будет счастлива. Иметь возможность с ним общаться, видеть как он возмужает, женится, подарит внуков ей, пусть даже и состарится, умрет – но это будет совсем не скоро. Много лет пройдет. Она согласна.

–Как здорово вы придумали, девочки. – восклицает Фетида – Я ваша должница. С меня теперь, по крайней мере, торт. Благодарю вас, вы так постарались.

Рассыпается Фетида в благодарностях. Мойры лишь переглянулись меж собой. Пора добавить сначала небольшую ложку дегтя – посмотреть, что из этого получится. Затем продолжить.

–Погоди, не торопись, Фетида. Конечно, долгая жизнь – это прекрасно, но дослушай до конца, прошу тебя – спокойно произнесла Лахесис.

Фетида напряглась. Отставила чашку, как прилежная ученица приготовилась выслушать, что именно ей скажут:

–Фетида, в этом случае о твоем сыне все забудут. – продолжила мысль сестры Клото – Как только сменится поколение одно, второе, третье – о нем никто уже не вспомнит.

–Ой, это ерунда. – откликнулась Фетида, сама подумала – я что-нибудь придумаю тогда. – А что второе?

Реакция Фетиды мойр озадачила. Выходит, что забвение не слишком напугало их гостью. Что ж. Есть предложение покруче.

–Второй путь – очень краткий. Зато блестящий, славный, грандиозный. – Атропос предпочла не растягивать новости – Он погибнет на ближайшей великой войне.

–В смысле? – не поняла Фетида.

Вскочила, опрокинула чашку на стол, округлила донельзя свои зеленые глаза богиня. Атропос быстро продолжала. В голосе ее звучало желание подбодрить, осчастливить несчастную женщину невероятной судьбой ее сына:

–Фетида, твой Ахилл прославится. Войдет в историю, как лучший в мире воин. О нем будут помнить в веках. Все люди. Понимаешь? Все.

Но Фетида никак не хочет понимать внезапно свалившегося счастья.

–Вы что такое говорите? Мне нужен сын живой. Зачем мертвому слава? Вы что болтаете?

Чайное пятно достигло края круглого стола. Капли падали вниз, как будто кровь по капле покидает тело – по крайней мере так Фетиде показалось. На лбу богини выступил холодный пот.

–Не нервничай ты так. – вытирала стол Лахесис – Сядь. Успокойся.

Но Фетида не собиралась успокаиваться, напротив:

–Вы с ума сошли? – набросилась Фетида на подружек. – Какое дело мне до всех людей? Ахилл – мой сын. Вы это понимаете хотя бы?

–Фетида, успокойся. – твердили сестры.

Такой реакции мойры не ожидали, не были к ней готовы, но, по большому счету, ни капли не сердились на Фетиду. Она не ожидала, не поняла, какое счастье на нее свалилось. Быть матерью великого героя. Ни каждой женщине дано такое. И, видимо, не каждая сможет это оценить. Тем временем Фетида продолжала рассыпать упреки:

–Ни у кого из вас нет своих детей. Вы не имеете понятия как это – выносить, родить, растить ребенка. Это сумасшедший ежедневный труд – воспитывать, поставить на ноги, дать приличное образование, сделать достойным членом общества. Вы ничего не знаете об этом. Только бесстрастно перебираете бумажки. Вы черствые, бездушные. Нашли забаву – судьбы сочинять. Для вас это игрушки. Но это жизнь человека, единственная жизнь – поймите. Вы что? – на этом месте Фетида разревелась, больше не смогла сказать ни слова.

В конце концов Фетида совсем отчаялась донести до мойр смысл своих слов, интуитивно почувствовала – будто отскакивает все от них, словно стена воздвигнута незримо между ней и собеседницами. Фетида психанула, сорвалась с места, выбежала вон и скрылась из поля зрения. Как долго она рыдала и когда, наконец, успокоилась – неизвестно.

–Пускай придет в себя. – решили мойры. – Ничего. Переживет. Смирится. Еще понравится быть матерью великого героя.

И преспокойно продолжали гонять свои чаи.

***

Фетида между тем рванула к мужу.

–Они войну там затевают. – сбивчиво объясняет Пелею свои страхи жена – Гера рвет и мечет. Гнилое яблоко не поделили, будь оно не ладно. Войной грозятся.

Женщины такие нервные – поморщился Пелей. Все близко к сердцу. Всегда у них проблемы. Из любой ерунды сделают трагедию. Может, у Геры просто нет настроения? А Фетида к ней не вовремя пришла?

–Ты через чур чувствительна, Фетида. Пора уже привыкнуть, что Гера – своенравная особа, мало ли что? Может, голова у ней болит. Не обращай внимания. Пройдет. Поворчит твоя мамаша и успокоится.

Напрасно старается предотвратить Пелей соленый водопад. Фетиде кажется, что муж пытается лишь отмахнуться от нее. Вряд ли это у него получится. Фетида начинает подробно разъяснять волнующие ее разговоры и слухи. Неужели Пелей останется глух к такому положению вещей:

–Пелей, ты не понимаешь. Там зримо в воздухе вовсю висит война. Все дышат только большой войной, все думают и говорят все время о войне. Только о ней, Пелей.

Он точно толстокожий слон, совершенно невозможно достучаться до Пелея. Совсем не воспринимает ничего, не чувствует, что так гнетет Фетиду. Как будто ничего не слышит. Следующие слова Пелея лишь подтверждают выводы жены о бестолковости родного мужа:

–Сама смотри – вокруг все тихо-мирно, дорогая. Ни одного намека, ничего. Где та война? – натурально удивляется Пелей. Что беспокоиться о том, чего в помине нет? Ну, женщины…