Неправильная ведьмочка, или Некромант на задании

– Не суди, да судим не будешь. – я гордо подняла голову, с вызовом посмотрев на Никиту.

Мы молчали оба, смотря друг другу в глаза, и впервые в жизни мне было уютно с кем-то посторонним после того, как открыла душу, рассказав о себе. Обычно я мало кому рассказывала о своём прошлом, оно было в прошлом и пусть там и остаётся, но то спокойствие и принятие, которое я ощущала от него в данный момент, радовало, и я была благодарна за его открытый взгляд после моего откровения.

– И всё же ты невероятная ведьмочка-некромант – покачал головой Черновский, смотря с нескрываемым восхищением.

-11-

Я была уставшей, злой и взвинченной. Нервы, словно тугие канаты напоминали искрящиеся провода. В этот момент я была готова убить Черновского с его тупостью, Емельянова с его назойливостью и умением возникать в самый неподходящий момент, да и вообще весь мир, из-за подлянки, которую мне устроили эти двое.

За последующие два дня мы посетили ещё два места преступления: полуразрушенное здание на окраине и подвал ночлежки, больше походящей на притон. Ещё два Хранителя сейчас находились на базальтовом столе у Илоны в лаборатории, ещё две пустышки, наполненные непонятными ингредиентами и не дающие никаких ответов.

Шестое место преступления, которое мы проверяли, по энергетики мало чем отличалось от предыдущих. Старинное здание в самом центре города считалось историческим памятником архитектуры. Вот уже полгода, как здание закрыли на ремонт и медленно перестраивали под жилое помещение для какого-то олигарха. Но мне мало верилось в счастливое проживание среди этих стен. Мрачное, пустынное, вычурно аляповатое с гипсовыми барельефами, мраморными колоннами в греческом стиле, потолки украшенные лепниной и тяжёлые рамы с облупившейся позолотой на излишне больших окнах. Сейчас всю эту намеренную роскошь прикрывали строительная плёнка, леса и груда строительного инвентаря.

– Интересно, чём он руководствовался, выбирая места для убийств?

Вокруг царила не только внешняя разруха и бардак, вызванный неаккуратными рабочими, но и атмосфера здания вибрировала от тяжёлой энергии. За века тут было совершено не одно убийство, прожиты десятки трагедий и сотни страданий, и всё это впиталось в стены, накапливаясь сквозь время. В старинных зданиях всегда витает отпечаток прожитых тут жизней, но энергия имеет свойство рассеиваться в пространстве. Вечный круговорот непостоянства мироздания. Но тут, казалось, время застыло в вычурной лепнине, кладке камней и поперечных балках, скрытых за богатой отделкой, будто само время остановилось и десятилетия, словно круги в дереве, накладывались друг на друга и лишь усиливали давление на ауру.

– Тьма? – предположил Никита.

– Издеваешься? Свет и Тьма – иллюзия. Но место мрачное.

– И полное смерти. Ты этого не чувствуешь?

– Мои некромантические сенсоры «стёрты», в большей степени я чувствую, как ведьма, общий фон. Сейчас я определённо могу сказать, что это место проклято. Но ты прав, тяжесть смерти тут также присутствует.

– Проклято? Я не ощущаю проклятия, лишь смерть, страдания и боль.

– Это всё отголоски проклятия. – уверила я некроманта.

Никита скептически посмотрел на меня, не желая погружаться в извечный спор между некромантами и ведьмами: что первично, яйцо или курица, то есть мучительная смерть или же проклятие. Я также не стала развивать тему, сейчас мне хотелось быстрее выполнить свою работу и убраться отсюда. Мне было некомфортно, все мои рецепторы насторожились, ожидая худшего, даже на заводе было не так скверно, там просто преобладал страх, а тут… более никак, как скверно – это состояние нельзя было назвать.

Мы прошли весь первый этаж и спустились в подвальное помещение. Сквозь расположенные под потолком окна пробивался дневной свет, но его оказалось ничтожно мало, и крутая лестница утопала в полумраке. Дряхлые, старые ступени скрипели под ногами, воздух сгустился, становясь тяжёлым и затхлым. Никита включил фонарик, освещая узкий проход. Пыльный подвал встретил нас темнотой, спёртый воздух пах плесенью и едким запахом красок и извести, я поёжилась, ощущение тяжести тут стало ещё сильнее.

– Мерзость – внутри всё бунтовало против нахождения тут, инстинкты обострились, а сила бурлила, пытаясь вырваться наружу в банальной реакции самозащиты.

– Всего лишь старинный дом с историей – прокомментировал Никита, щёлкнув выключателем.

На потолке разом загорелись несколько лампочек, именуемых Лампочки Ильича, осветив помещение.

– Что это? – я с выпученными глазами смотрела на длинный уходящий в темноту туннель. Почерневшие от времени и сырости камни, закруглённый потолок и несколько тяжёлых металлических дверей, я насчитала пять, а сколько их было там за гранью освещения, даже представить боялась.

– Когда-то это был обычный подвал для хранения снеди, потом его соединили с сетью бесконечных подземных туннелей города.

– А в этих комнатах что? – я подошла к одной из дверей, осторожно подёргав за ручку.

На удивление, дверь с лёгкостью поддалась, открывая тёмное помещение, заваленное всяким строительным хламом.

– Как видишь, сейчас ничего интересного. А что тут было во время войны, понятия не имею, может в хрониках и есть эта информация, но я не интересовался. Пойдём, нам туда. – Никита жестом указал на пятачок за границей освещения.

Я насчитала в общей сложности восемь дверей, а за темнотой оказалась глухая кирпичная стена, обрывающая туннель.

– Там уже другие владения. – объяснил Никита суть такой преграды. – Идём – он открыл металлическую дверь, пропуская меня вперёд.

После давящего ощущения опасности на миг пустота показалась блаженством. Великое ничто обжигающей волной смыло печать смерти, преследующей меня с того момента, как я перешагнула порог дома.

Небольшой квадрат света, льющегося из коридора, осветил пыльные и раскрашенные красными рунами стены.

– А вот это что-то новенькое. – я подошла к правой стене, рассматривая стройный ряд рунической вязи. – Не может быть, это же… – с трудом верилось в увиденное.

– Да – мрачно подтвердил мою догадку Никита, так же, как и я с осуждением рассматривая наскальные рукописи.

– Вызов жнеца – полушёпот, полустон.

– Жнецов, по одному для каждой группы рун. – поправил он меня.

С каким-то благоговейным ужасом я покрутились вокруг своей оси. Семь групп вызова, семь жнецов, семь смертей и колоссальное количество силы. Злые, голодные, жаждущие смерти, казалось, красные руны до сих пор пульсируют, готовые в любой момент открыть вход в подпространство.

– Вася, Хранитель – потребовал Никита, отвлекая от мрачных дум.

– Да.

Заглушив все сторонние чувства и эмоции, я погрузилась в пустоту. Сознание медленно расщеплялось, давая возможность пустоте проникнуть глубже, отступая сантиметр за сантиметром. «Бум» – яркий звук жизни раздался за пустотой, и я шагнула ему навстречу. «Бум, бум, Бум» – звук становился сильнее, отчётливее, пока тонкая паутинка силы не указала путь. Ведомая я зашагала по нити, пока носки кроссовок не соприкоснулись с широким плинтусом.

– Тут – я стояла у стены напротив двери, указывая прямо в покорёженный символ смерти. – Стену вскрывали.

Рунический рисунок был повреждён, паутина трещин расходилась в разные стороны, а кусок камня вынутый из стены и небрежно засунутый обратно, острыми краями торчал из стены.

– Хм… Грубая работа. – Никита подцепил камень, без усилий вытаскивая его.

В выскобленном углублении лежал красный замшевый мешочек с чёрной вышивкой рун. Мы одновременно переглянулись с Никитой, это что-то новенькое.

– Такой цвет для создания Хранителя, это нормально?

– По канонам нет, но…

– Но?

– В этом деле всё неправильно и всё не по канонам. Я не знаю. – мой голос прозвучал жалобно, но я на самом деле не знала, чего ожидать от этого матерчатого мешочка.

– Ладно – выдохнул Никита, протягивая руку к красному оберегу.

– Черновский! Ларина! – голос Емельянова раздался откуда-то сверху.

– Бездна – выругался некромант, застыв с протянутой рукой, так и не дошедшей до мешочка.

Я же только вздрогнула от неожиданности.

– Вы внизу? – голос стал ближе и в гулкой тишине стали слышны скрип деревянных ступеней и приближающиеся быстрые шаги.