Детское сердце

– Я не могу взять деньги, это неправильно.

– Да брось! – блондинка махнула рукой и встряхнула волосами, подставляя лицо лучам заходящего солнца, – Я могу себе это позволить. Будем считать, что ты «подружка на час», а? Как тебе идея? – Анна посмотрела на собеседницу, – Не волнуйся ты так! Я хочу просто как-то скоротать пару часов, чем это хуже твоей работы?

Диана пожала плечами, разглядывая Аннет, такую тёплую, улыбчивую, купающуюся в золоте солнца.

Что можно потерять, проведя время с человеком, подобным ей?

– Хорошо, – Ди смущённо улыбнулась и подошла к соседке, – Надеюсь, что ты не разочаруешься.

Аннет схватила новоявленную подругу под руку и весело смеясь, как ребёнок, получивший желаемое, поволокла её к коричневому забору у домика напротив.

**

В доме было очень уютно. Диана поняла это сразу, как только перешагнула через порог и ощутила сладковатый запах. Прихожая была светлой, хорошо обставленной, без громоздкой мебели. Полка для обуви, пустующая вешалка для одежды, на которой висел только зонт. Свет здесь был выключен, на пороге не оказалась коврика «Добро пожаловать», но даже без этих привычных кому-то мелочей, от обстановки так и веяло уютом, каким-то своеобразным, но в нём присутствовало ощущение «не обжитости». Там же в прихожей висело большое зеркало в белой раме, в котором можно было увидеть своё отражение во весь рост. Стены персикового цвета, пахло тоже, кажется, персиком

Из прихожей они сразу попали на кухню. Небольшую, но очень светлую. Окно здесь было большим и выходило на ухоженный задний двор, усаженный зеленью, он пестрел цветами, чей аромат наполнял дом.

Кухня была идеально убрана, с белыми столешницами, белым потолком и кремовыми стенами. Стол был небольшим, стоял в окружении двух плетённых стульев, на которых для удобства лежали подушки. На том же столе стояла вазочка с конфетами, и были разложены плетённые бамбуковые салфетки, подходящие в тон к стульям.

Пол был обычный, кафельный, оттенка чуть бледнее, чем стены, с простеньким узором, напоминающим завитки или чудаковатые каракули непонятного языка, который знает только хозяйка дома или тот, кто укладывала плитку именно в таком порядке и именно той стороной.

Диана села на удобный стул со спинкой и блаженно расслабилась, перестав, наконец, внимательно изучать пространство кухни.

– Я включу музыку, ты не против? – Анна подмигнула подруге и включила небольшой приёмник, стоящий на столе, не дожидаясь ответа,

Пространство кухни заполнила спокойная, нежная музыка.

Было ощущение, что Диана попала в сон или в свою давнюю мечту о подобной красивой жизни: чисто убранная кухня, уют… Пахнет чем-то сладким, всегда есть ощущение того, что ты непременно там, где должна быть. У тебя в гостях хорошая подруга, вы подолгу пьёте чай, обсуждаете что-то, а в будущем устраиваете посиделки на ухоженном заднем дворе, собирая свою детвору, да и не только свою.

Единственное, что добавила бы Диана, так это кухонную утварь на эту белоснежную кухню, а то уж больно неживым кажется рабочее пространство, будто Аннет и не готовит вовсе. Плита чистейшая, электронная поверхность аж поблескивает, ловя солнечные лучи, а на столешницах совсем пусто, вон только приёмник стоит и салфеточка, в углу ближе к холодильнику есть ещё цветочный горшок. Электрический чайник с подсветкой, микроволновка.

Может Анна просто очень аккуратна? Или вызывает клининг каждый раз после готовки? В раковине нет грязной посуды, рядом не видно моющего средства и губки.

Для Дианы это выглядит практически фантастикой, есть ощущение, что вся эта обстановка выглядит ненастоящей.

– Тебе чай, кофе? Могу налить коньяк или вино, ещё есть мартини… Я люблю вино, когда его пьёшь ощущаешь себя героиней какой-то поэмы или фильма, – Аннет рассмеялась, – Ну, знаешь, что-то из классики. Я не очень разбираюсь в литературе, но люблю ходить в театр, поэтому мне кажется, что красное вино слегка романтизируют. Хотя чего это я… В театре и постановках нет вина. Ой, так что ты будешь?

– Чай, пожалуйста, – Диана слегка кивает, не переставая улыбаться, то ли из-за того, что забавно слушать такие странные, почти бессвязные слова, то ли, потому что появляется ощущение радости.

Она ощущала себя комфортно, не смотря на щебетание этой лёгкой, как дуновение ветерка дамы. Диана видела Аннет такой простой, открытой, искренней и до жути родной, хотя совсем её не знала. Столько энергии и жизненной силы исходило от Анны, что Ди даже удивилась. Будто в ней самой никогда не было ничего подобного, никогда не было такой внутренний энергии и лёгкости, которая ощутима даже физически.

Разница темпераментов? Или, может, Диана всегда сдерживала себя, комплексовала, была зажатой, боялась быть собой с другими и не могла признать, что является совсем другой. Как давно она проводила время с друзьями? Как давно у неё были друзья?

– У меня много видов чая. Зелёный, чёрный, есть даже красный, на травах, на разных травах. Хочешь с ромашкой? Он расслабит тебя, – засуетилась Аннет, открывая настенный шкаф, демонстрируя богатый ассортимент.

– Давай с ромашкой.

Анна стала напевать себе что-то под нос, пока грелся электрический чайник. Она достала красивый чайный набор с цветочным узором, салфетки, всё аккуратно разложила перед Дианой. Делая это так изящно и просто, что Диана замерла, наблюдая за каждым её действием. Неужели можно вот так воспринимать рутину? Радоваться тому, что ты делаешь чай, улыбаться и испытывать счастье? Не быть вечно уставшей, отмывать до блеска белоснежную кухню, просто потому что хочется, а не под гнётом болезненного «надо»?

Диана вспомнила, как она готовит каждый день, а затем моет посуду, столешницы. Вид у неё, наверняка, не такой бодрый и счастливый, как у напевающей Аннет.

– Вот, – Анна села напротив Дианы, – Ещё пирожные. Не бойся, они не очень калорийные, я сама делала.

Диана посмотрела на чашку перед собой и на блюдце с идеальными пирожными. Они были малиновые, украшенные кремовыми узорами на верхушке, похожие, скорее, на чизкейк или на кусок торта. У Ди рот наполнился слюной – она не завтракала и едва ли успела бы пообедать, а таких изысков как пирожные, не пробовала уже очень давно. Ей хотелось наброситься на десерт, но Диана отломила лишь небольшой кусочек с помощью вилки и попробовала.

– Как тебе? – заискивающе заговорила Аннет, держа в руках чашку с чаем.

– Чудесно, – блаженно проговорила Ди.

– Я так рада! А теперь давай поговорим, раз уж ты решилась составить мне компанию. Где ты работаешь?

– В нескольких местах…А ты?

– То есть у тебя ещё и не одна работа? – Аннет вскинула брови с нескрываемым удивлением, – Серьёзно?

– Ну… Да, – смутилась Диана, – У меня трое детей, мне нужно содержать семью, платить за дом, покупать продукты, одежду.

Ди удивилась с какой лёгкостью она жалуется Анне на жизнь, так вот просто, говорит о том, что старалась скрыть от других. Вероятно, эта атмосфера навеяла такое ощущение спокойствия, а может и сам образ соседки внушал доверие – редко встретишь в обычной жизни человека, которому хочется открыться. Особенно в том случае, если до этого никому не рассказывал ни о чём подобном. Диана же не признавалась в своих слабостях даже самой себе.

– Ого, – присвистнула собеседница, делая глоток чая, – Это же ужасно! Я вот не работаю. Мой муж хоть и может напиться, как тогда, но… Он работает на хорошей работе. Я занимаюсь делами дома. А вот к детям мы не готовы, куда нам, мы не готовы! Ой, ну я же сказала, – она звонко рассмеялась над своей же глупостью, – Ладно-ладно. Так, что ещё… Каково это быть матерью троих деток?

Диана задумалась, хмуря брови. Этот вопрос поставил её в тупик. Она плотнее сжала ручку чашки и опустила взгляд… Мысли сбежались в кучу, из этого клубка было невозможно выудить что-то полезное, поэтому женщина молчала, глядя в зеркальную поверхность чая.

Вероятно, тут полагалось ответить что-то вроде: «Это счастье! Я обожаю своих детей!» Или сказать, что ты чувствуешь себя гордой матерью, а ещё любишь своего мужа, ведь вы – замечательная, счастливая семья.

Хорошо, но стоит ли так нагло врать самой себе?

– Ну…– тихо начала она, заметив, что собеседница на редкость долго молчит и слишком терпеливо ждёт ответа – придется высказаться, молчание и так затянулось, – Я люблю своих детей. Правда, мне нелегко.

Это была самая большая правда, сказать которую Диана могла себе позволить.

Только вот следующего ответа она точно не ожидала.

– Было бы легче, если бы ты не убивала столько времени на работу, сидела бы дома, тогда полюбила бы детей только сильнее, – Аннет стала слишком серьёзной на пару секунд, но тут же заулыбалась и затараторила, –Впрочем, брак вообще странная вещь. Я вот вышла замуж не по любви, скорее из-за страсти и незнания, поэтому грех теперь жаловаться на свою собственную глупость. Если быть честной, то мне хочется свободы, быть свободной от житейских проблем, трудностей и просто жить, понимаешь? Дети – это здорово, работа тоже не так плохо, но нет ничего лучше, чем счастье в понимании самой себя и своих желаний. Я вот хочу выращивать цветы в саду и готовить вкусные пирожные. Денег, конечно, это мне не принесёт, радость другим тоже вряд ли доставит, но я буду счастлива, делая это. Пусть люди считают меня ненормальной, видя, как я построила свою жизнь, но они впахивают на двух работах, воспитывают детей, которые им надоели и ублажают мужа, которого не любят, а я просто живу и мне хорошо. Вот так просто, представляешь?

Повисло молчание. Был слышен шум транспорта, доносившийся с улицы, смешанный с чем-то вроде пения птиц.

Диана доела пирожное, допила чай и сидела в ступоре, глядя на остатки чаинок на дне чашки. Все слова Аннет так больно и глубоко врезались в душу, что ответить было нечего. Сейчас был именно тот момент, когда Ди вновь осознала бессмысленность своей жизни, основанной на создании комфорта других. Чем больше она создавала его другим, тем меньше могла сделать хорошо для себя. Когда она была счастлива последний раз? Когда познакомилась с Заком или, может, когда у них была свадьба?

А что вообще есть счастье для взрослой, состоявшийся женщины? Забеременеть? Поскорее выскочить замуж, а потом и забеременеть всё-таки? Ещё и не один раз? А может счастье заключается в любимой работе, финансовом благополучии, в полном принятии того, что ты хочешь и в воплощении этого самого в жизнь?

Возможно, что после сорока жизнь только начинается, но что делать, когда до этих самых сорока весь вкус и радость уже утрачены? Или не утрачены… Есть хоть какой-то шанс, что всё не просто так. Что весь их брак, все старания, вложенные Дианой в семью – всё это как-то, когда-то окупится и осыплет её конфетти радости и счастья. Такое искренне детское видение, которое похоже на последний глоток воздуха утопающим, без шанса выбраться. Хотя иногда достаточно всего-то избавиться от лишнего груза.

Последние слова Анны были такими верными, что Диана едва не расплакалась. Только что описали её собственную жизнь, будто посмотрели на неё со стороны и задели за живое.

Неужели теперь нужно сидеть и старательно подбирать слова для чего-то связного, чтобы это не выглядело жалко, а у собеседницы появилось ощущение, что её слова звучали легко и непринуждённо не только для неё одной.

– Ой ладно, чего это я? – Аннет моментально развеяла повисшее напряжение, она сделала вид, что даже не ждала ответа на её длинную тираду, – Хочешь ещё чаю? Или пирожное?