Кристина. Забвение огнем

Едкий запах гари усилился, заполняя воздух, потрескивание доносилось из коридора и становилось громче. Чувство тревоги и паники овладели ею за считанные секунды. Кристина, шатаясь, вышла из комнаты. Мог гореть лес, который окружал их неприступной зеленой стеной. В этом случае дело плохо. Открыв окно, она вдохнула февральский утренний воздух, не заметив следов огня в лесу. Запах был только в доме.

Выйдя в коридор, она увидела, что из маминой спальни сквозь щели закрытой двери валит серо-черный дым. Бросившись к двери, Кристина уже не думала о головной боли и слабости. Дверь оказалась заперта, девушка навалилась всей тяжестью тела, пытаясь вышибить ее, но горячее дерево не поддавалось.

– Мама! Мама, ты здесь?! – голос Кристины сорвался на истерический крик, но ответом ей были только звуки горящей мебели. – Ты слышишь меня? Ответь!

Кристина быстро открыла все окна в коридоре, снова и снова зовя Надежду. Руки дрожали, слезы обжигали распаленное от высокой температуры лицо. Она попыталась еще раз повернуть дверную ручку, надеясь, что та поддастся, но ничего не получалось, раскаленное железо обожгло ладонь. Девушка в панике бросилась вниз, за чем-нибудь тяжелым, но смогла найти лишь кухонный топор. На всякий случай Кристина проверила входную дверь, она была заперта, это значило, что мама находилась в доме. Девушка стремглав бросилась вверх по лестнице, боясь потерять драгоценные секунды.

– Мама, я спасу тебя! Потерпи совсем немного! – закричала Кристина. Она нанесла несколько ударов топором около дверной ручки, чтобы можно было вытащить ее вместе с замком, но дверь была слишком толстой, а дерево твердым, для обессиленных рук.

Кристина закашлялась, раскрытые окна не помогали, все пространство заполнил дым. В глазах щипало, у нее начался очередной приступ удушья, но девушка не хотела допускать даже мысли о том, чтобы выбежать на улицу и бросить Надежду. Она была уверена, что мама находится в комнате.

– Мама! Мамочка, прошу тебя, не умирай! – рыдала девушка, стуча кулаками в неприступную дверь. – Мама! Только не ты… Я умоляю… мамочка… ответь мне! – Кристина снова и снова сквозь боль хваталась за обжигающе горячую ручку, пытаясь открыть дверь. Раскаленный металл сжигал кожу рук, но гораздо страшнее было потерять мать.

Огонь распространялся с молниеносной скоростью, расползаясь по коридору как змея, обжигая языками пламени шторы и стены. Ее картины вмиг превращались в горсть пепла. Где-то совсем близко упала и разбилась люстра, но Кристине было все равно. Дом вокруг нее превратился в полыхающий костер, который беспощадно уничтожал все на пути, все, что было так дорого для матери и для самой Кристины. Горела вся их жизнь, то, что они создавали все эти годы, но девушка была готова заплатить эту цену, если бы ей только удалось! Она снова и снова старалась пробиться к Надежде, с каждой попыткой теряя веру и силы. Кристина не обращала внимания ни на обожженные ладони, ни на кашель, ни на боль, ее волновала сейчас только она – самый близкий и родной человек.

Кристина медленно опустилась на раскаленный пол, в голове все затуманилось. Если бы у нее была возможность повернуть время вспять, она повторила бы свою попытку, до последней секунды жизни пробиваясь внутрь спальни. Девушка понимала, что не сможет предотвратить неизбежное, ведь вспять не повернуть. Надежда всю жизнь жертвовала ради нее, и сейчас Кристина всем сердцем хотела сделать то же.

– Мама… мамочка, я тебя очень люблю… прости, у меня нет больше сил… я не смогла, мамочка, прости…

Слабые всхлипывания заглушил шум горящего дома. Девушка начала проваливаться в бездонную мглу, в глубине которой уже ждали злобные, горящие красным заревом глаза.

В полузабытьи Кристина почувствовала, как прохладные и заботливые руки прижали ее к сильной груди. Ее тело воспарило в невесомости, и, может быть, из-за угарного газа ей все почудилось, но как будто они выпорхнули в окно, мягко приземлившись на газон у дома. Кристина попыталась посмотреть в лицо своего спасителя, но потеряла сознание.

Девушку окутала мгла, ее изможденное тело летело в пропасть, заполненную раскаленной лавой. Каждая секунда превратилась в бесконечность, ей показалось, что прошла целая жизнь, прежде чем она начала приходить в себя. Очнулась Кристина на узкой неудобной кровати. Ногу свело судорогой. Малейшее движение причиняло боль. Открыв глаза, Кристина болезненно сощурилась и закрыла их вновь. Девушка лежала без движения, пытаясь сосредоточиться на своих ощущениях. В горле дискомфорт, Кристина была уверена, что заговори она сейчас, не сможет издать ни звука. Рядом пищал какой-то аппарат, частота звука походила на сердцебиение или пульс.

В голове полнейшая путаница, это сон, очередной кошмар… Кристина попыталась вспомнить хоть что-нибудь, но снова тщетно. Она крепко зажмурилась, прежде чем вновь открыть глаза, чтобы увидеть и понять. Девушка вспомнила запах гари, казалось, он окутал ее всю, моментально вернулся страх. Последние события, как в головоломке, начали собираться по частям, воссоздавая ужасную картину событий. Кристина открыла глаза, все было белым или голубоватым – она сейчас точно понять не могла. Больничная палата, она вся в капельницах и каких-то приборах. Девушка, преодолев боль и усталость, поднялась на дрожащие ноги. Она понятия не имела, сколько пробыла без сознания. Кристина знала только одно – ей нужно срочно идти, идти и узнать правду, какой бы ужасной она ни была. Едва девушка собралась двинуться с места, как в палату вошла медсестра. Женщина быстро подошла и, взяв ее под локоть, усадила обратно на кровать.

– Ты что, детка! Тебе еще рано подниматься, если врач узнает, мне очень попадет! – приговаривала медсестра, проверяя, не сбился ли катетер. Она заметила, что Кристина все равно упирается и пытается встать.

– Я должна увидеть маму! С ней все в порядке? – в ее голове моментально заполнялись недостающие фрагменты в памяти – она, горящий дом. – Где мама? – девушка услышала хриплый и чужой надломленный голос кого-то другого.

Женщина лишь сильнее сжала губы, но глаза выдавали сочувствие. Кристина вскочила с больничной кровати, отталкивая ее. Девушку душили горькие слезы, тело вздрагивало от рыданий. Капельница сковывала, резким движением отодрав пластырь, она вытащила иглу из вены, по руке побежала алая струя.

– Ответьте мне! Я хочу знать! – кричала Кристина. В открытую дверь начали заглядывать другие медсестры. – Пожалуйста, вы ведь все знаете! – взмолилась Кристина, всматриваясь в сочувствующее лицо медсестры.

– Дорогая, успокойся! Ты сейчас себя не контролируешь. Все будет хорошо, тебе нужно отдохнуть. Если не послушаешься, все равно упадешь в обморок, даже не дойдя до двери. Все хорошо, с тобой все в порядке, это главное, – твердила женщина, словно заевшая пластинка, отчужденно и бесчувственно произнося отработанные за долгие годы работы механические слова утешения.

На ее глазах умирали люди, к этому она старалась относиться спокойно, но когда это происходило с детьми, никакие психологические барьеры не помогали. Кто-то уже навсегда терял себя, выписываясь отсюда инвалидом. Молодые ребята, которые только начинали жить, уже не могли изменить необратимых последствий своего легкомыслия – аварии, несчастные случаи, последствия потасовок – причин было много. Семейные драмы запутанней, чем в телевизионных сериалах, разворачивались здесь, когда врач произносил вслух диагноз. У кого-то начиналась истерика, другие не хотели верить в происходящее, бывали и приступы агрессии, направленные на врачей, которые, забыв о сне и еде, делали все возможное, а порой и невозможное для спасения своих пациентов. В нынешнее время врачей, самоотверженных и преданных профессии, остались единицы, но они все еще были. Вот и этой девочке пятнадцати лет, как бы бесчувственно это ни звучало, следовало сейчас радоваться, что не осталась бледным подобием себя, растением. Еще немного, и угарный газ убил бы мозг, в этом случае, даже если бы ей удалось сохранить жизнь, это была бы уже не жизнь, а проклятие.

– Где моя мама? – чеканя каждое слово, твердила Кристина. – Почему вы молчите? Ответьте, она… умерла… да? – В глубине души девушка знала ответ, но боялась себе признаться в этом. Внутри будто что-то оборвалось, исчезнув навечно. В сердце – горечь и пустота, которую ничем не заполнишь. Можно сколько угодно плакать и умолять дать еще один шанс, но реальность жестока настолько, что всю жизнь будешь терзаться тем, что исправить невозможно. – Пожар… – еле слышно повторяла Кристина уже, скорее, самой себе, а не своей растерянной собеседнице.

– Кристина, хуже ты делаешь только себе! Я молчу, потому что ничего не знаю, скоро приедут твоя бабушка и тетя, вот у них все и спросишь. Договорились?

Женщина окликнула другую медсестру, сказав ей несколько непонятных для Кристины слов, снова подошла к пациентке. Девушка безвольно опустила голову, ответ был исчерпывающим, приедут бабушка и тетя. Она осталась совсем одна, без мамы – самого любимого человека. Ей стало безразлично, что случится дальше. Через несколько минут вторая медсестра зашла со шприцем в руке, и Кристине уже не хотелось сопротивляться, она совершенно обессилела и выдохлась. Ей переставили катетер, сразу введя успокоительное. Мгла поглотила сознание, и она провалилась в забытье под действием медицинского препарата.

– Бедняжка, проспала весь день. Как проснется, нужно обязательно сообщить доктору, чтобы он ее осмотрел, – медсестра заботливо прикрыла Кристину одеялом.

– Да уж, ей не позавидуешь, столько ожогов, – согласилась медсестра моложе. – Эти шрамы будут напоминать о других, более глубоких…

– Девочка до последнего пыталась спасти мать, – прошептала женщина так, чтобы никто, кроме собеседницы, ее не услышал. – Бабушка весь день ждала пробуждения внучки, чтобы поговорить с ней о случившемся и утешить. Возможно, проснись она тогда, у нее не было бы такого ужаса в глазах. Бедное дитя. Ладно, пойдем к другим пациентам.

Медсестры, выключив свет, вышли из палаты.

    Сочи

Глава II. Существование

Три года спустя.

Кошмар, снова жуткий и явный. Кристина металась по кровати, как загнанный зверь в поисках спасения. Когда знаешь, что уже не выжить, но все рано из последних сил пытаешься вырваться. Ночная мгла повсюду, девушка в очередной раз пыталась скрыться от погони. Хотя за три года стоило уже привыкнуть, тем не менее, страх терзал, как в первый раз. Снова страшные глаза и дьявольский хохот. Что она придумала для нее на этот раз? Кристина попыталась сделать шаг вперед, но ступни все глубже погружались в черное нефтяное болото. Девушка на ощупь искала опору, шаря повсюду руками, но находила лишь пустоту. Горячая масса, обжигая, заглатывала ее тело, словно огромная черная змея обреченную на гибель жертву. Кристина старалась не терять самообладания, ведь это всего лишь сон, который вскоре закончится. «Нужно лишь продержаться» – успокаивала себя девушка, как обычно услышав мысли вслух. Здесь она не имела возможности даже остаться наедине с собой, нечто видело ее насквозь. Лицо уже обволакивала густая топь, Кристина что было сил вытянула руку вверх, в последний раз пытаясь найти путь к спасению. Густая масса почти полностью поглотила ее. Внезапно запястье обожгло огнем и льдом, ее мощным рывком вытащили из топи, отшвырнув на сухую траву. Внутри все сжалось, Кристина предпочла бы смерть, чем очередную встречу с демоном, другим словом она это существо назвать не могла.

– Нет… нет… – бормотала девушка, пытаясь выбраться из плена простыней.

Громкий лай за дверью помог вернуться к реальности. Пробуждение сопровождалось резким стуком, и болью от падения. Девушка, застонав, коснулась затылка. Еще даже не открыв глаз, она знала, что лежит на полу около кровати. Синяки и ушибы давали о себе знать каждый день. К сожалению, ее падения имели свои последствия. Кристина объясняла это ночными кошмарами, от которых никак не могла избавиться.

Девушка посмотрела в открытое окно, свежий утренний воздух врывался в комнату, теребя фисташковые прозрачные шторы. Она с облегчением выдохнула. «Только сон, всего лишь сон…», – мысленно повторяла Кристина, к своему облегчению слыша их лишь в голове.

Почему ей не снятся обычные сны, как всем нормальным людям? Хотя в этот раз все было по-другому, она подобралась совсем близко, как три года назад, в день гибели мамы. Кристина вспомнила, как появился первый, самый болезненный из всех, ожог на шее. В тот день, едва не погибнув в огне, она была вся покрыта ими, разной степени тяжести: на руках, ногах, ладони пострадали больше всего. Но след на шее напоминал след от веревки, словно ее пытались задушить. В первую же ночь после пожара начали сниться кошмары, которые вначале казались последствием пережитого ужаса. Кристина так думала до того, как появился второй ожог, а затем следующий. Все это время девушка молчала, понимая, что скажи она правду, ей все равно не поверят. Жизнь понемногу менялась, Кристина привыкла к пустоте и одиночеству и даже снова начала рисовать.

Вот только одно оставалось неизменным – кошмары, главной жертвой в которых была она. В итоге когда-нибудь ее, наверное, сожгут заживо дотла. Кристина устала сопротивляться, еще одна встреча с демоном, и она не выдержит. Девушка превратилась в истеричку, начала вздрагивать от малейшего шороха. Руку жгло, даже не взглянув, Кристина знала о появлении очередного ожога. Скрывать это от бабушки становилось все сложней, летом это было просто невозможно. И приходилось лгать. Сказать правду – ее, вероятнее всего, положат в психиатрическую клинику. Где доктор будет участливо задавать вопросы, обещая помочь ее беде. К тому же, пример подруги был подтверждением, помощь специалистов может лишь усугубить ситуацию, как в случае Инны.

Достав из комода мазь от ожогов и бинт, Кристина проделала привычную процедуру. Вот только обезболить рану не помогали ни медицинские средства, ни болеутоляющие. Обработка лишь останавливала воспаление. Как правило, один раз в несколько месяцев, когда девушка была наиболее несчастна, появлялись отметины, подобные этой. Но бывали и другие случаи, более частые, объяснить это ничем другим, кроме паранойи, Кристина не могла. Ожоги могли подолгу не затягиваться или, наоборот, – проходить за несколько дней. Девушке не удавалось понять причину, как их возникновения, так и исчезновения. С той самой первой ночи у Кристины возникло чувство, что она что-то потеряла или забыла о чем-то важном, снова и снова она возвращалась в сгоревший дом в поисках ответов. К собственному ужасу, она осознавала, что воспоминания становятся все более расплывчатыми и слабыми. Чем настойчивей она пыталась вспомнить, тем это хуже получалось. Стоило побывать в этом страшном месте, как чувство потери возвращалось, и жизнь вновь становилась существованием. Бабушка, как могла, поддерживала внучку в ее горе, проявляя свою любовь и давая понять, что она не одна. Но девушка была опустошена и несчастна настолько, что даже близкие люди перестали ее волновать, забота и внимание вызывали лишь раздражение. Она потеряла интерес к своей жизни и к жизни окружающих. Так бывает, когда связь матери и ребенка настолько сильна, как это было у нее. Кристина на автопилоте каждый день ходила в школу, потому что так делают все нормальные подростки. Из-за ночных кошмаров девушка не высыпалась и часто опаздывала, но ей это прощалось. Учителя пытались поощрить похвалой или завышенной оценкой, что злило еще сильнее. Кристине казалось, что ее саму перестали слушать и замечать, печальная история жизни шла впереди нее, и все, что оставалось девушке, – это терпеть сочувствующие взгляды и делать вид, что все вновь стало по-прежнему и жизнь продолжается!

Кристина взяла сотовый, от легкого прикосновения дисплей включился, высветив три пропущенных звонка. Нет, только не это, она снова опоздала в школу. Через час должна быть геометрия, подготовка к тесту, нельзя было опоздать! Паранойя паранойей, но вот экзамены в выпускном классе никто не отменял!

Весна, и школьники, как после зимней спячки, выползли из «муравейника». Конечно, не для того, чтобы трудиться, как муравьи, а напортив – отдыхать и наслаждаться жизнью. Вот и Кристине совершенно не хотелось идти на геометрию! Правда, из-за частых депрессий она и так пропустила довольно много уроков, и тест должен поправить дела с оценками, если, конечно, сдать его на «отлично». В последнее время Кристина очень старалась исправить, она столько дров наломала за эти три года. Вокруг слышался беззаботный смех и разговоры о чем угодно: о преподавателях, мальчиках, девочках, погоде, шопинге, предстоящих каникулах и миллионе других не менее важных тем. Кристина невольно улыбнулась, эти каникулы последние. Прощай, школа, здравствуй, нормальная жизнь. Правда, уже давно исчезло понимание, что, окончив школу, прощаешься с детством. Многие в школьном возрасте уже водят машину, как она, давно смотрят на мир не сквозь призму розового цвета, к этой категории Кристина уж точно относилась, как никто другой. В свои восемнадцать уже зная, какова жизнь без родителей, когда чувствуешь себя, словно опустошенный сосуд. Ради Лидии Георгиевны она старалась выглядеть нормальной, как раньше, играла роль обычного подростка, которого не пытается убить демон. Эта иллюзия была так далека от действительности.

Кристина не спеша подошла к входной двери, которую предусмотрительно придержал симпатичный парень из параллельного класса. Иногда ей очень хотелось стать невидимкой, и возможно, популярность в школе была бы на нуле, если бы не злополучный пожар. Официальная версия событий была такой: причина возгорания – неисправность в проводке, Надежда задохнулась во сне, затем сгорела. Но сплетни не остановишь, любопытные взгляды, шушуканья за спиной выводили девушку из себя, и некоторые начали поговаривать, что на этой почве она свихнулась. Родная бабушка смотрела настороженно, ее переживания за внутреннее равновесие Кристины были очевидны. Лидия Георгиевна боялась, что внучка может совершить с собой что-то ужасное. Самоубийцы не обещают, они делают. Три года прошло с момента смерти мамы, три года слово суицид не выходило из головы Кристины. Она больше не такая, как раньше, и может быть, страхи бабушки действительно не беспочвенны? В конце концов, ее лучшая подруга Инна не единожды пыталась покончить с собой! Что ее могло связывать с таким человеком, но у них было много общего, от этого признания у девушки по телу пробежали мурашки. И все-таки, Кристина осуждала подругу и пыталась помочь Инне избавиться от навязчивой идеи, надеялась образумить. Она не имела права причинять боль другим, ведь многие люди, зная, что обречены на смерть, радуются каждому прожитому мгновению. На самом деле у Инны была любящая и участливая мать. Кристине нравилось читать книги по психологии, и если верить теории, поведение подруги было похоже на болезнь, когда человеком овладевает навязчивая идея, и он посвящает ей свою жизнь или, наоборот, как Инна – смерть. Хотя и сама Кристина была полностью под властью собственной навязчивой идеи – правда гибели матери. Только в отличие от Инны, девушка хотела жить нормальной жизнью, в будущем хотела бы семью, маленькую дочь… Правда, пока всех парней Кристина относила в подотряд «Придурков».

Действительно, в смерти Надежды было больше вопросов, чем ответов, за полгода до трагедии она застраховала дом и свою жизнь, а также здоровье дочери. Об этом никто не знал, на счету Кристины появилась крупная сумма, на которую девушка планировала начать новую жизнь вдали от преследующего ее безумия. Следователь, который вел дело, был другом их семьи. Возможно, он приложил все усилия, чтобы у нее были средства для дальнейшего существования.

По злой иронии судьбы, отец погиб вместе со своими родителями, когда Надежда была беременна. Узнав о случившемся, она едва не потеряла ребенка. Вот так Кристина осталась без отца, еще до рождения. Не слишком много несчастий для нее одной?

Как только Кристина вошла в класс, на нее посмотрели двадцать пять пар глаз, в том числе и двоюродная сестра, сидевшая за предпоследней партой. Девушка уже привыкла к чрезмерному вниманию, и маска безразличия очень выручала в такие моменты. Сестра театрально закатила глаза, как бы говоря: меня ты не проведешь. Здесь было несколько людей, с которыми она общалась. Эти ребята были добродушны и не обращали внимания на многообразие сплетен, окутывающих Кристину.

– Крис! Ты пропустила наиважнейший урок! Мы ставили опыты! – воскликнул Антон с самым серьезным видом.

– Не сомневаюсь, – отмахнулась девушка, проходя вдоль парт. – Надеюсь, не над людьми?

– Очень смешно! – засмеялся парень. – Чтобы ставить опыты над людьми, неоконченного среднего образования недостаточно, даже если это школа города-курорта Сочи!

– Как химия? От тебя пахнет какой-то гадостью. Вы что, делали газовую бомбу? – брезгливо спросила Кристина, присаживаясь рядом.

– Это серная кислота! – ответила белокурая девушка, звонко рассмеявшись. – А что помешало тебе попасть на урок, сестричка?

– Хм, аллергия на эти ваши пробирки и ту вонь, которую ты так любишь разливать по колбочкам и с восторгом наблюдать, как это бурлит или меняет цвет, – закончила она свою речь, недовольно поморщив нос.

– В следующий раз будешь сама себя отмазывать, кстати, я сдала твою домашнюю лабораторную работу и поздравляю: у тебя «отлично», – объявила Милена.