Детективный салон. Часть вторая

Вельзевул. Короткие детективные рассказы о любви
Виктория Чуйкова

Карина предпочитает имя Кара и успешно скрывает свою образованность за внешностью разбалованной блондинки. Ее жених, Максимилиан, партнер отца, подаривший ей квартиру, исчезает. Карина обнаруживает пропажу денег, отец ее попадает в больницу – срывается контракт. Как Карина справится с трудностями? Кто поможет ей распутать клубок загадок?

Вельзевул

Короткие детективные рассказы о любви

Виктория Чуйкова

© Виктория Чуйкова, 2018

ISBN 978-5-4493-4356-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Было душно от жгучего света,

А взгляды его, как лучи.

Я только вздрогнула:

«Этот, этот, может меня приручить!» *

Маленький «островок» старой Москвы посреди современных зеркальных домов-великанов, лишился былой красоты окружающих их садов и в полдень, когда солнце, находя лазейку, проглядывало между высоких строений, чтобы уже через пару часов скрыться вновь, осторожно и не броско, напоминал о давно минувших годах, покоившихся в истории. Небольшой дворик двухэтажек, в центре которого стоял почерневший, деревянный стол с двумя лавками, за которым днями засиживались мужчины, стуча «домино». Детская площадка, со старыми, скрипучими качелями, на которых развлекались дети и молодежь. И крохотный, утоптанный участок земли, пространство которого, практически все, занимал автомобиль, неопознанной марки. Капот его, да и багажник, днями были открыты, точно голодные рты.

Глава 1

Его тело притягивало взгляд. Оно не было выхоленное, не выглядело перекаченным модными «железками» и не всегда блистало чистотой. Тем не менее, как только он снимал испачканную машинным маслом футболку и выливал на себя остатки воды из бутылки, чувствовал на себе взгляды женских глаз. Не оглядывался, не искал воздыхательниц, а продолжал свое дело, повторяясь ежедневно, минута в минуту. Появляясь во дворе к девяти утра с чашкой в руках, приветственно кивал игрокам в домино, допивал свой кофе, медленно обходя автомобиль, выкуривал сигарету и принимался за работу, перебирая железки своего авто и спокойно отвечал на вопросы детворы, любопытствующей, время от времени. Протирал тряпкой детали, перекручивал, вставлял их на место, садился на водительское место, прислушивался к гулу и снова заглядывал под капот. Затем он исчезал ненадолго и уже выходил с бутылкой кефира, которую допивал, так же как и утренний кофе, делая обход автомобиля, высматривая, выискивая нечто, понятное только ему. Затем забирался на крышу, минут на тридцать, прикрыв лицо газетой, ловил солнечные лучи, так редко балующие их дворик. Далее, взглянув на часы, ловко спрыгивал и принимался за работу, время от времени обливая себя водой и вытирая лицо футболкой.

– Фу! – поежилась она, стоя на маленьком «французском» балкончике и вот уже не первый месяц, наблюдая за жизнью там, внизу, в небольшом и бедном, на ее взгляд, дворике, даже не домишек, а трущоб. – Фу! – повторила она и поежилась, когда парень, лица которого она так и не смогла рассмотреть, хотя он и мозолил ей глаза с утра до вечера, с легкостью прихлопнул муху, на лету. – Просто Повелитель Мух! – договорила она и, закрыв балконную дверь, нажала кнопку кондиционера, улеглась на диван, включив телевизор. Но уже минут через пять, она стояла на балконе, следя за парнем. И даже когда перебиралась в квартиру и приступала к обеду, то не садилась за стол, а усаживалась на довольно широкий подоконник, чтобы не терять его из вида. Она не работала, была избалованна. Сначала родителями, вернее папой, который в ней видел принцессу и старался сделать ее жизнь сказкой. А последние полгода к отцу присоединился его молодой партнер и одаривал ее нешуточными подарками, последним из которых была эта квартирка, под окнами которой она и увидела немытого, но такого брутального, мужчину. Именно брутального, а иначе как она могла объяснить себе то, что думала о нем и днем и ночью, наедине и в обществе будь кого.

Очередной закат был укрыт соседними домами, такими же броскими, как и ее. Вздохнув пару раз, от скуки, девушка всунула наушники в уши, добавив звук, принялась отбивать такт ногой, кивая головой, следя за обитателями маленького дворика.

– Надеюсь, его все же снесут! – услышала она и вздрогнула. – Привет!

– Я не слышала, как ты вошел!

– Еще бы, у тебя так кричит музыка. Я слышал ее с порога.

Отмахнулась и невольно бросила взгляд за окно, тут же вспомнила сказанную ей фразу и снова, испытав непонятное даже для себя волнение, переспросила:

– Прости, кого снесут-то?

– Да эти жалкие хижины!

– Зачем?! – голос дрогнул, но ее друг не заметил. Улыбаясь, поцеловал в щеку и, продолжая целовать, шепнул:

– Чтобы не портили вид.

– Нет, не надо! – проговорила она и даже вскочила на ноги. – Не надо их трогать!

Ее друг, высокий и холенный, в дорогом костюме, в галстуке с вышитой шелковой нитью маркой бренда и зажимом с бриллиантом, стильными часами и в прочей дороговизне, скривился и сделал шаг назад, разглядывая ее с большим удивлением. А она, она была настолько испугана и невнимательна, что совсем не обращала на него никакого внимания, прижалась к стеклу, смотря вниз, и повторяла:

– Нет, не надо. Это, это же история.

– Чья? – спросил он и достал так вовремя зазвонивший мобильный.

Через час разговор забылся и они, отправившись в ресторан, затем в клуб, провели утомительную ночь, после которой заехали домой лишь за паспортами и отправились на выходные подальше от городской суеты, поближе к морю, солнцу и множеству магазинов, в которых она могла бродить часами.

Карина, двадцатитрехлетняя блондинка, с копной завитушек, которые постоянно прятала в непослушные узлы и гульки. Невысокая, худенькая, с походкой подростка, непонятно зачем обувшего туфли на высоченной шпильке, с которой, то и дело, сваливалась. Очень редко она опускалась до уровня кед и тогда, хоть и была собой недовольна, зато стояла на земле уверенно. Удобства нужны лишь на время, в определенных местах, как правило, без присутствия мужчин, чью поддержку она привыкла получать. Неустойчивая же обувь была для них, мужчин, намеком: «вот я, слабая и не уверенная, хрупкая и ранимая, мне нужна ваша забота».

Пройдя три курса юриспруденции, Карина решила, что все правила и законы не для нее и перевелась в Русско-германский институт Науки и Культуры, чем обрадовала отца и огорчила мать. Так как та уже видела дочь в компании мужа, его преемницей. Карина не была глупой, бездушной куклой. Она была достаточно умной, правда умело скрывала это за своей внешностью. Ей, пока, это нравилось, а как будет дальше – покажет время. Ее друг, по совместительству – жених, протеже отца, строил грандиозные планы на будущее, которые Карина слушала вполуха. Карина, правда, она предпочитала, что бы ее называли Карой, а не Риной, как жених и мать, не Аринушкой, как отец, замуж выходить в ближайшие годы не собиралась. Она была в поиске и прежде всего себя.

Что касается суженного, так по ее пониманию, он должен покорить ее сердце, заставить тосковать за собой, желать его, а не его капиталы, тем более что с финансами у нее и самой было все превосходно. С данным претендентом на ее сердце ей было покойно, бесхлопотно и, что было важным, он не мелькал перед глазами ежедневно, а навещал пару раз в неделю, да устраивал, не часто, зато прекрасные уикенды.

Он же, Максимилиан, по паспорту – Максим, жених, делал вид, что готов под венец хоть сейчас, осыпал подарками, довольно существенными, тем более что большую часть финансов ему подбрасывал отец Карины, так сказать, чтобы дочь ни в чем не нуждалась, а в действительности, радовался ее желанию повременить. У него были большие планы, и Карина была, чем-то вроде ключа, к их осуществлению. Еще у него были личные интересы, но уже к девушкам не столь влиятельных родителей. В общем – на данный момент их обоих устраивало то, что было, и менять они, что-либо, не спешили.

Москва встретила очередными дождями. Покупки, которые Карина привезла, сгладили моросистую серость на сутки, а затем, она скучала у окна, любуясь пустым двориком и сиротливо мокнувшим автомобилем. Его, брутального незнакомства, которого вот уже неделю, как Карина видит во сне и даже слышит его запах и дыхание совсем рядом, не наблюдалось второй день, и она присматривалась к окнам, пытаясь понять в которой из квартир он проживает. Зачем? Она не знала, ее просто тянуло к нему, как к запретному плоду.

Очередной одинокий вечер, серый и холодный из-за дождя, впервые тяготил Карину, она поглядывала на телефон, собираясь позвонить Максимилиану, но откладывала, как только дверь дома напротив, издавала скрипучий сигнал надежды, что вот сейчас выйдет Он, мужчина ее грез. Пробило десять вечера, он так и не появился, она так и не позвонила жениху. Выпив бокал красного вина, смотря милую мелодраму, не заметила, как уснула. И снова Он обнимал ее, прижимая так крепко, дыша в затылок, что у нее кружилась голова. Опять она пыталась развернуться к нему лицом, взглянуть в глаза, понять какого они цвета и наконец, узнать его имя. Вздрагивала и просыпалась, вскрикивая:

– Сон! Это всего лишь сон!

Очередное утро. Ленясь открыть глаза, Карина вздохнула и раздумывала: узнать, что ее так настойчиво раздражает или продолжать удерживать сладостное наслаждение, которое хранило ее тело, мятые простыни и витающий вокруг нее запах. Она заснула одна и крепко спала не потревоженная никем, однако тело было разгоряченным, а душа подрагивала. Сон. Снова этот сладкий сон колыхал ее несколько часов в своей колыбели, так нагло прерванный несносным жужжанием, на рассвете. Жужжание прекратилось, отдавая ей утренний покой, как к ней стало подкрадываться монотонное постукивание капель по стеклу.

«Дождь. – пронеслось у нее в голове: – Снова этот дождь. Значит, он опять не появится».

Карина собралась потянуться, переворачиваясь на бок, как почувствовала изучающий ее взгляд.

«Максимилиан! – решила Карина: – Так это он пробудил меня! – улыбнулась: – А я и не слышала его приход». И прежде чем позвать жениха, открыла глаза.

Большая зеленая муха сидела на ее подушке, уставившись на нее. Карина дрогнула. Муха не пошевелилась. Теперь они обе разглядывали друг друга. Карина с пренебрежением и удивлением. Не наглостью насекомого, а тем, что четко видела, у мухи не два глаза, а, по меньшей мере, сотня маленьких, склеенных между собой. Муха приблизилась. Карина дунула, тут же махнула рукой. Муха взлетела, сделав круг над ее головой, уселась у носа.

– Кыш, мерзость! – вскрикнув, Кара села. Муха же не пошевелилась, потирала лапки, словно бросала ей вызов. – Раз так, то и не обижайся! – поводила рукой на столике, затем заглянула в ящик и не найдя журнала, взяла подушку. Муха переместилась на стену, на уровне ее глаз. – Поживи чуток, пока я найду, чем тебя прихлопнуть.

Кто-то смеялся. Кара даже нахмурилась, соотнося свою речь к действию мухи и долетевшему смеху. Пожав плечами, ушла в ванную. Приняв душ, открыла дверку и тут же встретилась с Мухой, снова потирающей лапки и пялящейся на нее.

– Вас тут стая или ты настолько наглая, что не боишься быть размазанной?

Махнула полотенцем, заставив насекомое взлететь и, надев халатик, прошла на кухню. Распогодилось. Муха уже ползала по окну, тихо жужжа. Заурчала кофеварка. Кара, заметив свой журнал, свернула его в трубочку и хлопнула по стеклу, целясь по мухе. Снова смех, а противное насекомое, пролетев у ее носа, опустилась на подоконник. Предприняв еще несколько попыток, Кара швырнула на стол журнал:

– Я найду, как от тебя избавиться, вот увидишь!

Муха переместилась на ручку окна и прохаживалась туда-сюда. Карина наполнила чашку, села на край стола и следила за ней. Та наблюдала за Кариной. Сделав несколько глотков, шагнула к окну и, распахнув его, махнула рукой:

– Убирайся!

Муха покружилась у ее глаз и вылетела. Тут же, непроизвольно, Кара опустила глаза и увидела Его. Сердце защемило. Он стоял в тени двери, под небольшим козырьком, сложив руки замком. Кара не видела его лица, но то, что это был он, даже не сомневалась. Бегом направилась к шкафу, надела джинсы и легкую блузку, игнорируя белье, побежала из дома, не забыв бросить взгляд в окно. Когда она вбежала во двор, он, сделав шаг вперед, не поворачивая к ней головы, сразу же развернулся и скрылся в подъезде. Кара решительно пересекла двор и вошла в подъезд. Темно настолько, что не видно, есть ли еще дверь, ступени или лестница. Постояла минуту, прислушалась. Снова где-то смеялись. Кара вышла. За столом сидели мужчины, раскладывая домино, беседовали.