Любаша. Сборник рассказов и миниатюр

Любаша. Сборник рассказов и миниатюр
Виктория Чуйкова

«Любаша» – главную героиню бросает муж. В удрученном состоянии она следует совету знакомой и… чуть не губит себя и детей. Как именно – читайте в сборнике. «Роман» – мужчина-писатель уезжает на дачу закончить роман. Встречает молодую незнакомку и забывает обо всем и всех. Центральным в книге является «Дверь», где автор откровенно открывает читателю душу, делясь чувствами в разных оттенках.

Любаша

Сборник рассказов и миниатюр

Виктория Чуйкова

© Виктория Чуйкова, 2017

ISBN 978-5-4485-9699-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Любаша

Не в царстве, не в государстве это было, а в славном городе Донецк, да в года недавно минувшие. И не сказка откроется, а быль. Только не про богатырей русских, про женщину слабую. А уж умом или телом – вам решать. И так:

Дверь хлопнула, отозвавшись эхом в ушах, а сквозняк пронесся по квартире и поселился в ее скукожившейся душе. Любаша ахнула, согнулась и зажала уши руками. Сидя в спальне, она раскачивалась как маятник, набирая скорость и…. завыла. Не громко, протяжно, уже не думая о том, что подумают дочки. В голове, как дятел, стучало: «ушел, ушел, ушел…» Так прошла ночь, а на утро она собралась, даже не взглянув на девочек, словно это они были во всем виноваты и пошла на работу – единственную отдушину, за последние несколько месяцев.

На улице был май, в полном разгаре – тепла, красок и радости. Чужой радости, не ее.

– Любонька, золото мое! – встретила ее моложавая тетка, жена крупного чинуши, которой она, вот уже много лет подряд, два раза в неделю, делала массаж. – Голубушка, да кто же тебя обидел?

– Да так, просто не выспалась. – сказала Люба, пряча глаза.

– Ох, голуба моя! У меня глаз – алмаз. Мужик это, тут и гадать не надо. – Всхлип вырвался из груди и Люба, упустив руки плетьми, грохнулась в кресло, давая волю слезам. – Поплачь, поплачь! – запричитала тетка, подошла к серванту, налила в рюмки водочки, одну сразу опустошила, а вторую, поставив на тарелочку, преподнесла массажистке. – Пей, это обезболивающее. И не верти головой, не юла. Сегодня тебе не до работы, а мне синяки не нужны. Пей, говорю, а то рассержусь и найду другую. Вот, молодец! Ты, Люба, медик, сама должна знать, без анестезии душевную боль не унять. Люба выпила, залпом, скривилась, но тут же выпрямилась, ударив себя по коленкам.

– Спасибо! Мне стало легче. Наверное, Вы правы, не рабочее у меня состояние. Скажите когда прийти и я отработаю.

Любаша поднялась, а рука женщины усадила ее на место.

– Сидеть! Мой час, как хочу, так и кручу! – женщина уже поставила на стол графинчик, в испарине, нарезку из дефицитных колбас, сыра. Тут же разместилась баночка оливок. – Давай выпьем, за нашу, женскую долюшку и ты мне все расскажешь.

– Нечего мне рассказывать, просто муж ушел.

– Ой-ли! Можно подумать он впервые хвостом крутанул.

– Но он вещи забраааал. – опрокинув рюмку, взвыла Любаша.

– И чо?! Поносит его, пошляет и никуда не денется, вернется. У вас же дети!

– А то это их держит.

– Ну, это как поглядеть. – женщина выпила горькую не кривясь, бросила в рот оливку и улыбнулась. – А вот если ты выть будешь и себя опускать, то не вернется.

Люба заревела, будто и не слышала слов клиентки, словно прорвало ее:

– Ой, горе мнееее! Что же я теперь делать будууу? Старшая калечка с рожденияяаа, младшая еще под стол пешком ходииит… Я же все для негооо, самое лучшееее. – подняла руки, вены выпирали на кистях, натруженных постоянной работой. – В больнице отпашешь, потом по клиентам бегаееешь, чтобы дом – полнааяя чашааа, что бы он, как с иголочкиии. Гад он паршииивый… – Любаша выпила следующую рюмку, понюхала бутерброд, заботливо всунутый в ее руку хозяйкой и положила на тарелку, продолжая выть белугой.

– Все, хватит себя жалеть! Пьем по последней и я научу тебя, как его привязать к себе на всю жизнь! – Люба вмиг умолкла и, расширив глаза, уставилась на хозяйку. – Пей и ешь! А то дурь в голову ударит, глупости начнешь делать, а мне ты еще нужна. Живехонькая!

И Любаша, как послушный ребенок, выпила налитую водочку, опустошила тарелочку и села, сгорбившись, но открыв рот, слушать женщину.

– Думаешь мой не бегал? Еще как бегал, за каждой юбкой, что мимо мелькала. Да и сейчас поглядывает на голые ножки, я-то знаю. Но вот уйти от меня – засть!

– Дааа… – протянула Люба и икнула. – Вы такая, такая…

– Так кто меня такой сделал? Сама! Ладно, не лупай глазами, обещала – скажу. Только ты слушай внимательно и делай, все в точности, без фантазий.

– Обещаю!

– Ты не мне обещай – себе, твоя жизнь на чаше.

****

Средина семидесятых, май. Каштаны запалили свечки, земля, как веснушками, украсилась одуванчиками. Любаша жила с замиранием сердца от любого шума у двери, четко выполняя указания тетки. Звонила мужу на работу, каждый день, приветливо здоровалась, без упрека и жалоб. Услышав его сухое приветствие, отдавала трубочку детям и, не прощалась с ним, стояла весь разговор, прислушиваясь к их разговору. Неделя пролетела как муха по кухне, оставив неприятные следы. Но она держалась, ой как держалась! Не поехать к нему на работу, не упасть в ноги, не явиться в дом его пассии и не закатить скандал… Многое еще терпела и привыкала – за собой ухаживать, с детьми общаться, даже гулять с ними, по вечерам и обязательно там, где бы он их, ненароком заметил. Но ничего не помогало. Семь длинных дней и ночей, а он так и не вернулся. Множество часов, еще больше минут, а он так сам и не звонил.

Сегодняшняя ночь была самой тяжелой. Сон ушел сразу, как она коснулась подушки и Любаша лежала, глядя в белый потолок, в энное количество раз, вспоминая инструкции тетки. В большой комнате часы пробили полночь, она села, пошлепала по паркету босой ногой и решилась на последний шаг.

«В полночь, подойди к отдушине, лучше там, где к ней доступ беспрепятственный и позови. Только помни – не зло, не с упреками и руганью. А по доброму, да ласково. Он и явиться. Ручаюсь, на утро явиться!» – повторил голос клиентки в голове и Любаша отважилась. Накинув на себя самый лучший халатик, словно муж мог увидеть, решительно пошла на кухню. Отдушина над печкой и чтобы к ней добраться надо было, по меньшей мере, влезть на стол.

– Не подходит! – сказала в голос Любаша и открыла дверь в ванную. – И тут не то. – сделала шаг влево и, положив руку на ручку двери, вздохнула. Зашла, взобралась на унитаз и глаза встретились с чернотой за решеткой. Поежилась, представив сколько там тараканов услышит ее речь, но тут же одернула себя и, одев «любяще – тоскующее» лицо, начала: – Дорогой мой, любимый! Как я за тобой скучаю. Как я переполнилась любовью, что могу отдать только тебе! Приходи, а. Возвращайся. Пожалуйста! – постояла с минуту, неизвестно чего ожидая. Сползла на пол и…, постеснявшись справить нужду после таких речей пламенных, придерживая дверь, вышла. И только отойдя, на пять шагов, хихикнула: – Ну и дурра же я!

Однако заснула, почти сразу, за столько ночей, в одинокой кровати, крепко и без тревог.

****

Воскресенье. Дети, как обычно в такой день, проснулись, и тихонько перебравшись на кухню, чтобы не разбудить мать после трудовой недели, готовили завтрак, перемывали вечернюю посуду и доделывали все скопившиеся дела. Она проснулась от запаха яичницы, потянулась, глянула на часы и вскочила.

– Доброе утро, мамочка! – встретила ее Ленка, пятилетняя дочь, моргая карими глазами. – А мы тут, с Наташкой, тебе кушать наготовили!

– Умницы мои! – Любаша поправила непослушные волосы дочери, погладила ее по голове и пошла в ванную. На кухне Наташка, старшая дочь инвалид, заканчивала приготовление. Ее голова, как всегда, непроизвольно кивала. Покрученные пальцы на руках торчали в разные стороны, а ноги, изуродованные ДЦП, шаркали по полу. – Привет, Наташка! Вкусно как пахнет! Я быстро, позавтракаем и поедем в парк. Мы сегодня, весь день проведем в гулянье! Заслужили? Заслужили!

– Ура, ура! – радостно кричала Ленка. – Давай хороший отдых!

Звонок в дверь, короткий, даже скромный, прервал их веселье и подготовку к походу. Люба вздрогнула, глянула на себя в большое зеркало, висящее в прихожей, напротив кухни и прошептала:

– Открыть?

– Ну конечно, мамочка! А хочешь, я сама открою? – и Наташа поползла, цепляясь руками за все, что было на ее пути.

– Я открою, дочь! – Любаша прошла вперед. Муж стоял, опустив голову, рассматривая носки своих туфель. – Василий?! Ты чего звонишь? Это же твой дом. Девочки! К вам папа! Да заходи ты, не мнись, мы, правда, в парк собрались, но ты можешь побыть с детьми, сколько хочешь. – она уже видела его чемодан, но вовсю старалась, не бросится на шею и не завизжать от радости.

– Так у меня ключей нет, я… ну это, …, парк,… отлично. Пойдем все. А это, – он всунул чемодан в шкаф, – потом.

****