Кристина. Забвение огнем

– В школе ее нет, потому что она в это время спит. У Инны ночной образ жизни, какая может быть учеба, если домой приходить в четыре утра!

– Не горячись. Ты же знаешь, нравоучениями ее не возьмешь. Тем более ее мама учитель, могла бы – давно вразумила бы дочь, здесь сложный случай.

– Да уж, – согласилась Кристина. – Думаешь, стоит применить физическое воздействие? – усмехнувшись, предложила она.

– Думаю, перебесится. Возможно, подростковый максимализм.

Кристине очень хотелось в это верить, но, зная Инну лучше, чем все остальные, можно было себе представить, на что способна девушка. Она являла собой сплошное сумасшествие, совершенные поступки не укладывались в голове, а мышление о мире и, в сущности, о жизни – шокировали. И все же, в ней Кристина видела талант понимать других людей, необыкновенную проницательность и острый пытливый ум. Именно этот огонек, блуждающий во тьме, привлекал, и, несмотря ни на что, Кристина пыталась уберечь Инну от ошибок, потому что любила, как сестру.

– Бабуля будет рада увидеть тебя! – сказала Кристина, когда они подъехали к дому.

– Она пожилой человек и, казалось бы, совершенно из другого поколения, но с ней легче найти общий язык, чем с мамой, – ответила Милена.

– Да, я полностью с тобой согласна. Более того, можно даже сказать, она из другого мира. Росла без детского телеканала, мобильник для нее до сих пор нечто необыкновенное, и все же ее суждения очень современны и точны, – согласилась девушка.

– Может быть, это потому, что она образованный человек, – предположила Милена.

– Скорее всего, дело не только в уме, но и в уступчивости. Бабушка готова со всеми соглашаться, лишь бы только не нарушалось равновесие, даже если ей самой это не по душе.

– Я рада, что у вас снова все по-прежнему, – сказала кузина.

– Да, я стараюсь не огорчать ее, – подтвердила она.

– Девочки, вы почему так долго идете по трехметровой дорожке! – шутливо пожурила Лидия Георгиевна, в ее глазах было столько тепла и любви, что, казалось, их хватит для всех покинутых и несчастных людей в мире. – Ужин ждет на столе!

– Да ведь мы только что из кафе! – напомнила Милена, обнимая женщину.

– Знаю я ваши перекусы и еду всухомятку, а у меня, между прочим, рагу такое ароматное, что Хантер уже три раза на него покушался! – Лидия Георгиевна обняла внучек, тихонько подталкивая в сторону кухни.

– Ну, раз даже Хантер не устоял, то мы тем более не сможем! – Кристина звонко рассмеялась, услышав счастливый собачий лай.

Довольный пес, вылетев в гостиную, едва не сшиб их с ног. Он незамедлительно начал обнюхивание, не учуяв ничего подозрительного, побежал обратно на кухню к своему любимому коврику. Ужин прошел отлично, Милена рассказывала бабушке о репетициях перед концертом, а Кристина радовалась, что о ней на время забыли. Когда все устали от разговоров, Лидия Георгиевна пожелала внучкам спокойной ночи и ушла к себе. Кристина чувствовала, что вот-вот уснет на ходу, ее сестра тоже не отличалась выносливостью и протяжно зевала. Зайдя в спальню, они одновременно рухнули на кровать.

– Что, даже раздеваться не будем? – скорее утвердительно сказала Милена.

– Угу, только не проспи, не то я опять опоздаю в школу, – предупредила сонная Кристина.

– Ладно, я пойду к себе, спокойной ночи. – Милена на ощупь пошла в комнату, которая была смежной со спальней сестры.

Кристина не слышала последней фразы, потому что уснула, как только голова коснулась подушки. Когда она погрузилась в сон, девушке стало легко и невесомо, словно она парила в воздухе, а не лежала на упругом матраце. Все вокруг кружилось, при этом не вызывая головокружения, а напротив, так естественно, словно так и должно быть. Кристине хотелось, чтобы этот волшебный и прекрасный сон не заканчивался.

– Крис! Давай просыпайся! – шипела Милена, держа зубную щетку в правой руке.

Кристина неохотно открыла глаза. Над ней склонилась ее младшая сестра с лицом недовольной матери. Девушка растерянно осмотрелась, одеяло и подушка были на полу, как, впрочем, и сама Кристина.

– Ты почему спишь на полу? – недоумевала Милена.

– Спроси меня об этом через полчаса за чашкой кофе. Сейчас я вообще с большим трудом понимаю, в каком столетии живу. – Кристина медленно поднялась на ноги.

– Очень смешно, и все-таки порой ты мне кажешься такой странной. У тебя такая классная кровать, а ты спишь на полу. Может быть, тебе раскладушку поставить? – заботливо предложила девушка.

– Нет, спасибо, пол – это то, что надо, никакого сколиоза и что там еще вроде этого, – всплеснув руками, она поспешила в ванную. – Я надеюсь, ты закончила, потому что теперь моя очередь, – предупредила она.

– Не волнуйся, у меня, в отличие от некоторых, все по расписанию! – гордо ответила Милена.

– Это мне на руку, сестренка, – буркнула девушка.

Весь день Кристина думала о предстоящем разговоре. Вот только нужные слова никак не приходили на ум. Инна упряма и бескомпромиссна, и девушка не знала, как повлиять на подругу. Как на зло задали уйму домашнего задания, Милена сразу отправилась домой. Учителя без остановки проверяли знания учащихся перед решающими экзаменами. Кристина не отставала в учебе и рассчитывала написать тесты не намного хуже своей умницы сестры. Только в отличие от Милены она не была одержима идеей хороших оценок и похвал от учителей. Девушка с удовольствием изучала определенные предметы, кроме некоторых.

Все же, несмотря на большое домашнее задание, Кристина решила съездить к Инне и напомнить о ее обязанностях. В школе уже давно забили тревогу по поводу постоянных прогулов. Девушка жила в многоэтажных домах практически на самом верхнем этаже. Кристине всегда было не по себе подниматься в лифте наверх, а находясь в квартире, она старалась не подходить к окнам. Этот страх вызывал смех у готической подруги. Инне нравилось свысока смотреть на море, огибающее Сочи.

Кристина осторожно вошла в лифт, надеясь, что он не остановиться и она не застрянет в нем на долго. Опасения девушки были напрасны, чудо-устройство быстро доставило ее наверх. Хотя Кристине показалось, что прошла целая вечность, прежде чем она выбралась из закрытого пространства. Девушка подумала, что к своей коллекции фобий пора добавить клаустрофобию. Лестничная площадка была пустой, никаких мрачных типов из кафе, и Кристина уверенно направилась к квартире Инны. Заранее подготовленная речь испарилась из головы. Видимо, в очередной раз придется импровизировать на ходу. Девушка позвонила, за дверью послышалось невнятное шуршание, затем ей отворили.

– Кристина? – удивленно пробормотала мама Инны.

– Тамара Ивановна, здравствуйте, – поприветствовала она.

– Проходи скорее, – женщина сильнее открыла дверь, чтобы она смогла пройти, и как только Кристина оказалась в квартире, быстро закрыла ее на ключ.

Проведя гостью в гостиную, она села напротив, пристально всматриваясь в зеленые глаза. Кристина заметила, как осунулась и пострела Тамара Ивановна с их последней встречи. Темные круги свидетельствовали о бессонных ночах, растрепанные волосы и воспаленные глаза, которые словно устали смотреть на мир. Девушка очень огорчилась, почувствовав ее боль и переживания.

– Инны нет дома, – только лишь промолвила она, но глаза говорили о большем.

– Я волнуюсь. Она пропускает занятия и не отвечает на мои звонки. Вот решила проверить все ли в порядке?

На глаза Кристине попалась пустая бутылка из-под водки, валяющаяся около дивана.

– Да я знаю, она соизволила поставить меня в известность… – ее голос дрожал, – что школа ей не понадобится.

– Я надеялась, если мы поговорим, возможно, Инна передумает и хотя бы закончит школу. – Девушке было невыносимо смотреть в блестящие от слез потускневшие глаза. – А потом, может быть, образумится и куда-нибудь поступит.

– Ах, дорогая моя девочка. Если бы ты только знала, сколько раз я говорила с ней по-хорошему, по-плохому, лечила, умоляла, игнорировала! И что в итоге? Она отравила не только свою, но и мою жизнь! Меня уволили с работы! Кому нужен сотрудник с таким грузом проблем, вернее, с таким непредсказуемым ребенком, – ее голос снизился до шепота. – С недавних пор моя дочь не слышит и не внемлет, ей все равно.

– Что случилось? – Кристина понятия не имела, что Тамара Ивановна осталась без работы.

– Дурная компания. И настолько дурная, что я боюсь спать по ночам. Она увязла в какой-то секте, совсем замкнулась в себе! Раньше хоть приходила ночевать, а сейчас сутками не появляется дома. А я не знаю, что думать, где ее искать. – Женщина хрипло всхлипнула и вытерла слезы. – Недавно, не выдержав, я позвонила и заявила о пропаже, конечно, наша фамилия и имя Инны у них давно на слуху, но все же отреагировали. Ей ведь еще нет восемнадцати. Привезли, слонялась по кладбищу с какими-то наркоманами. Так она мне едва не расцарапала лицо, сказала, еще раз заявлю в полицию, больше ее не увижу. Господи! За что мне такое? Ну почему мой ребенок так болен, и я не могу ей помочь! – ее короткие всхлипывания перешли в истерические рыдания. – Моя маленькая, бедная девочка. Это все моя вина, я так и не смогла ей помочь! Безутешная, не понятая, страдающая, она стала сущим злом.

– Тамара Ивановна! Прошу вас, не плачьте! – Кристина крепко обняла женщину в надежде, что она немного успокоится. – Я обещаю, что найду ее и обязательно поговорю!

– Нет! Ни в коем случае! Не делай этого, – глубоко вдохнув, она попыталась собраться с мыслями. – Кристина, детка, послушай внимательно. Я ее мама, и то, что сейчас скажу, поверь, нелегко для меня. Ты не должна с ней говорить и вообще видеться! Инна стала такой же страшной, как и ее внешний вид! Она больна. Одержима. Я, родная мать, боюсь находиться с ней наедине в одной квартире, но это мое бремя, мои ошибки, моя боль! Если она выйдет с тобой на контакт, придумай что-нибудь, но ни в коем случае никуда с ней не иди!

– Я не понимаю!

– Пойдем, – сказала она, поднимаясь с дивана.

Кристина молча последовала за ней, женщина повела ее в спальню Инны. Достав из кармана ключ, она открыла дверь. Девушка помнила комнату подруги совершенно другой. Инна заклеила окна, чтобы солнечный свет не проникал в спальню, поэтому Тамара Ивановна включила свет.

– Я все думаю, как она до сих пор не выкрутила лампочки и не перерезала провода во всем доме. Наверное, это придет ей в голову со временем. – Кристина услышала саркастические нотки в голосе женщины.