Оллвард. Разрушитель миров

Между пальцами Корэйн сверкнула холодная серебряная монетка, за которую можно было купить немало стаканов крепкой выпивки. Корэйн протянула пенни своему опекуну.

– Обязательно расскажи, понравится ли оно тебе.

Кастио смерил монету подозрительным взглядом, но все-таки ее взял.

– Это ведь подкуп.

Она выдавила слабую улыбку.

– Пожалуйста, дай мне всего несколько часов. Мне нужно побыть одной.

Когда-то старик служил помощником капитана на сискарийском военном корабле. Прежде чем им стать, он был гребцом, а еще раньше – юнгой, хотя Корэйн едва ли могла представить его без морщин и седины. Она помнила истории, которые он рассказывал. О великих морских сражениях во время войн между Галландом и Тириотом. О том, как ярко светят звезды, когда вокруг тебя одно лишь море. О том, каким безграничным кажется мир, когда отплываешь от берега. Корэйн хотелось все это испытать – как и многое другое.

Опекун всматривался в лицо Корэйн несколько долгих секунд, заставляя ее нервничать. Сколь бы пьян или стар он ни был, никто не назвал бы его глупцом. Не зря мать оставляла Корэйн под его надзором.

– Она неправильно поступила, когда не взяла тебя с собой, Корри, – тихонько произнес он, сжав ее плечо.

Корэйн глядела, как он, пошатываясь, уходит прочь. Она не спускала с него глаз, пока он покидал гавань, пробиваясь сквозь растущую толпу, и брел по направлению к «Морской королеве» и винному погребу Мартии. Лишь когда он исчез за углом, Корэйн выдохнула и обвела гавань взглядом.

«Ни один капитан не возьмет меня на борт, потому что не захочет переходить дорогу моей упрямой, как мул, матери».

Ее тяжелые шаги эхом отражались от досок, выстилавших причал. Плащ оттягивал плечи; он был совершенно не по погоде, зато прекрасно подходил для долгого пути.

Она не оставила мне выбора.

Деревянные доски сменились булыжником, когда Корэйн ступила на длинную площадь, примыкавшую к гавани. Она вглядывалась в знакомые лица горожан, занимавшихся повседневными делами. Ее сердце колотилось, отбивая бешеный ритм.

Корэйн ан-Амарат любила действовать по плану. Увы, ее основной план уплыл прочь, даже не обернувшись на прощание. К счастью, у нее был запасной.

– Три дня, – внезапно шепнул ей в ухо нежный женский голос.

Не вздрогнув, Корэйн обернулась лицом к Сорасе Сарн. За ее спиной – в скрытом в тени углублении на углу площади – мелькнула золотисто-зеленая мантия.

– Три дня, – отозвалась Корэйн.

Этим утром убийца сняла с головы капюшон, и у Корэйн впервые появилась возможность ее разглядеть. Она окинула взглядом поджарую фигуру Сорасы; легкий плащ песочного цвета не мог скрыть ее ловкости и проворства. Корэйн не дала бы женщине-амхара больше тридцати лет. У нее были черные, как вороново крыло, волосы, а кожа напоминала сияющий насыщенно-золотистый топаз. Хотя она носила закрытую одежду, Корэйн все равно заметила несколько татуировок: черные полоски на пальцах, змею за ухом, крыло, явно принадлежавшее орлу, и жало скорпиона, видневшееся на ее шее. Каждая из них была чернильным произведением искусства, свидетельством того, что Сораса прошла обучение убийцы-амхара и отличалась непревзойденными навыками. Они приковывали взгляд сильнее, чем кинжал и меч.

Сораса фыркнула.

– Еще успеешь на меня наглядеться, Веретенное отродье. Мы ведь не хотим заставлять нашего бессмертного надоеду ждать?

Она указала большим пальцем себе за плечо. Стоявший в углублении Дом нетерпеливо переступил с одной громадной ноги на другую.

– Разумеется, нет, – ответила Корэйн. – А ты собираешься называть меня «Веретенным отродьем» на протяжении всего пути или только сегодня?

– Я еще не решила.

Убийца зашагала по площади стремительным шагом, и Корэйн последовала за ней, стараясь не отставать и не переходить на бег. Ее сердце колотилось – одновременно от волнения и от радости. Кастио поймет, что я сбежала. Матери не будет дома несколько месяцев. И даже если она узнает, что я сделала, она не вернется. Только не ради меня.

– Хорошо, что она тебя не взяла, – проговорила Сораса, застав ее врасплох. – Так для тебя будет лучше.

Корэйн вздрогнула всем телом.

– Почему же?

– Раширские гражданские войны – это та еще нуднятина, – протянула Сораса.

Корэйн побледнела, следуя за убийцей в темный уголок рыночной площади.

Тень плохо скрывала то, как неуместно смотрелся Дом в солнечной, яркой Сискарии. Он низко поклонился, взмахнув своей зеленой мантией с вышитыми оленьими рогами. Меч, висевший у него на поясе, выглядел еще смехотворнее, чем он сам. Слишком громоздкий, слишком тяжелый и совершенно не похожий на легкие сабли и ножи, которым отдавали предпочтение местные моряки.

– Миледи Корэйн, – проговорил Дом, и она раздраженно поморщилась. – Прошу прощения, – быстро добавил он.

– Я встречала вас всего дважды, Домакриан из Айоны, но вы успели извиниться передо мной столько раз, что я уже сбилась со счета, – сказала Корэйн, сложив руки на груди. Уголком глаза она заметила, как губы Сорасы дернулись в усмешке.

Дом ничего не ответил. На его величественном лице крупными буквами было написано желание попросить у нее прощения еще раз.

– Что ж, – вздохнула Корэйн. – Вы говорили, я нужна вам, чтобы спасти мир.

Он поднял глаза и встретился с ней взглядом.

– Да.

Одна половина сознания Корэйн считала эту затею несусветной глупостью, а вторая была убеждена, что их попытки обречены на провал. Но обе половины сходились в одном: это лучший способ вырваться отсюда. Отправиться к горизонту, а потом и за его пределы. Обрести настоящую себя – ту Корэйн, которая запрятана где-то глубоко в моих костях.

– И как же мы будем… спасать мир? – спросила она.

Произнесенные вслух, эти слова звучали смехотворно.

Губы Дома расплылись в широкой улыбке. Она оказалась силой, с которой нельзя было не считаться: широкая и белая, с идеально ровными зубами. Корэйн стало интересно, все ли Древние отличались такой оскорбительной красотой. Это противоречило законам природы.

– Чтобы сорвать Веретено, необходимы два компонента, и они же нужны, чтобы его закрыть, – проговорил он, демонстрируя два длинных пальца. – Веретенная кровь… и Веретенный клинок.

– Полагаю, что я отвечаю за кровь. – Корэйн окинула взглядом свой поношенный плащ и старые сапоги. Она не знала, как именно должна была выглядеть спасительница мира, но определенно как-то иначе. – Но где мы возьмем клинок?

Дом ответил не задумываясь:

– В королевском замке Аскала.

Глава 7. Королева Львов

– Эрида —

Список имен неуклонно рос. Эрида жалела, что не может сжечь его или изорвать на части, однако ей оставалось лишь сидеть, сохраняя видимость спокойствия и мысленно проклиная каждого претендента на ее руку. «Этого следовало ожидать», – говорила она себе. Она была девятнадцатилетней девушкой – богатой, красивой, хорошо воспитанной, образованной – и к тому же обладала всеми талантами настоящей аристократки. «Хотя мои достижения все равно ничего для них не значат. Им нужна моя корона, она одна привлекает их. Им плевать на мои прекрасные синие глаза и острый ум. Будь я даже замшелым пнем, это ничего бы не изменило».

Королева Галланда правила страной уже четыре года, будучи коронована в возрасте пятнадцати лет. Она привыкла ко всем обязательствам и условностям, которые сопровождали ее сан. «Но от этого не становится легче», – подумала она, удобнее устраиваясь на сиденье.

Хотя они провели в зале заседаний всего час, ее уже терзала боль: все это время ей приходилось держать спину идеально ровно, сидя на резном стуле, в зеленом бархатном платье, туго стянутом шнуровкой. Низкий потолок круглого башенного зала усугублял ситуацию: жаркий полуденный воздух казался настолько спертым, что было почти невозможно дышать. Но, по крайней мере, в этот день ей не нужно было надевать корону и терпеть давящую тяжесть золота или серебра на голове; пепельно-русые волосы волнами ниспадали по ее бледным плечам. За спиной Эриды стояли два рыцаря Львиной гвардии в церемониальных позолоченных доспехах и ярко-зеленых мантиях. Она не представляла, как им удавалось переносить жару.