Под горочку со свистом

– Моя машина стоит наверху, – сказал Трубников, – если вы будете столь любезны, то я тоже не отказался бы чего-нибудь выпить.

– Пойдемте, – ответил Алексей и сделал шаг к тропинке, с которой только что лихо спустился Урбан, но Урбан остановил его:

– Подождите, я еще не все сказал. В Средние века Европу сотрясали наводнения, бури, ураганы, зимы становились холоднее. Менялся климат. Позже это назвали малым ледниковым периодом. Но тогда люди считали, что стихийные бедствия вызывают ведьмы. Сожгли более шестидесяти тысяч «ведьм», но стихийные бедствия продолжались. Может быть, вы тоже считаете меня перед вами или вашими родителями виноватым? Вынужден вас разочаровать.

– Да пошли вы! – перебил его Алексей и быстро пошел вверх.

Простите меня, дуру окаянную!

Путь вверх по грязной и скользкой тропинке окончательно примирил Урбана и Алексея. Сели в машину. Предварительно Урбан снял грязную куртку и отряхнул брюки. Алексей объяснил, как проехать к дому родителей. Еще издали Алексей с удивлением увидел дым из трубы.

– У вас гости? – спросил Урбан, – вернулся ваш папа?

Алексей отмолчался. Только подъехали, бегом в дом, забыв про гостей. Трубников и Урбан, к счастью, не страдали застенчивостью и уверенно вошли в дом. Сразу услышали раздраженный крик Алексея:

– Ты должна быть в институте! Нельзя пропускать занятия!

– Как зовут его дочь? – спросил Урбан, кажется, Наташа, он пошел в кухню, откуда раздавался возмущенный крик Алексея.

Трубников подумал, что характер у Алексея сложный. Раздражительный, агрессивный, но отходчивый. Он услышал удивленный голос Урбана и поспешил в кухню. Там он увидел кроме Наташи Лену. Она что-то шептала на ухо Урбану, чтобы не мешать Алексею ругать дочь. На столе дымились пельмени в большом блюде. На тарелке аккуратно нарезанная тонкими ломтиками красовалась колбаса, сливочное масло и хлеб завершали натюрморт, от которого у Трубникова сразу поднялось настроение. Наташа спокойно выслушивала упреки отца. Очевидно, знала по опыту, что надолго его не хватит. Отругав дочь, Алексей представил ее гостям. Наташа поспешила познакомить его с Леной. Они встретились в больнице у Веры Ивановны. Она попросила внучку привезти ей полотенце, мыло, зубную щетку и зубную пасту и прочее. Наташа предложила Лене поехать вместе, а по пути они зашли в магазин и купили покушать.

Покушать захотелось всем, но сесть за стол смогли не сразу. Урбан долго отмывался от грязи, полученной при падении. Лена заботливо держала полотенце. Наташа пожаловалась папе на то, что пропала Белочка. У папы снова начался приступ гнева. По его мнению, надо думать не о Белочке, а о дедушке. Где он? Жив ли он? Когда Алексей успокоился, Трубников попросил разрешения посмотреть на фотографии Валерия Михайловича. Наташа умчалась в дальнюю комнату и принесла толстый семейный альбом. Трубников увидел всю жизнь четы Самоковских, начиная от свадьбы до семидесятипятилетнего юбилея Валерия Михайловича. Странным образом старость изменила его лицо к лучшему, облагородила. Рубаха-парень с улыбкой до ушей возле своего комбайна. И статья из районной газеты «Поле Самоковских», они были одними из первых механизаторов, работавших по семейному подряду. Михаил Самоковский и его сын Валерий – оба механизаторы. Родителей Валерия Михайловича уже давно нет в живых. На юбилее он рядом с женой, сыном и внучкой.

– Мама не смогла приехать, – объясняла Наташа, – у меня замечательный дед. Я очень люблю деда, скорее бы он нашелся. Они с бабушкой пятьдесят лет душу в душу прожили и еще столько же проживут, только бы поскорее найти его. Он не мог заблудиться. Дед наши места хорошо знает. Он и рыбак, и охотник.

– Охотник? – переспросил Трубников, – оружие есть?

– Да, есть. Но он его всегда прячет. Это лучше у папы спросить, он знает, где дедова двустволка.

Трубников попросил Алексея показать ему охотничье оружие Валерия Михайловича. Алексей с раздражением посмотрел на него, но, встретив настойчивый взгляд, нехотя пошел в комнату. Трубников за ним. Алексей долго искал, но не нашел ружье. Пожал плечами, вернулся в кухню, все уже собрались за столом. Он тоже сел, с раздражением посмотрел на детектива:

– Не знаю, где его ружье двуствольное. Где-то лежит. Мама знает, потом у нее спрошу. Садитесь за стол.

Но Трубников не успел сесть за стол, пришла соседка – Нина Ильинична. Пригласили и ее, она отказалась:

– Что случилось? Где Валера? Где Вера? Я слыхала в больнице?

– В больнице, – отмахнулся от нее Алексей

Наташа поинтересовалась у нее, не видела ли она Белочку?

– Нет, уже несколько дней не видала. Странно, неужели пропала? Она такая домашняя! Валера домой приходит, она ему в зубах тапки несет, хвостом от радости крутит. Ничего, погуляет, прибежит. Лишь бы Валера с Верой выздоравливали поскорее, что с ними? В аварию попали? Соседи говорили, утром «Воронок» приезжал, меня дома не было. Что случилось-то?

Наташа ввела ее в курс дела, выйдя с ней на порог. Трубников вышел с ними. Наташа быстро убежала в дом, Трубников остался с соседкой.

– Когда вы видели Валерия Михайловича в последний раз?

– Не помню, – вздохнула Нина Ильинична, – дня три или четыре, пять…

– Странно, он же дома новый год встречал. В сарай выходил за дровами. Неужели не видели?

– Нет, не видала. Я и не присматривалась. На новый год в десять спать легла. Ночью проснулась, глянула в окно, испугалась, подумала, что пожар. Подошла к окну, а это у них на заднем дворе костер. На кой… Простите, зачем они костер на новый год во дворе развели? Долго горел. Утром костер еще горел, днем горел, а на кой? То есть зачем? Не мое дело.

– Валерий Михайлович и Вера Ивановна второго января утром поехали на машине,..

– Машину видела, – перебила его соседка, – обиделась на них. Хотела попросить их по пути хлеба для меня купить. Рукой махала, кричала, не остановились, уехали. Лепешек спекла. Наш магазин на все праздники закрыт.

– Они говорили вам, что хотят продать машину?

– Тю-ю-ю? Да как же Валера без машины? Я его скорее без головы представлю, чем без машины. Он же механизатор! Для него комбайн, машина – живая душа. А что? Продать хотели? Видать, совсем плохи их дела! Нога у меня болит, домой хочу, под телевизор присесть.

– А у нас сейчас врач, позвать его? Ногу посмотрит, вылечит.

– От старости не лечат, – махнула рукой Нина Ильинична и ушла.

Трубников прошел к соседнему дому с другой стороны. Большие железные ворота, высокий кирпичный забор. Только рва с водой не хватает и сторожевых башен по периметру. На его стук залаяли собаки. Он продолжал стучать. Детский голос ответил:

– Родителей дома нету.

Он прошел к другому дому. Весь населенный пункт домов сорок. Дома разные. То маленькие укрепленные замки, то полуразвалившиеся саманные домишки под соломенными крышами. На улице, несмотря на каникулы и прекрасную погоду, не видно и не слышно детей. Такое впечатление, что маленький хутор вымер. Только дымок над некоторыми домами напоминал о присутствии людей. В один из таких и постучал Трубников, калитка сломана, забор повалился. Открыла согбенная старушка, испуганно и удивленно смотрела на него и слушала, пытаясь понять, кто он и что ему надо?

– Валера Самоковский пропал? – переспросила она, – это я во всем виновата! Дура окаянная! Зачем только все ему рассказала?

– Не понял, о чем вы? В чем вы виноваты? Объясните, пожалуйста. Я частный детектив, мне надо его разыскать. Помогите найти его. Вы его хорошо знаете?

– Еще бы! В детстве нянькала его, на руках носила. Матушке его помогала по-соседски. Да, ты заходи, казак. Ты же казак?

– Да, я казак. В Ростове живу, – ответил детектив, заходя в дом и разуваясь на круглом вязаном половичке у входа, – вы тоже казачка?

– Да, да! Эх, соколик! Плохие настали времена! Иди за стол я чайку согрею, блины есть.

– Где можно руки помыть?

– Вот же, рукомойник висит. Там есть вода. Мне Валера часто помогает – воду носит, а теперь кто поможет?

– Разве других соседей нет?

– Лучше бы их не было! Валентина дом продала, уехала в Ростов к дочери. А кому она дом продала? То ли азербайджанцам, то ли еще не пойму кому? С чужих краев приехали, с Кавказа.

– Если с Кавказа, то не азербайджанцы, – улыбнулся Трубников, сел за стол, сунул в рот блин.

– А може, цыгане. Живут за забором, ни тебе «здрасте», ни тебе «до свиданья». Детей множество, говорят не по-русски, хулиганистые дети. В школу не ходят. На той стороне три дома таких же. Заборами огородились, чем они живут? Нигде не работают. По ночам на машинах туда-сюда, туда-сюда! Ты понимаешь, сынок, в детстве моем все иначе было. Скоро калядки. Всем миром колядовали. Песни пели, смеялись, радовались. Село наше маленькое. Все друг друга знали. Если у кого беда случится, все на помощь бежали. А на свадьбе всем селом гуляли. Одним миром жили, одни песни пели. А эти не то что петь, они и говорить-то по-русски не могут. Дети вороватые, хулиганистые, Господи помилуй! Вроде бы живое село, люди живут, а жизни в селе нет. На праздники все по домам сидят. Я и вовсе выйти боюсь. Это в своем-то родном селе?! Не думала, что доживу до таких дней.

Нас старожилов очень мало осталось. Почти все старики. Самоковский мне всегда помогает. Ты блины с вареньем. Вкусное варенье, сад у меня хороший. Только садом и держусь пока. Пока силы есть за ним ухаживать. Валера пришел, я просила его мешок сахара купить для меня. Он же на машине, в багажнике можно. Он сахар привез. Вон мешок стоит. Я ему обо всем и рассказала. Он как снег побелел. Я же не знала, что он не знал. Дура! Это через меня у него с Веркой скандал получился. Поругались они сильно под самый новый год.

– Что же вы ему рассказали?

– Вера – это жена его. Она очень набожная. Часто в церковь, только не в ту, что к нам близко, а в Ростов! Шутка сказать в Ростов! Иногда Валера ее отвозил помолиться, часто на автобусе утром уедет, вечером вернется. И я думала, что она в церковь помолиться. Только зачем в Ростов? Далеко же! А недавно поехала я в Ростов к племяннику. Детей своих нет. Племянник на Станиславского живет в старом доме. С ним поговорить хотела, може, к себе заберет? Одной тошно! А его дома нет. Замок поцеловала и пошла в кафедральный собор, что возле центрального рынка. Там у ограды церковной и встретила Веру.