Страсть, ревность, эшафот

Страсть, ревность, эшафот
Виктория Балашова

После смерти королевы Елизаветы сестра ее фаворита Роберта Деврё, графа Эссекса, решается рассказать дочери об истории их семьи, о сложных взаимоотношениях с королевой, своей любви и о трагической смерти Роберта. Более того, придется рассказать и о матери, в которую влюбился главный фаворит королевы Роберт Дадли, граф Лейстер. Что ждет новую избранницу графа, учитывая, что королева Елизавета не слишком симпатизировала предыдущей супруге Роберта, погибшей при странных обстоятельствах в замке Кенилворт? И как попадет на эшафот Роберт, которому так благоволила королева? Этот роман повествует о страсти, любви и ревности, которые привели многих к трагическому финалу.

Виктория Балашова

Страсть, ревность, эшафот

Твой памятник – восторженный мой стих.

Кто не рожден еще, его услышит.

И мир повторит повесть дней твоих,

Когда умрут все те, кто ныне дышит.

Ты будешь жить, земной покинув прах,

Там, где живет дыханье, – на устах!

(Уильям Шекспир)[1 - Перевод С.Я. Маршака]

Январь, 1606 год

– Конечно, больше всех мне нравился Роберт, – немного подумав, ответила я на вопрос дочери. – С сестрой мы всегда были очень близки. Дороти – с раннего детства моя лучшая подруга. А Роберт… – я опять замолчала, пытаясь точнее ответить Летиции. – Его появления так ждали в нашей семье. И после смерти Робина ничто уже не могло идти как прежде. Пожалуй, я немного покривила душой. На самом деле, все изменилось после смерти отца. Если бы твой дедушка не умер тогда в Ирландии, рокового поворота наших судеб, скорее всего, не случилось бы.

– И тебя бы не выгнал из дому мой папа? – Летиция склонила голову к плечу, стесняясь и словно бы удивляясь заданному вопросу.

– Я бы за него не вышла замуж, детка. – На минуту я прижала дочку к себе. – Но я не жалею ни о чем. Ведь сложись жизнь иначе, у меня не было бы всех вас. Господь проявил милость ко мне: даровал одиннадцать детей. Четверо родились от Чарльза. Значит, наш с ним брак не признал только король, а там, на небесах нашу любовь благословили. Знакомство с Чарльзом излечило душу от боли, которую вызывали воспоминания о моем первом женихе и первой любви, Филиппе Сидни.

– Это он посвящал тебе свои сонеты? – Летиция опять смутилась. Так откровенно мы разговаривали с ней впервые.

– Да, дорогая. Я была его музой. Гибель Филиппа во время войны в Нидерландах стала ударом для многих. Прекрасный поэт, красивый мужчина, он нравился самой королеве Елизавете. Конечно, фаворитов вокруг нее крутилось огромное количество, – я вспомнила, как невысокая женщина в рыжем парике и с сильно напудренным лицом гордо шествовала по аллеям парка Ричмондского дворца в окружении целой свиты великолепно образованных, привлекательных молодых людей. – Но выделяла королева не всех. Филипп был одной из жемчужин ее коллекции. Впрочем, как и Роберт.

– Почему же она так поступила с дядей? – девочка широко раскрыла глаза и с ужасом посмотрела на меня. – Разве так можно поступать с жемчужинами коллекции?!

Несмотря на грусть, сопровождавшую любой разговор о брате, последняя фраза Летиции заставила меня улыбнуться.

– Нельзя. Но у королев и королей свои резоны. Нам, простым смертным, никогда не понять величины той ответственности, которую они несут перед народом, страной и Богом. Роберт был виноват. Чего тут скрывать. И даже после того, что он совершил, Елизавета могла его помиловать. Но нашлись люди, не позволившие свершиться чуду…

– Почему? Кто эти люди? – Летиция продолжала задавать вопросы.

Что ж, я сама решила рассказать ей историю нашего рода, историю своей жизни. Избежать рассказа о Роберте Деврё – втором графе Эссексе, о королеве Елизавете, о Роберте Дадли – графе Лейстере, и других людях, большинство из которых отошли, к сожалению, в мир иной, будет невозможно.

– Давай попросим принести нам фруктовый пирог и молоко, – предложила я дочке. – А я пока подумаю, с чего начать. Все-таки не с ответа на твой последний вопрос. За один вечер у меня не получится поведать тебе обо всем. Но мы ведь с тобой никуда не торопимся, не так ли? У нас впереди весь вечер и завтрашний день, и вся жизнь…

Сердце сжалось при этих словах. Сколько человек неожиданно призывал к себе Господь, не оставляя им времени, на которое они так надеялись. Или именно так и было задумано? Пожалуй, все они успели рассказать свои истории до конца. Просто кто-то написал сонет, кто-то рассказ, кто-то повесть, а кто-то умудрился написать целый роман.

1566 год

Роберт родился девятнадцатого ноября. Мы сразу об этом узнали: по замку Незервуд эхом прокатился крик младенца! Я помню, какая тогда ужасная стояла погода: на улице шел проливной дождь, небо заволокло темными, непроглядными тучами. Но погода не могла испортить настроение тех, кто присутствовал при родах.

Услышав детский крик, я шепнула сестре:

– Дороти, пошли, посмотрим на младенца, – Взяла ее за руку и повела в спальню матери.

Нашу маму, как и тебя, звали Летиция. Летиция Нолис приходилась родственницей самой королеве Елизавете по материнской линии. Поговаривали даже, ее мать являлась незаконнорожденной дочерью Генриха Восьмого, отца Елизаветы. Если это правда, то королеве твоя прабабушка была сводной сестрой.

– Мальчик! – объявил отец, когда мы вошли в комнату. – Спасибо, дорогая! Ты родила мне мальчика!

Наконец-то, после того, как небеса два года подряд даровали им дочерей, Господь смилостивился и решил, что они заслужили сына. Отец обвел присутствующих счастливым взглядом:

– Да здравствует Роберт Деврё, второй граф Эссекс! Пусть принесут вино!

Одна из горничных мамы побежала отдавать распоряжения слугам. А мы подошли поближе, познакомиться с братом. Роберт перестал плакать и, причмокивая, сосал молоко из груди кормилицы. Он нам сразу понравился. Дороти исполнилось два года, мне – три. Мы ждали появления брата с нетерпением. Теперь мамина роль считалась выполненной, она могла вздохнуть спокойно. Рождение сыновей всегда сполна окупает волнения, связанные с тяжелой беременностью и родами. Мы с Дороти этого не понимали, но знали, что мама очень хотела родить именно сына.

Маме тогда было двадцать шесть лет, а отцу – двадцать пять. Я помню, он ее очень любил. А уж после рождения Робина, вообще смотрел на жену с обожанием. Папа отличался веселым нравом и просто безудержной энергией. Он регулярно ездил в Лондон к королевскому двору, выказывая преданность Елизавете. Потом я выяснила: маму королева не жаловала. Поэтому отец ездил один. Конечно, если бы он потребовался Англии для выполнения каких-либо важных поручений, он бы отсутствовал дома чаще. Но в Англии до поры до времени дела решались без его участия.

Что происходило в тот год? Шотландская королева еще не стала врагом Елизаветы. Елизавета не одобряла замужества Марии Стюарт. Тем не менее, конфликта не случилось, потому что Мария пригласила родственницу крестить своего новорожденного младенца. Ребенок вырос и сейчас стал королем Англии Яковом. Неизвестно, как бы обернулась его судьба, если бы в свое время Якова не окрестила английская королева…

В Ирландии и тогда вспыхивали бунты. Но мой отец еще не успел решиться на поход в эту постоянно воюющую против англичан страну.

Относительно мирное течение жизни способствовало деторождению. Когда наши отцы дома, у матерей рождается куда больше детей, чем в их отсутствие. Что правда, то правда. Это я испытала на себе. В отличие от меня, мама не пребывала в восторге от процесса вынашивания и рождения младенцев. Ее тяготила подобная обязанность.

Мы потоптались немного в спальне, пока на нас не обратил внимание отец:

– Вот ваш брат, – представил он нам Роберта.

А Робин продолжал сосать грудь, не обращая ни малейшего внимания на окружающих.

И в этом месте можно смело перескочить через три года, потому что ничего особенного в то время не происходило. Нет, так сказать нельзя. У родителей появилось еще два сына. Но бедный Френсис умер в младенчестве. А Уолтер рос слабым и терялся в тени старшего брата. Мама с каждой беременностью себя чувствовала все хуже. После смерти Френсиса между ней и отцом наступило охлаждение. Былая любовь угасала на глазах.

Отец чаще и чаще отлучался в Лондон. Возвращаясь домой, он рассказывал маме о происходивших в стране событиях. Я тоже вкратце скажу, что успело произойти с момента рождения Роберта. Итак, та самая шотландская королева Мария Стюарт приехала в Англию. На родине после смерти мужа ее свергли с престола. Она могла бежать во Францию, все-таки Мария стала и французской королевой после своего первого замужества, или просить убежища у Елизаветы – родственницы по линии короля Генриха. Трудно сказать, совершила ли Мария ошибку, но в итоге она прибыла в Англию. Нельзя назвать ее положение завидным. Я считаю, шотландской королеве в принципе не доставало ума. Она все время впутывалась в заговоры. Точнее, ее впутывали.

В Англии почти сразу Марии подобрали жениха: герцога Норфолка, очень богатого человека. Герцог тоже не блистал умом. Он позволил вовлечь себя в эту странную историю, которую Елизавета увидела лишь как очередную попытку свергнуть ее с престола.

– Почему женитьба считается заговором? – дочка с любопытством посмотрела на меня и задала совершенно естественный вопрос.

– Я была слишком мала, чтобы разбираться в хитросплетениях политических интриг. Скажу одно: Норфолка обвинили в организации восстания католиков на севере страны. Его желание жениться на Марии посчитали верным признаком желания посадить шотландскую королеву на престол, свергнув с помощью католиков-англичан Елизавету. Вина герцога, как я понимаю сейчас, состояла в неправильном выборе друзей, которые настойчиво предлагали ему свататься к Марии и писать ей письма. Сам он до последней минуты клялся в верности Елизавете, уверяя в том, что не помышлял ничего против нее.

1569-1572 годы

Так вот, вспыхнувшее восстание на севере и поехал подавлять отец. Елизавета отметила его старания и назначила фельдмаршалом. Вместе с графом Уорвиком и лордом Клинтоном он отправился восстанавливать порядок. Маме от отца приходили письма, в которых он подробно отчитывался о совершенных подвигах. Нам письма мама зачитывала вечерами после ужина, расположившись у камина. В основном папины подвиги заключались в «свершении справедливого суда над грешниками», потому как сопротивление католиков совершенно самостоятельно угасло, не успев как следует разгореться. Испанцы, пообещавшие поддержку, так ее и не оказали. Марию Стюарт перевезли из замка, расположенного поблизости от восставших земель, подальше на юг. Королева велела еретиков казнить: тех, кто победнее – просто казнить, а тех, кто побогаче – с конфискацией имущества.

Указания Елизаветы отец проводил в жизнь с завидным усердием. Восставших вешали одного за другим. Суды вершились быстро, решения принимались одинаковые. Государственная казна пополнялась на глазах. Жених-неудачник, герцог Норфолк, был отправлен в Тауэр, где при Генрихе уже сиживал его дед. Четкой связи между Норфолком и восставшими не прослеживалось, но факт сватовства к Марии Стюарт не опровергался, а потому все связали воедино, и герцогу оставалось лишь писать Елизавете покаянные письма.

В отсутствии хозяина жизнь в замке Незервуд текла своим чередом. Самым большим вниманием со стороны матери и отца пользовался Роберт. Несмотря на нежный возраст, его воспитанию уделяли большое внимание. Мама любила с ним беседовать, как со взрослым. Мы не ревновали: нам с Дороти больше нравилось играть, а не учиться или слушать мамины рассказы про ее жизнь при дворе до замужества.

А вскоре Елизавета доказала: служба Деврё при дворе Ее Величества оценена по заслугам. Папе даровали титул графа Эссекса и орден Подвязки.