Мистика в космосе культуры

По гипотезе М. Альпера, мистика коренится в некоем инстинкте, связанном с предполагаемым им «геном духовности». Но ученый странным образом не замечает, что вне культуры духовность и мистика не проявляются, как не формируется речь вне общества, хотя все предрасположенности в организме человека есть. Культура в целом генетически не передается, чему есть множество подтверждений.

В моей монографии «Симфония человеческой культуры» обосновывается концепция особого «культурного поля», в котором только и может формироваться, развиваться и сохраняться человек, как человек. А целый параграф посвящен рассмотрению научных исследований так называемых «детей- маугли» (или «феральных» детей), которые в силу обстоятельств росли в природе, вне человеческого общества и людьми не стали, и в принципе стать не могли![7 - О понятии «культурное поле» см. подробно: Кравченко, Симфония, с.190—293.]

Мистика связана не с механикой нейробиологии, а с социокультурной деятельностью развитого человека, использующего «генную и физиологическую механику» для определенных духовных целей, на механическом уровне не постижимых. Мистика укоренена в Культуре, которая не только генетически не передается, но в принципе является надбиологическим феноменом!

Так, медведя можно научить механически передвигаться на велосипеде. Но вне цирка (как культурного учреждения) медведь свое умение использовать вряд ли захочет по своей воле (разве что не сможет отказаться от привычки, выработанной в течение многолетней дрессировки), потому что в природе ему некуда и незачем ездить на велосипеде! Это что касается механики езды. А смысл циркового представления и его культурная цель медведю и вовсе не нужны и для него непостижимы.

В обществе некоторые люди (но далеко не все представители человеческого рода!), осваивая возможности мозга, техники выхода в духовную реальность, научаются существовать в ней, использовать свои механические способности для духовных, социокультурных целей: Самопознания, Творчества, получения новых знаний и способностей (в том числе, в измененных состояниях сознания).

Логика духовности категорически отличается от материалистически- механической логики атеиста. Так, М. Альпер утверждает: «…мы навечно привязаны к нашей относительной, человеческой точке зрения, обусловленной тем, как наш мозг обрабатывает информацию. Следовательно, чтобы понять природу человеческой реальности, прежде всего надо понять лежащую в ее основе природу работы нашего мозга».[8 - Альпер, Бог и мозг, с.372.]

Мы же, признавая не только материальную, но и духовную реальность, полагаем, что научное изучение мозга вне культурных смыслов, ценностей и целей не просто неэффективно, но разрушительно для самого мозга и опасно для человека и человечества. Уже существующие научные данные свидетельствуют о том, что тайны мозга можно соотнести с тайнами атома и атомной энергии, и одновременно – с тайнами бесконечной Вселенной…

Мозг, как особое достояние человека, вне всяких сомнений, чрезвычайно важен и для максимально эффективного существования, и главное – для постоянного развития человека. Мозг как таковой является воплощением «пограничья» между здешним и Иным, потому так велик соблазн рассматривать его или только как материальный и природный механизм, вырабатывающий инстинкты и рефлексы; или как вместилище духовных феноменов (когда мистический опыт «вшит» в него); или как «врата» в Непостижимое; или как само Непостижимое, не просто «квантовый компьютер», а нечто, привнесенное в материальный мир из Иного…

Уникальность человека проявляется не столько в его мозге, сколько в разнообразной деятельности, в его творческих способностях. Когда сегодня говорят о человеке, как уникальном существе, наделенном разумом, резонно уточнить, что, с точки зрения современной науки, человек – это существо, наделенном мозгом, с которым соотносится сознание, существуют «автоматизмы» (инстинкты и рефлексы), развивается рациональный разум и эмоциональный интеллект (часто называемый «интуицией»), а также в нем имеются различные «режимы» функционирования (так называемые обычные и измененные состояния), которые предоставляют человеку различные «картины мира».

Никто не может определить и тем более доказать, какая из этих «картин мира» – истинная: физическая, математическая, техническая, астрономическая, химическая, биологическая, психологическая, нейрофизиологическая, генная, философская, эстетическая, религиозная, мифологическая… Наконец, мистическая.

Поскольку мистика- Тайна проницает все существование человека, она, как никакая другая «картина мира», в наибольшей степени соответствует представлению о целостности человека, как живого существа; мира, как всеединой открытой динамической системы; органичной встроенности человека и человечества в мироздание, в каком бы аспекте его ни рассматривать.

В отношении мистики применим, скорее всего, апофатический метод, известный еще со времен древнейших индийских упанишад, когда Абсолют (Брахман) и Абсолют, осознающий свое собственное существование (Атман), трактовались как «не это и не то» (нети-нети).[9 - В древнеиндийском трактате «Брихадараньяка-упанишада»: «Он, этот Атман, [определяется так: ] «Не [это], не [это]». Он непостижим, ибо не постигается, не разрушим, ибо не разрушается, неприкрепляем, ибо не прикрепляется, не связан, не колеблется, не терпит зла…». – Упанишады. В 3 кн. /Пер., предисл. и комм. А.Я.Сыркина. М.: Наука; Ладомир, 1992. Кн.1. С.127.] В православно-философской традиции апофатическое богословие (негативная теология) было одной из важнейших форм познания Бога (Пседо-Дионисий[10 - В «Мистическом богословии» Св. Дионисия Ареопагита читаем: «…при славословии Сверхъестественного отрицательные суждения предпочтительнее положительных, поскольку /…/ отрицая мы восходим от самых низших (свойств Его – В.К.) к познанию изначальных; таким образом, мы отказываемся от всего сущего ради полного ведения того неведения, которое сокрыто во всем сущем от всех, кто хотел бы познать его, и ради того сверхъестественного Мрака, который сокрыт во всем сущем от тех, кто хотел узреть его». – Дионисий Ареопагит. Мистическое богословие // Мистическое богословие. Сборник. Киев: «Путь к истине», 1991. С.7.], Григорий Нисский).

Согласно апофатическому методу мы и будем проводить историко-культурологическое исследование, начиная с духовных проблем возникновения человека и культурного поля, и затем подчеркивая, что мистика – это не миф, не магия, не религия, не философия, не наука, не художественное творчество, хотя со всеми этими видами духовной деятельности мистика неразрывно связана. Можно сказать, что мистика формируется в противовес каждому из этих духовных феноменов, лишь на определенном этапе социокультурного развития оформившись в отдельное духовное направление относительно всех других.

Сущность мистики связана не только с мозгом, но с целостным человеческим организмом, поскольку природное/ материальное человеческое тело – лишь часть того феномена, который именуется «человеческим существом». Не только мозг, но и весь человеческий организм находится на пограничье здешнего и Иного. По аналогии с известным рисунком Леонардо да Винчи (так называемым «витрувианским человеком»), можно представить не две, а множество совмещенных проекций человека в различных измерениях, и каждая по отдельности будет недостаточной для его истинного определения…

В. Мистика как явление и представление

С большой благодарностью мы отмечаем труды целого ряда авторов, проведших огромную обобщающую работу, что позволяет, лишь ссылаясь на соответствующие исследования, не останавливаться на истории разработок конкретных проблем.

Необходимо упомянуть классическую работу Эвелин Андерхилл «Мистицизм» (первое издание 1911 г.)[11 - Underhill E. Mysticism: A Study in the Nature and Development of Man’s Spiritual Consciousness.1911.]. Она впервые рассматривала мистицизм как результат общечеловеческого универсального опыта взаимодействия человеческих существ с Абсолютом, вне зависимости от различий конфессий и религиозных традиций. Причем именно опыта практического (или, если угодно, праксеологического), а не абстрактно-теоретического или религиозно-схоластического. Андерхилл, будучи католичкой, тем не менее, мистицизм рассматривала как нерелигиозное явление. А полемизируя со знаменитым трудом У. Джеймса «Многообразие религиозного опыта», видела необходимость выведения исследований мистицизма не только за рамки известных религий, но – и исключительных претензий психологии на рассмотрение мистических явлений. Нам близок ее интерес к работе Р. Бекка «Космическое сознание», которая дала ей ведущие идеи для современной интерпретации мистицизма. Именно Э. Андерхилл влияла на воззрения нескольких поколений первой половины ХХ в. целым рядом своих содержательных и оригинальных работ по важнейшим проблемам мистицизма, формулируя их смело и актуально. В чем значение тех личностей, которые, в отличие от большинства, обретают мистический опыт? Какую роль играют мистические опыты и их результаты в жизни общества? Как соотносятся между собой религиозный и мистический опыты? Как теология и учения различных церквей воспринимают мистические опыты?.. Таким образом, именно английской исследовательнице и ее авторитету, главным образом, мы обязаны тем, что теория, история и различные практики мистицизма стали предметом не только устойчивого общественного интереса, но – и постепенного формирования научных подходов и школ, как на Западе, так и в России.

Не умаляя значения известной работы У. Джеймса «Многообразие религиозного опыта» для формирования интереса к необычным религиозным и мистическим опытам, в том числе, в самых широких слоях читающей публики во всем мире, все-таки подчеркнем профессиональное стремление Джеймса изучать мистику преимущественно в рамках психологической науки. Сегодня в Европе и США проблемами мистицизма занимаются многие школы в рамках культур- и социо-антропологии, психологии, психолингвистики, психофизиологии и т. д. Наиболее интересные и перспективные, с нашей точки зрения, наработки психологов и нейрофизиологов в области исследования мистики с помощью современного оборудования мы рассмотрим в соответствующей главе.

С конца 1990 гг. академическое признание получили независимые исследования западного «эзотерицизма», занятые рассмотрением «тайного» и «запретного» знания, преимущественно оккультного, но и мистического, долгое время находившихся вне поля научных исследований и преследуемых официальными религиями.[12 - Dictionary of Gnosis and Western Esotericism/ Ed. By W.J.Hanegraaff. Leiden: Brill, 2006.] Некоторые результаты западных ученых- эзотерицистов мы, конечно, будем отмечать в нашем исследовании.

Однако необходимо обратить внимание на неоцененные до сих пор на Западе достижения русских философов и, если можно так сказать, психо- философов, работавших за пределами России. Именно они определили совершенно уникальные подходы к изучению и интерпретации мистики и мистицизма, поскольку изначально стояли на особых основах их исследования – религиозно-философских, философско-практических и психолого- философских. О существенных различиях эзотерики и мистики, эзотерицизма и мистицизма в их европейском и русском представлении уже изданы специальные статьи.[13 - Кравченко В. В. Мистицизм в русской философии // Русская философия. Энциклопедия. Изд.2. М.: Книжный Клуб Книговек, 2014. С.382—383: Кравченко В. В. Русский мистицизм как образ «Другого» для западного эзотерицизма // Вестник Тверского госуниверситета. Серия «ФИЛОСОФИЯ». 2020. №3 (53). С. 174—187; Кравченко В. В. Русские мистики на Западе: столкновение менталитетов // Вестник МГОУ, серия «Философские науки». 2021. №4. С. 97—106.]

Всегда с восхищением и почтением обращаюсь к работам выдающегося ученого -синолога и оригинального философа Е. А. Торчинова (1956—2003), с которым мне посчастливилось общаться в связи с защитами моих диссертаций (Евгений Алексеевич был у меня вторым оппонентом на защите кандидатской и первым оппонентом на защите первой докторской диссертаций.) Ему, занимавшемуся исследованиями психотехник в восточных философских системах, чрезвычайно импонировал мой деятельностный подход к мистике. Кроме того, ученый горячо поддержал развиваемую мной тему русского мистицизма (которая сейчас мной трактуется в рамках целостной этно- культурной парадигмы), в то время как целый ряд философов 1990-х годов, когда я училась в докторантуре, скептически относились к подчеркиванию национальных особенностей в проявлениях и описаниях мистического опыта в русской культуре, не только потому что вовсе отрицали философский подход к мистицизму, но и поскольку не признавали национальной специфики мистицизма. С Евгением Алексеевичем мы обменивались своими книгами и увлеченно их обсуждали. Его поразительная и вдохновляющая человеческая и научная щедрость в личном общении, потрясающие лекции, беспримерная эрудиция, несомненно, помогли мне утвердиться в выбранном направлении исследования.

Несмотря на естественные разногласия (скажем, я не во всем принимаю трансперсональную трактовку мистики и соответственные подходы к определению мистического опыта), кардинальные принципы моих исследований были сформированы под безусловным влиянием Е. А. Торчинова. Это – исследования мистики и мистицизма в разнообразных аспектах кросс- культурного взаимодействия, с превалирующим интересом к древневосточным истокам мистических традиций; особое внимание к мистическим практикам, выявляющим не только общие духовно-практические, «делательные» методы, но и специфические – личностные и национальные аспекты мистической активности конкретного мистика; подчеркивание уникальных этно- культурных особенностей трактовки результатов мистического познания и многое другое.

Необходимо подчеркнуть, что предлагаемое исследование является творческой интерпретацией и, в известном смысле, логическим развитием учения Л.Н.Гумилева. Будучи космистом, автор концепций «этногенеза» и «пассионарности» не успел или не смог довести до конца теоретическое построение своих гениальных прозрений, учитывая личные обстоятельства (четыре ареста, два из которых привели к двум лагерным срокам) и жесткие рамки советской науки.

В нашей работе подчеркивается и развивается культурологический и гуманитарный аспекты концепции этногенеза, в то время как Лев Николаевич, опираясь на свою широчайшую эрудицию историка, явно тяготел к естественнонаучному рассмотрению этого процесса. Однако заложенный им в основу его учения принцип междисциплинарности позволяет и даже предполагает обоснование выдвинутых им идей в философском, культурологическом, религиоведческом и прочих собственно гуманитарных аспектах.

В настоящем исследовании подчеркнуты философско-культурологическая и философско-религиоведческая составляющие этнической теории, которые во времена научной активности Гумилева и не могли быть развиты – в условиях засилья марксистско-ленинской философии и воинствующего атеизма. Понятно, что данная книга не претендует на то, чтобы реконструировать возможные подходы Гумилева к этим проблемам, если бы он мог высказать свое личное мнение на этот счет. Достаточно того, что в некоторых рассуждениях он прямо касается интересующих нас вопросов, и даже есть специальные работы, посвященные истории религии, например, бон.[14 - Гумилев Л.Н, Кузнецов Б. И. Бон (Древняя тибетская религия) // Доклады ВГО (Всесоюзного географического общества). Вып. 15. Этнография. Ленинград, 1970.]

Даже в историческом плане мы вынуждены распространить учение Гумилева на, так сказать, доисторический период, который, по существу, стыкуется только с гумилевскими гипотезами о судьбах кочевых народов. Но мы берем за основу системный принцип рассмотрения этногенеза, закономерности его фазового развития, определяемые взрывом и затем постепенной энтропией пассионарности. Мы развиваем гумилевское понятие об «этническом поле», вводя свое понятие «культурного поля»; усиливаем заданную Гумилевым био-психологическую составляющую путем детального рассмотрения значения эмоций, переживаний и чувств; уточняем проблему источников энергий культурного развития, с привлечением современных психологических, космологических и философских теорий. Используя материалы современных полевых этнографических исследований, мы, безусловно, опираемся не столько на исторический, сколько на философско-культурологический ресурс, что позволяет рассматривать гумилевские концепции только в качестве отправных моментов.

Представляется необходимым и даже закономерным развитие этно- социальных аспектов гумилевской теории этногенеза, далеких от марксистских схем, а с привлечением результатов развития современной социальной и культурной антропологии.

Из недавних научных работ о мистике/ мистицизме остановимся лишь на некоторых. Об исследовании сущности и понятия «мистического опыта» в западной литературе написала объемную монографию Т. Малевич.[15 - Малевич Т. Теории мистического опыта. Историография и перспективы. М.: ИФ РАН, 2014.] Для того, чтобы подробно разбирать ее собственные взгляды на «мистический опыт» и характеризовать даваемые ею оценки целого ряда исследователей, нужно написать отдельную книгу, которая все равно не исчерпает затронутого необъятного предмета исследования. Потому в соответствующем моменте своего текста я ограничусь ссылкой на те определения «мистики» и «мистического опыта», которые сформулированы в указанной работе Т. Малевич и выскажу свое мнение по их поводу, а главное – подчеркну бесперспективность, с моей точки зрения, попыток выявить более-менее «общепризнанные» дефиниции, имеющие отношение к области мистики и мистического. Особенно, если четко не определена собственная позиция исследователя – философская, религиозная, праксеологическая…

Безусловно, важную роль играют исследования мистицизма как особого феномена на различных ступенях культурно-исторического развития человечества, в частности, рассмотрение «всплеска» мистицизма в эпохи культурных кризисов. Сборники, объединяющие работы видных ученых, философов, религиоведов, начинавших свои исследования еще в советское время, не теряют своей оригинальности.[16 - См.: Мистицизм: теория и история / Отв. ред.: Е.Г.Балагушкин, А.Р.Фокин. М.: ИФРАН, 2008.] По крайней мере, они отражают марксистскую философскую и социокультурную позицию, которая приводит к конкретным историко-философским и социокультурным выводам по поводу функционирования мистицизма как множества религиозно-мистических направлений. К сожалению, в данном аспекте нет возможности рассмотрения самого феномена «мистики» (как и «мистического опыта»), поскольку он изначально предполагается на уровне «…стойких мистических настроений, концептуальных идей и социально-утопических проектов…»[17 - Мистицизм: теория и история, с.5.], а также особого рода «знаний» в области обыденного человеческого сознания и поведения, которые и оформляются в бесконечное разнообразие направлений «мистицизма».

Г. О рассмотрении мистики в аспекте этно- энергетической концепции культуры (ЭЭКК)

В данной монографии предлагается новая концепция мистики в аспекте ЭЭКК и поставлена задача переосмыслить и интерпретировать огромный объем самого разнообразного материала – исторического, культурологического, религиоведческого, философского и т. п. в аспекте предложенной концепции. Потому автор оставляет за собой право не отвлекаться на актуальную полемику в историко-философском, историко-религиозном, культурологическом и прочих не менее интересных аспектах.

Этно- энергетическая концепция культуры (культурного поля) разработана и обоснована в моей монографии «Симфония человеческой культуры». И хотя концепция является очерченной в самом общем плане, тем не менее, она позволяет, с моей точки зрения, вполне убедительно и предметно рассматривать феномен мистики/мистицизма в новых терминах и на новой идейной основе. Непривычные термины (культурные энергии, культурное поле, эгрегор, энерготипы) в новой концепции тесно связаны с уже известными (хоть и дискуссионными до сих пор) терминами – этнос, этногенез, пассионарность, гениальность и пр., принадлежащими выдающимся русским ученым- космистам. На базе этих, уже проработанных в «Симфонии» терминов, в предлагаемой монографии разрабатываются новые и применяются редкие специальные термины (рекомендую внимательно ознакомиться с предлагаемыми в книге Словарями терминов и имен).

Этно- энергетическая концепция культуры (культурного поля) (ЭЭКК), обоснована и создана на пересечении философии, мировой истории, этнологии, антропологии, психологии личности, философии и истории религий, базовых естественнонаучных представлений об энергиях…

Не обсуждая безграничное количество разнообразных идей, теорий и концепций в обозначенных областях знания, укажем на некоторые ключевые положения, которые используются в данной книге априори.

1. В рассмотрении мировой истории мы придерживаемся взгляда на основные этапы: «первобытное общество» (миллионы лет собирательства, охоты и кочевой жизни примитивных племен); первые земледельческие цивилизации, из которых основное внимание мы уделяем средиземноморскому ареалу; античность, рассматриваемая на этапах архаики, классики и эллинизма в древнегреческой культуре и в римской культуре; европейское Средневековье и Возрождение; Новое время (Просвещение); новейшая история. Также, вслед за К. Яперсом, нами выделяется так называемое «осевое время». Обозревая гигантскую историческую панораму становления и развития человечества, необходимо учитывать различия в подходах к исследованию макро- и микроисторических уровней. Мы будем опираться на разработанную нами ранее иерархию уровней культуры (в общем плане: мега-уровень – вселенско-космический; макро – уровень – общечеловеческий; и микро -уровень – этнический и индивидуальный).

Макро – уровень культуры связан с рассмотрением культурного поля всецелого человечества, и здесь явственно выделяются глобальные этапы, в зависимости от уровня духовного развития людей:

1) примитивный (до- цивилизованный),

2) первые цивилизации (примерно с ХХ в. до н.э. до II тыс. до н.э.),

3) «осевое время», по К. Ясперсу,

4) конкретно рассматриваемый нами средиземноморский ареал (в современной терминологии, афроевразийская мир-система[18 - Гринин Л. Е. Афроевразийская мир- система и истоки глобализации// Наследие Л. Н.Гумилева и судьбы народов Евразии: история, современность, перспективы. Сб. ст. СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И.Герцена, 2012. С.211—224.], корни которой восходят к Х- VIII вв. до н.э.).

2. Этнологию мы безоговорочно трактуем по Л.Н.Гумилеву, однако считаем возможным развивать и по-особому трактовать некие базовые положения этногенеза. Терминология ЭЭКК базируется на фундаментальных понятиях Л. Гумилева (этнос, фазы этногенеза, пассионарность и т.п.)

В исследовании предыстории мистики нас будет интересовать история человечества и ДО появления известных цивилизаций, и ПОСЛЕ их формирования. Тем более, что за последние 100 лет был собран огромный объем материалов о древних и сохранившихся племенах усилиями этнологов, этнографов, историков, антропологов, археологов, лингвистов и огромного числа энтузиастов, обладающих знаниями в самых разных областях.

Поэтому мы обратимся к исследованию зарождения и развития древнейших и реликтовых этносов в аспекте складывания основы глобального культурного поля современного человечества, на базе современных этнографических исследований.

Ориентируясь на современные представления ученых о том, что, скорее всего, современное человечество зародилось на Африканском континенте, мы специально выделим сведения об африканских древних (доисторических) и современных реликтовых племенах, хотя будем привлекать необходимые сведения и из других регионов Земли (Меланезии, Австралии, Сибири, Юго-Восточной Азии, Северной и Южной Америк и т.д.).

Поскольку исследованием жизни и культуры реликтовых племен во всех частях мира всегда занимались путешественники и этнографы, обладавшие самыми различными системами мировоззрения, то полученные сведения истолковывались с самых разных точек зрения. Большинство исследователей обращали внимание, в первую очередь, на материальную жизнь племен, считая их мифические, магические, пра- религиозные и пред- мистические представления вторичными и прямо отражавшими обыденную жизнь. В особенности, материальной стороне жизни главное внимание уделяли атеисты различных мастей (позитивисты, марксисты, технократы и т.п.), но, что странно, также и миссионеры разных религий (христианства, ислама, буддизма и т.п.). Для многих европейских исследователей некоторые стороны жизни племен с древней родословной неизбежно остаются внедуховными феноменами и принципиально неразгаданными загадками.

Наша задача – обратить внимание на духовную сторону жизни древних людей, которая начиналась, в первую очередь, с развития эмоционального восприятия окружающего мира и понимания своих одноплеменников и себя; формирования основ эмоционального интеллекта, который в значительной степени определял становление разума, того, что мы сегодня называем рациональным мышлением. Но главное сегодня для исследователя – осознавать уникальный контекст тех или иных духовных практик древних и современных племен, неразличимость мифического, магического и обыденного, а также зарождающегося мистического в них.

3. К исследованию предполагается привлекать данные преимущественно философской и культурной антропологии, с признанием некоторых положений антропогенеза – африканское происхождение Homo sapiens’a, значение неокортекса в формировании мышления, основные положения современной нейробиологии и физиологии о развитии эмоций, переживаний и чувств…

4. Психологическим аспектам мистики, которые также будут трактоваться в рамках ЭЭКК, посвящена отдельная глава.

5. Философию и историю религий мы трактуем с позиций собственного подхода (формирование ранний религий до эпохи античности; существование религий наряду и во взаимодействии с мифологией и трансформирующейся магией; неотъемлемое от религии взаимодействие с философией; формирование науки в тесном взаимодействии с религией, философией, магией и мифологией).

6. Рассмотрение энергий проводится на основе концепций Д.Г.Беннетта и Р. Коллина, с привлечением некоторых положений Л.Н.Гумилева и В.И.Вернадского. (Шкала энергий по Д.Г.Беннету приводится в Приложении).