Неправильная ведьмочка, или Некромант на задании

– Ты уже сопровождал кого-то?

– Да – Никита согнал Цербера с дивана.

– Кого?

Он резко развернулся, держа собаку за ошейник, его глаза на миг полыхнули зеленью, но тут же потухли.

– Амалию – с нажимом ответил, но прошагав мимо меня и загнав лабрадора в одну из комнат, запер дверь. – Лучше, чтобы вокруг никого не было в это время. – проговорил он со второго этажа, скрывшись в самой дальней комнате. Обратно он вернулся, неся в одной руке несколько подушек, в другой деревянный ларец. – Она не смогла пройти путь до конца, если тебе это интересно. – строго выговорил он, проходя мимо, я всё также продолжала сидеть на лестнице, так и не поняв, зачем затронула эту тему.

Он скинул всё на пол, разложил подушки друг напротив друга, выстроив удобные сидушки.

– Подойди.

Он раскрыл ларец, выложил пять чёрных свечей, расставил их по кругу, зажёг. Из ларца также появилась медная чаша, в которую были засыпаны некоторые гранулированные травы, он поджёг их, распространяя терпкий запах по комнате. Я уловила звучание цветов акации, вербены, белладонны и каких-то грибов, остальные ингредиенты остались за гранью осязания. Ещё одна глубокая медная чаша была поставлена между нами и заполнена чистой водой, сверху которой Никита налил тонкой струйкой камфорное масло. Никита вытащил деревянный пенал с круглыми углублениями, в которых расположились ещё ряд гранулированных трав и грибов. Я знала, что в основном это были галлюциногены и опята, которые на некромантов и ведьм действуют совсем не так, как на обычных людей. Для нас эти растения служили хорошим стимулятором для очищения сознания и раскрытию внутренних зажимов, не теряя концентрации и осознанности в моменте. Мы заведомо сильнее этих растений, и даже синтетические наркотики действуют на нас совершенно иначе, чем на обычных людей.

– Реальность гораздо больше и сложнее, чем кажется на первый взгляд. – заговорил Никита, присаживаясь напротив меня. – Структурно существуют четыре основных мира: людской, тот, к которому мы привыкли и в котором обитаем, наша условная реальность. В этом условном мире обитает подавляющее большинство населения, в том числе и мы, хотя мы и принадлежим к другому миру. – Никита зажёг одну гранулу, подержал перед нами, давая дыму укутать нас и бросил в чашу с маслом и водой – Второй условный мир, это реальность, наполненная магией и силой, там, где обитают домовые, лешие, дриады, феи и другие условно волшебные существа, в некоторых народностях считающиеся нечистью. Осколок реальности, скрытый от взгляда обычных людей и открытый нам. Мир, из которого по легенде исходит и наша сила, и откуда прибыла магия. Легенд происхождения множество и ни одна не доказана, сейчас есть лишь понимание и ощущения, магия давным-давно стала частью исконной твёрдой реальности, смешавшись с ней настолько, что границы стёрлись. Первая грань появляется за этим миром – Никита зажёг ещё одну красную гранулу, и в воздухе запахло розой и мятой – Потусторонний мир, реальность, находящаяся по ту сторону нашей, за первой гранью. Мир призраков и бестелесных духов. В некоторых религиях его называют лимбом, место куда попадает бесплотное сознание после телесной смерти. Также его называют миром снов, часто встречающимся во многих индейских верованиях, таких как навахо. Это реальность, с которой мы соприкасаемся, когда наше тело засыпает, а сознание способно покидать тело и проникать в бесплотный мир. Потусторонний мир не материален, но очень тесно связан с нашим и сущности, населяющие его, легко проникают в нашу материальную реальность. Мир первой грани, через который будет проистекать наш путь. Мир, где тебе придётся осознать реальность своего сознания и нереальность материи, это шаг, без которого нельзя ступать дальше, шаг, где ты соприкоснёшься со страхом смерти, через который ты сможешь пройти, лишь отпустив всё материальное, что тебя связывает с этой реальностью, отпустить свои чувства, концепции, страсти, свой гнев и все свои привязанности, а самое главное, тебе придётся отказаться от своего тела и умереть. – на этой ноте Никита замолчал, на какое-то время дав мне возможность осознать услышанное, осознать свои чувства и эмоции, почувствовать свой страх и решить идти в него.

Мы сидели друг напротив друга в темноте ночи, за его спиной догорал камин, вокруг танцевало пламя пяти свечей, а за панорамными окнами город жил своей жизнью. Жизнью, в которой сейчас не было нас, жизнью, от которой мы отдалялись маленькими шагами, проникая в другую реальность, в реальность, где были лишь его глаза и одурманивающий запах благовоний и трав. Внутри бушевал ураган эмоций, противоречий и страха, сердце гулко забилось о рёбра, отдаваясь мелкими вибрациями по всем внутренним органам. Адреналин зашкаливал, вызывая желание встать, сбежать отсюда, сбежать от этих глаз, которые чернели с каждой секундой, от глаз, которые затягивали в свой омут. Мышцы сокращались, готовые в любой момент вскочить. Я глубоко вдохнула терпкий аромат трав, осознавая себя. Осознавая свой страх, свои омрачения, от которых не хотелось избавляться, осознавая личность, которая билась в истерике от одного единственного осознания: её нет. Нет никаких условностей, нет принципов, нет правильного и не правильного, нет света и нет тьмы, нет ничего, нет самой материи. Огонь свечей мерцал, отражаясь в чёрных глазах напротив, зрачок настолько расширился, что заполнил всю радужку, придавая этим глазам устрашающий вид, но это тоже всего лишь концепция. Наша реальность всего лишь одна из множеств, всего лишь та картинка, которую воспринимает в данный момент ум, но сознание много, много больше всего этого. Я смотрела в его глаза, ощущая его глубину, ощущая его эмоции, его чувства, его поток мыслей, безбрежный океан, иногда бушующий от урагана, иногда пребывая в спокойствии, иногда изнывая от солнца, иногда утопающий в дождевом потоке. Но там, в его глубине был вечный покой, умиротворённость, было что-то большее, чем эта концепция, чем эти постоянно меняющиеся мысли, чем эти непостоянные эмоции и эти ложные чувства. Новый вдох, и тело медленно успокоилось, расслабилось, пребывая в покое. Шаг навстречу этим глазам, шаг навстречу протянутой руке, шаг и огонь свеч взмыл вверх, отмечая переход первой границы.

Ощущение тела оставалось где-то на заднем плане, осталась лишь память о том, что когда-то что-то было, сейчас же вокруг всё изменилось. Пространство изогнулось, стало мягким и податливым, воздух дребезжал, то становясь осязаемым, то снова растворяясь. Я подняла руку, рассматривая её. Кожа распадалась наночастицами, словно песок на ветру, искажаясь и снова собираясь воедино. Мужчина напротив меня также изменился, вместо лица проступила костяная маска с тремя глазами, все три одновременно моргнули, наполняясь зелёным свечением, костяная маска спала и передо мной предстало дымчатое существо, сотканное из сизого тумана, существо непрерывно смотрело на меня пятью зелёными провалами, смотрело не мигая, смотрело прямо в душу. Страх волной прокатился по телу, но я ощущала его где-то далеко, снова перевела взгляд на себя, пытаясь понять телесные ощущения, но тела не было, оно превратилось в бесформенную кучу какого тряпья, смесь непонятного пластилина. Тела не было, осталась лишь память о нём. Страх начал перерастать в панику. Я оглянулась, комната менялась, словно песчаная картина под податливой рукой художника, окно исчезло и за провалом распростёрлась пустыня, яркая, но отдающая вечным холодом. Холодом, который проникал до самых костей, до костей, которых не было, а где-то там далеко за бурыми дюнами виднелось огромное дерево, пока лишь силуэт, отпечаток на фоне прозрачного неба, которого также не было.

– Пошли – существо, сотканное из тумана, протянуло руку, все также не мигая смотря на меня.

Я сомневалась, было страшно и непонятно. Ничего не было понятно.

– Первый шаг. Осознай страх и шагни – прошелестело существо сухим голосом.

Оно стояло напротив меня, стояло надо мной, возвышалось до самого звёздного неба, ожидая.

– Смерть – иллюзия – снова шёпот, но откуда-то издалека, откуда-то снизу, откуда-то из глубины моей сущности.

«Иллюзия» – эхом отразилось внутри, и я вложила руку в этот сгусток тумана и шагнула за грань окна. Шагнула прямо в солнечную пустыню под звёздным небом, шагнула в холод, обжигаясь от его жара, сгорая в этом холоде.

– Следующий шаг там – прошелестел проводник.

«Сон» – всего лишь сон. Сон, который может продлиться вечность, сон, от которого мы все рано или поздно очнёмся, делая следующий шаг к новому перерождению. И я шагнула, утопая по колено в песке. Взмыл ветер, песок обмяк, превращаясь в водоворот, который утягивал за собой.

– Ты больше – снова приказ проводника – Просто стань больше, стань собой.

– Я… – ветер занёс песок мне в рот, и я закашляла.

– Страх, прими страх.

Было страшно, ужасно страшно. Я попыталась бороться с песком, попыталась дотянуться до края, но край был где-то там, очень далеко, ветер усилился. Было страшно, и я утопала в своём собственном страхе.

– Больше – новый шепот, снова из глубин подсознания – сон.

И я осознала его, поняла и отпустила страх, позволив пескам поглотить, очистить от всего, очистить от концепций.

Ветер мягко высадил меня рядом с существом в костяной маске. Три зелёных глаза непрерывно моргали, изучая меня. Костлявая рука в белом балахоне указала на дерево. Оно стало много ближе, и сейчас я могла различить шевелящиеся листья на его могучей кроне.

– Пошли – гортанным голосом пророкотала костяная маска, протягивая скелетообразную ладонь.

И я вложила свою бестелесную руку в его и шагнула следом.

Всё изменилось, на небе засияло белое солнце, а на пустыню опустилась ночь. Мы шли долго, казалось целую вечность, проводник молчал, легонько касаясь моей руки. Он вёл, но этот путь нужно было пройти самой. Сколько бы мы не шли, дерево, казалось, не приблизилось ни на йоту. Усталость начала скапливаться, стало тяжело дышать, а ноги становились ватными. В какой-то момент я упала, обжигая ладони о влажный песок.

– Я не могу больше идти – простонала я, смотря на проводника.

– Всего лишь страх и сон самого страха. – пророкотал он гортанным голосом, не смотря на меня. Его костяная рука была протянута, но я не могла подняться и ухватиться за неё.

– Я не могу.

– Сон – пророкотало существо в пространство смотря на дерево.

«Сон», «Иллюзия», «Лимб», «Потусторонний мир». Ничего этого нет, меня нет. А у того чего нет, не может быть усталости. Я встала, или это всего лишь моё сознание по привычке всё ещё воспринимало каждое движение именно той формы, которой было до этого. Пустыня полыхала в темноте. Но и пустыни нет, а значит, я подняла руку, схватила проводника, и просто пожелала оказаться перед деревом. Пространство мигнуло.

Это были не листья, и даже не цветы, это были бабочки. Сотни, десятки сотен голубых, синих и лазурных бабочек. Они мирно сидели на чёрных ветвях, а их полупрозрачные крылышки мирно трепыхались в едином такте. Как-то сразу стало понятно, почему символом души стала бабочка[12 - Бабочка как символ души встречается в мифах древней Греции.].

– Они прекрасны – выдохнула я, восхищаясь увиденным.

– Твой путь простирается дальше – проговорил Никита, сжав мою руку. – Пошли – он потянул меня к дереву.

Ствол оказался сотканным из миллиона тёмных туманных нитей, плотно прилегающих друг к другу. Сплошное марево тумана, переливающееся внутренним свечением. На стволе была одна большая, размера с две мои ладони, бабочка. Проводник указал на неё.

– Это смерть, а за нею жизнь. Лишь некромант может пройти сквозь хранителя Потустороннего мира, лишь тот, кто познал суть смерти, тот кто служит и поклоняется ей. Если готова, то шагни.

Было страшно, страх сопровождал меня повсюду, лишь сейчас я осознала, сколько же много страха живёт во мне. Он липкими щупальцами проникал под кожу, обволакивая тягучей трясиной. Хотелось съёжиться, хотелось бороться, хотелось не чувствовать, не смотреть, не видеть, но он был. Был и единственный способ освободиться – это шагнуть. «Лишь некромант сможет пройти». Кто я? Ведьма, или некромант, или оба? Я не знала ответа, я никогда не понимала этого, но я знала точно, что сила есть во мне и я могу ею управлять. Я знала, что некромант живёт во мне, и мне стоило лишь найти его и соприкоснуться с ним.

Я сжала ладонь Проводника, ощутив его трепет, его лёгкое беспокойство и безграничную веру в меня. Были и другие чувства, чувства, которые удивляли и шокировали, чувства, которые я пока не должна была видеть, о которых пока не должна была знать, и я откинула их, не став погружаться глубже, ощутив напоследок лёгкую волну благодарности. Я шагнула. Шагнула в тёмный туман, соприкоснувшись с тонкими крылышками хранителя. Нежное касание к лицу, невесомость, полёт и вознесение.

– Пошли – шёпот Никиты и его рука, сжимающая мою руку, рывок вниз и приземление.

Я моргнула, ощутив тяжесть тела, ощутив подушки под ногами, ощутив запах благовоний, тепло от камина, мерцание свечей, далёкий гул города за окном, лай Цербера на втором этаже и увидела глаза Никиты. От трав и галлюциногенов, содержавшихся в них, его зрачки расширились, практически полностью заполняя радужку, становясь чёрными.

– Первая ступень и первый мир пройдены, но путь ведёт дальше – заговорил Никита спокойным голосом, поднял зелёную гранулу, зажёг, распространяя в воздухе ароматы сандала и лемонграсса и также кинул её в чашу к догорающим двум гранулам. Зелёное пятно расплылось по маслянистой плёнке, смешиваясь с остальными, окрашивая жидкость в пурпурно-чёрный цвет. – Третий мир, соприкасающийся с нашим – это мир, называемый Подреальность. Мифическая, страшная, искорёженная и чуждая нам реальность. Полуматериальная, полуреальная, осколок когда-то существовавшего мира, который когда-то соприкоснулся с нашим. Его называют миром Некромантов, лишь потому что это мир смерти. Мир прокажённых, мир демонов и смертоносных сущностей, мир, где правит насилие и вечная охота. Это мир охотников и мир жертв, в том мире нет других ролей, убить или быть убитым – единственная участь. Твари того мира могут проникать в наш, также как и мы можем проникать в их мир. Путешествовать, чтобы подчинить их, чтобы использовать в своих целях, ради охоты. Мы даём им кровь и смерть, они нам дополнительную силу. Их можно подчинить ритуалом, можно призвать и привязать проклятием, но лишь некроманты способны их уничтожить или вышвырнуть обратно в подреальность, туда, где им и место. Этот мир – третий путь к постижению силы, силы и самой сути смерти, сути некромантии. Подреальность подчиняется лишь сильнейшим, лишь сильнейших она пропускает через свои чертоги, позволяя освободиться от оков материальности. Через дух и страх, через боль и силу к свободе всего лишь шаг. Освободись от оков, переступи через боль и тебе откроется путь в пустоту. Протяни руку – приказал он резко, и я подчинилась, я знала, что сейчас будет, знала в теории, но оказалась не готова к практике.

Никита взял костяной кинжал из деревянного ларца, свободной рукой крепко сжал мою руку, раскрывая ладонь.

– Кинжал из кости демона, пойманного в подреальности, кинжал выточенный в крови Тёмных Охотников и напитанный силой Маары – резкое движение и на удивление острое лезвие полоснуло по ладони, вспарывая кожу. Красная кровь тонкой струйкой полилась в чашу, делая жидкость ещё чернее. – Пропуск в мир Подреальности лежит через боль – на раскрытую ладонь посыпался какой-то зелёный порошок, и рука прострельнула болью. – Боль такая же иллюзия, как и всё остальное, сила некромантии окроплена в сакральности смерти, во сне внутри сна, в переходе через грань, к третьей ступени перед перерождением. Перерождение – это боль – поверх раны лёг небольшой острый камень, Никита закрыл мою ладонь, заставив сжав камень в руке – держи и не выпускай до самого конца – приказал он, кладя мою руку себе на колени.

Быстрым, точным движением он отодвинул чашу, рывок с его стороны и он сел ближе, настолько близко, что я чувствовала его дыхание на своей коже. Ладонь пылала от адской боли, растекаясь жидким пламенем вверх по руке, выше в плечо и разливаясь лавой по телу. Дыхание Никиты, горячее, обжигающее и его чёрные глаза, словно два провала в пустоту.

– Иди – прошептал он, раскрываясь, призывая раскрыться и меня – позволь этому миру проникнуть в тебя, и ты шагни в него. Стань одним целым с силой, и она станет твоим щитом. – его губы еле-еле шевелились, казалось, я слышу его мысли. И я последовала за ним.

Взревел свет свеч, заливая пространство радужным маревом, и я шагнула в пламя.

Сожжённый за живо мир, мир боли и страданий, мир, утонувший в крови своих собственных обитателей. Красное солнце за алыми облаками окрашивало всё вокруг в багряный цвет крови. Разрушенные здания, развалившиеся замки и крепости в груде чёрного песка, потрескавшаяся от жара земля, бритвенно-острые скалы, словно клыки неведомого зверя вспарывали алое небо тёмными пиками. Чёрный лес с проклятыми деревьями, ядовитыми растениями и выгоревшей травой. Этот мир полыхал в пожарах страданий и жестокости. Какова его история, никто не знал, мы не знали даже, когда наши миры соприкоснулись и этот мир, словно паразит присосался к нашему. Но две реальности соприкоснулись и твари Подреальности получили доступ в наш мир через ненависть и пороки. Их призывают во служение, их порабощают, и они вырываются на свободу, принося с собой смерть и реки крови. Кто-то называет их демонами, кто-то зверями, кто-то просто тварями, но все жаждут заполучить их подчинения, так как нет лучше и беспощаднее убийц, чем твари Подреальности. Они смертоносны в своей силе, в своей магии и своей иллюзорности. Лишь некроманты способны справиться с ними, лишь некромантам ведом путь в этот мир, в мир где правит смерть, в мир, где смерть – это избавление и единственная достойная плата за жизнь.