Академия Истины

Первая – неофиты Истины. Это юноши и девушки, рожденные с даром богини и достигшие восемнадцатилетия. В первый день липня все они получали приглашение в Академию. Если кто-то из приглашенных не хотел становиться истинником, достаточно было просто отказаться от обучения, но такое случалось редко. Согласившиеся учиться должны были в течение года изучать как минимум четыре предмета по своему выбору (список прилагался и был воистину огромен, причем я не поняла в нем доброй половины слов). Отличникам выплачивалась небольшая стипендия. Учебный год для первых трех ступеней делился на два семестра. В конце каждого семестра полагалось сдавать экзамены. В руководстве говорилось, что только двадцать процентов неофитов по результатам первого года обучения переходили на вторую ступень. Остальные отсеивались. Отчисленные имели возможность остаться служить в Академии. Жили неофиты отдельно ото всех остальных учащихся – в общежитиях. Нам также предписывалось всегда и везде за пределами общежития носить мантии установленного образца, исключения делались лишь для праздничных дней.

Вторая ступень – адепты Истины. В начале учебного года они проходили посвящение в Храме Великой Веритассии, во время которого определялось, на какой факультет будет зачислен тот или иной второкурсник. Адепты переселялись из общежитий в специальные дома на территории Академии и посещали лекции уже не по собственному выбору, а по программе конкретных факультетов. Они носили мантии, правая половина которых была бордового цвета, а левая – черной. После трех лет обучения адепты получали дипломы и имели право работать магами.

Третья – эпопты Истины. Лучшие из окончивших обучение адептов имели право продолжить учебу и расширить свои знания. Эпопты жили в тех же домах, что и адепты, но носили бордовые мантии с черными капюшонами. Обучение эпоптов длилось еще два года.

И последняя, четвертая ступень – мастера Истины. Лучшие из дипломированных эпоптов могли подняться еще на одну ступень этой сложной системы. Обучение мастеров строилось по иной схеме, но длилось также два года. Мастера должны были помогать преподавателям Академии и имели право читать некоторые лекции. Мантии мастеров – бордовые с черным кантом.

Успешно поднявшийся на все четыре ступени истинник становился магистром и имел право остаться преподавать в Академии Веритас. Мантии преподавателей были полностью бордовыми. Деканы факультетов носили мантии с серебряной отделкой, а ректор Академии – с золотой. Ректор и восемь деканов считались самыми сильными магами Веритерры.

Служебный персонал Академии носил уже известные мне полосатые мантии.

Распорядок жизни здесь был прост и понятен: в восемь утра – завтрак, с девяти часов – лекции по расписанию, в час пополудни – обед, с двух часов либо лекции, либо самостоятельные занятия, в шесть часов вечера – ужин, в одиннадцать – двери общежитий закрываются.

Оставалось только понять, как тут принято сверять время. Мы привыкли ориентироваться по солнцу, но при таком вычислении всегда оставалось место для небольшой погрешности. Не забыть бы завтра спросить у мамаши Гурдан.

В оставшиеся до начала учебного года дни неофитов обещали познакомить с Академией и прилегающей к ней частью столицы, дабы мы не плутали и не опаздывали на занятия. На завтра было намечено три мероприятия: утренняя экскурсия на рыночную площадь, обед в каком-то заведении с либерьянской кухней и вечерний праздник мороженого. За обед и участие в празднике требовалось заплатить, а вот на рынок нас обещали сводить бесплатно. Я знать не знала, что такое либерьянская кухня, да и про мороженое только слышала, так что тратить деньги на всякую ерунду не собиралась – жила без этих ухищрений восемнадцать лет, как-нибудь и дальше проживу. Отец, конечно, сунул мне немного денег, но я не стану разбрасываться ими направо и налево, слишком хорошо знаю, каким трудом эти монетки достаются. Так что схожу только на рынок: и дорогу запомню, и приценюсь к товарам на будущее.

С этой мыслью я сладко зевнула, сунула книгу под кровать, хлопнула в ладоши, потушив свет, и уснула как убитая.

Глава 4

Змеев день

Закат полыхал за окном густым багрянцем, окрашивая все вокруг призрачными кровавыми сполохами. Ветер врывался в зал через балконную дверь и неистово завывал, бросая золотые кленовые листья к ногам мужчин, яростно орудующих шпагами. Взблески стали сопровождали смертельный танец, который вели две фигуры в черном. Противники кружили по залу в красноватой дымке, топча роскошь осеннего золота, и это зрелище было прекрасно и ужасно одновременно. Но вот один из них качнулся и повалился на пол, разбрызгивая по смятой листве уже не призрачную, а вполне реальную темно-вишневую краску.

Безудержный заливистый смех раскатился под сводами зала, эхом замирая где-то в вышине. Победитель резко развернулся и легким шагом направился прямо ко мне, сияя белозубой улыбкой и стряхивая со смертоносного оружия алые капли. Сердце мое сжалось от ужаса, в горле застрял беззвучный крик. Я хотела бежать, но ноги словно приросли к мозаичному паркету.

А мужчина неумолимо приближался, продолжая веселиться. Я же не могла отвести взгляда от его бездонных темных глаз, в которых вспыхивали искры силы. Глаз цвета ночного неба.

Резким рывком я села на кровати, пытаясь рукой удержать так и рвущееся из груди сердце. Липкий пот покрывал лоб и спину, а странные глаза убийцы, кажется, продолжали наблюдать за мной. Раскатистый смех навязчиво звучал в ушах. Чтобы окончательно очухаться от ночного наваждения, пришлось хорошенько потрясти головой.

Откинув одеяло, я медленно встала и подошла к окну: над крышами Академии поднималось солнышко, заливая все вокруг прозрачным чистым светом, какой бывает лишь ранним утром на излете лета. От стекла отчетливо веяло холодком, и я с наслаждением прижалась лбом к окошку. При свете нового дня ночные страхи отступили. Приснится же такое! И ведь не видела раньше никогда шпажных поединков, откуда только сон такой взялся! Нет, у отца, конечно, шпага была: он все же дворянин, хоть и беспоместный, но надевал папенька ее, только отправляясь на ярмарку, а так она на стене висела – не на охоту ж ходить с такой тыкалкой.

Окончательно прогнав остатки сна, я решила ополоснуться. В мыльне все было непривычным и неудобным, кое-как сумела помыться, стараясь не замочить косу.

Платье и вчерашняя рубаха и впрямь оказались свежими, будто только что из-под утюга, а еще еле уловимо пахли лавандой. Я зарылась носом в складки материи, вспоминая, как матушка раскладывает по сундукам хрупкие веточки высушенной травки. Неистово захотелось обратно домой, аж глаза защипало. Вот выучусь и обязательно куплю хороший портальный амулет, чтобы как можно чаще навещать родных.

Заняться пока было нечем, мамашу Гурдан тревожить в такую рань не хотелось (кто знает, когда тут принято просыпаться, вон, на дворе еще никого не видать), так что я вытащила из саквояжа коклюшки и валик да примостилась с ними у изголовья кровати. Было не особо удобно, так как подставка в саквояж не влезла. Ничего, авось разживусь новой со временем. А сейчас мне очень уж хотелось переплести в одном узоре кленовые листья с яблоневым цветом – как первое впечатление от Академии Веритас.

Вниз спустилась, когда с улицы стали доноситься голоса. Оказалось, что поздно вечером в Яблоневое общежитие заселилась еще одна девушка, но ее комната была на втором этаже. Поинтересовалась у вериты Гурдан, как тут определяют время, получила в ответ сочувственный взгляд и странную круглую штучку. Как я поняла, это что-то вроде ходиков, которые были у многих деревенских жителей, только совсем маленькие да без кукушки. Нам на заимке о наступлении утра сообщали птицы за окном, с ними не проспишь, так что ходиков мы не держали. А здесь вместо птичьих трелей должен был звенеть звонок. Главное, не забывать с вечера выставлять время побудки. Поблагодарив кастеляншу за нежданный подарок, я сходила поутренять. Народу в столовой заметно прибавилось, но все равно большинство столов еще пустовали.

После завтрака желающие посетить рыночную площадь собрались во дворе. Было нас не так уж и много, в основном – юноши, но и несколько девушек тоже пришли. Я заметила по торчащим из-под мантий частям нарядов, что фасон платьев был примерно такой же, как у меня, разве что расцветка поярче. Все мы держались несколько настороженно, лишь трое ребят без мантий вовсю болтали между собой. Наверное, были знакомы еще до поступления в Академию.

Пока я разглядывала присутствующих, к нам подошел молодой человек в бордовом плаще с черным капюшоном. Быстро вспомнив, что это учащийся третьей ступени, я перевела взгляд на его лицо и поразилась: такого красивого парня мне еще видеть не доводилось. Он выглядел совсем юным, даже моложе нас, хотя ему никак не могло быть меньше двадцати двух лет. Густые каштановые волосы блестели на солнце и легкими волнами спадали на плечи юноши. Огромные карие глаза с длиннющими черными ресницами скорее пристали бы девице. Лицо было на удивление гладко выбрито, хотя обычно дворяне предпочитали носить если не ухоженную бородку, то усы. Полные губы изгибались в приятнейшей улыбке, да и весь вид молодого человека просто светился радушием и добротой. Истинник был высок, худощав и подвижен, на боку у него висела шпага, при взгляде на которую я едва заметно вздрогнула, припомнив ночной кошмар. Единственное, что меня смутило в облике юноши, – странные штаны в обтяжку, но я еще ничего не знала о столичной мужской моде.

Глубоким бархатным голосом маг обратился к собравшимся:

– Внимание, неофиты! Сейчас вам предстоит прогулка к одному из самых интересных и нужных мест всей Веритерры: к рыночной площади! Я, эпопт Шарль, стану на сегодня вашим гидом по царству торговли и продемонстрирую чудеса, о которых многим из вас даже слышать не доводилось! – С этими словами юноша сделал изящный жест руками и грациозно склонился в легком поклоне.

Тут одна из девушек шагнула вперед и взволнованно уточнила:

– А вы… вы ведь Шарль Демар, правда?

– Безмерно счастлив, что столь прелестная верита изволила слышать о моей скромной персоне, – галантный поклон в сторону девушки.

Все девочки, как по команде, завизжали и захлопали в ладоши, одна я стояла и ничего не понимала. Молодой человек меж тем, заметив, что трое учащихся не надели мантии, отправил их в общежитие спешно исправить недочет, объяснив нам попутно, что мантия за пределами учебного заведения служит надежной защитой неофитам – ни один наглец не посмеет причинить вред человеку из Академии.

– Впрочем, уже со второй ступени мантия станет не щитом, но знаменем, – небрежно бросил маг, – заранее предупреждая об опасности любого, кто замыслит причинить зло адепту Истины.

– Но ведь Великая Веритассия повелела своим детям не злоумышлять друг против друга, – изумилась я. Судя по тому, как все разом на меня посмотрели, я мало того, что произнесла это вслух, так еще и сморозила несусветную глупость.

– Увы, Веритерра – центр нашего государства, здесь много пришлых, и далеко не все они считают нужным свято блюсти как заветы великой богини, так и законы, принятые людьми, – с печалью в голосе ответил наш сопровождающий.

– Да и среди местных далеко не все такие святоши, – хмыкнул кто-то из парней.

– Друзья, к чему говорить о грустном в такой чудесный день? – тут же вмешался эпопт. – Давайте будем счастливы, пока мы молоды! И вперед, навстречу приключениям!

Юноша решительно двинулся к воротам Академии, а мы потопали за ним, словно утята за утицей.

Со слов Шарля получалось, что Академия расположена на окраине столицы, чтобы маги могли спокойно ставить различные эксперименты, не мешая почтенным горожанам. Ближайший к учебному заведению район – как раз торговый. Состоит он из рыночной площади, где продают разнообразные продукты питания, торговых рядов, специализирующихся на непродовольственных товарах, и жилых домов, принадлежащих городским лавочникам.

По дороге к рынку юноша успевал рассказывать о столичных обычаях, обращать наше внимание на самые диковинные здания и улыбаться девушкам, дружно сбившимся в стайку прямо у него за спиной. С того момента, как новоявленные ученицы узнали имя эпопта, они, не переставая, перешептывались, хихикали и бросали на него донельзя заинтересованные взгляды. Я, не выказавшая должного почтения их кумиру, удостаивалась лишь презрительных мин. Уж не знаю, кто такой этот красавчик, но, судя по ажитации девиц, он как минимум сын верховного правителя Веритерры. Хотя должна признать, что смотреть на юношу и впрямь приятно.

Впрочем, на столичных улочках тоже было на что поглазеть: дома все разные, то беленые, то просто каменные, а то напополам из камня и дерева, стоящие впритык друг к дружке. Каждый дом украшен то дракончиками, то птицами, а то какими-то до того страхолюдными харями, что поневоле шарахнешься. Шарль объяснил, что это – горгульи, защищающие дом от зла. Мне такие защитники были в диковинку, у нас дома украшались деревянной вязью, ажурной, словно кружево. В остальном столичные жилища особого впечатления не производили: не сказать, чтоб высокие, не выше нашего лесного терема, с покатыми крышами и ровными фасадами. Ни тебе башенок, ни петушков, ни столбиков. Улицы мощены камнем, но грязноваты. И ни одного деревца вокруг.

А вот базар был богатый: тут тебе и всякие морские гады, и мясо любое, даже какой-то неведомой мне птицы струсь, и молочная снедь, и сласти. В лабазах у края рынка торговали зерном и мукой. Воняло, правда, жутко: рыбьей требухой, тухлыми яйцами, подгнившей картошкой, но и приятные запахи наличествовали: патока, свежевыпеченный хлеб, мед, тонкие ароматы чужеземных специй. От этой мешанины даже виски ломить начало.

Вдосталь поводив нас по рынку, Шарль направился к неприметной лавочке рядом с хлебными лабазами.

– Запомните, неофиты, это самое важное для учащихся торговое учреждение на всей рыночной площади. Здесь продаются ингредиенты для декоктов и суспензий, которые вас научат готовить на старших курсах. Разбейтесь на небольшие группы и заходите посмотреть.

Первая группа, состоящая из парней, пробыла в лавке с пару минут, вторая – не дольше. В третьей группе оказались девочки, ни на шаг не отходящие от нашего предводителя, ну и я с ними.

Лавка была забита травами и кристаллами, порошками и какими-то окаменелостями.

– Рад приветствовать вас, верит Ковель, – обратился эпопт к дородному мужчине с лоснящимся лицом.

– И вам не хворать, верит Демар! Смотрю, желторотиков привели, – благостно прогудел торговец. – Пусть поглядят, им полезно будет.

Девушки явно не разделяли этой точки зрения и продолжали коситься на нашего проводника. Я же потянулась к знакомым растениям да так и обалдела.

– А почем такой пучочек чабреца? – подала я голос.

– Только для вас, верита, всего серебрушку, – маслено поглядел на меня лавочник.

– Серебрушку? – Я чуть не взвыла. – Да за что же? Тут сорной травы больше, чем полезной.

– Ай-ай-ай, верита, как вам не совестно так отзываться о первосортном товаре! – Моментально взгляд торговца стал колючим.