Опасная фантазия

Опасная фантазия
Виктория Николаевна Гендрик

Эта детективная история описывает наши дни. Она происходит в ближнем зарубежье и посвящена раскрытию одной семейной тайны. В основе сюжета лежит связь времён и поколений, запутанные родственные отношения и борьба за наследство.

Опасная Фантазия

Глава 1.

.... День обещает быть замечательным! За окном солнышко. Машину от снега чистить не надо! Надюша хлопочет на кухне и о чем-то тихонько разговаривает с Николаем. Пахнет кофе! Запах кофе – лучший мой будильник!

Вчера на ученом совете все прошло великолепно. Ни одного черного шара! Ура! А я все-таки волновалась, ведь очень перспективный молодой человек, и что немаловажно, титульной нации, претендовал на мое место. Думаю, если бы бездушный компьютер делал выбор, то вряд ли мне так повезло. Другое дело коллеги! Видимо, ставили себя на мое место.

Итак, любимой работой на шесть лет я обеспечена. Дальше – пенсия, а значит с наукой можно, да и пора уже, завязывать. И побольше внимания не помешало бы уделять Николаю и сыну. Да и Надежда Петровна с домом уже плохо справляется. Ей бы подлечиться в каком-нибудь санатории.

Обязательно об этом подумаю, но чуть позже, после разговора с Димой. Сейчас это – самое главное! Разговор, наверняка, предстоит нелегкий, особенно для Николая. Возвращаться в то тяжелое, хотя и очень далекое время! Для меня, по крайней мере, оно было таким. А для Николая? Кто знает? Ведь человеку свойственно запоминать только хорошее.

И это замечательно, что мы решили Диме все рассказать. Да что уж там, выбора у нас никакого и не осталось. Девица, подкатившаяся к нему на гастролях, вполне возможно, и есть его родная сестра. Мы никогда ему ничего о прошлом не рассказывали, а он и не спрашивал. Только раз, где-то в восьмилетнем возрасте, его заинтересовало наличие у него трех бабушек. У всех две, а у него три. При этом, его интересовала именно степень родства. Не помню, как мы там выкрутились: бабушки, прабабушки и т.д., но больше вопросов не было. А вот напряжение, по крайней мере у меня, оставалось. Ведь как известно, мир не без добрых людей! Особенно учитывая его публичность, его увлечение музыкой и эти бесконечные гастроли. Сейчас он уже 26-летний большой мальчик, вот-вот готовый обзавестись своей собственной семьей. Во всем разберется.

Главное – себя не накручивать, не думать о предстоящем вечернем разговоре Николая с Димой, думать о работе, о наступавшей весне, о кофе. Все встаю!

.... Бедные, несчастные мои предки! Они застряли в 20 веке! Никогда не видел, чтобы папа так волновался, рассказывая мне свою историю почти тридцатилетней давности. Он даже, как бы, оправдывался!

Видимо, это был для него очень значимый и непростой период жизни. Кто бы мог подумать, что и в нашей семье есть свои скелеты в шкафу!

…. Сколько себя помню, всегда тяготился патриархальным укладом жизни нашей семьи. У моих друзей и в школе, и в институте всегда что-либо да происходило в их семьях. Все это нами, мальчишками, бурно обсуждалось. Обсуждали, после чего шли в подвал полуразрушенного дома, где нам никто не мешал, да и мы мало кому мешали. Устраивали посиделки или репетиции, которые нередко затягивались на всю ночь. Никто никого никогда не искал. И только меня среди ночи забирали моя бабушка или мама. А если мы уезжали в Юрмалу на чью-нибудь дачу, так эсэмэсок и звонков было не счесть! С другой стороны, предки мои считались продвинутыми. Мать, постоянно общаясь со студентами, отмечала и принимала тенденцию молодежной моды. От меня требовалось лишь аккуратность и вечное:

– Пожалуйста, без фанатизма!

Дом наш всегда был открыт не только для моих друзей, но и просто знакомых. На столе тут же появлялось угощенье. Спасибо Надюше! Помню, один мой одноклассник заявил:

– Тебе везет, ты каждый день кушаешь, как в ресторане!

И как бы я не старался, все равно очень долго для всех оставался маменькином сынком. А наша семья считалась образцом носителей семейных ценностей. А вот теперь и у меня нарисовалась сестра, да еще какая! Супер!

.... Наш солист Лешка был уверен, что этот огромный букет роз в руках ослепительной брюнетки предназначается ему. Как ей удалось от него увернуться и отдать его мне? Букет, да еще вместе с запиской. И какое же было мое удивление прочитать за кулисами: «Я твоя сестра». Ниже был номер телефона.

Первая мысль была, это – чей-то розыгрыш, чья та глупая шутка. В лучшем случае, девушка что-то напутала. А жаль, иметь бы такую сестру!

Последнее наше гастрольное выступление планировалось в тот же день в Дрездене. У входа уже ждал автобус, чтобы отвезти нас туда. При выходе из концертного зала, как и всегда, толпилась группа фанатов. Еще издалека в толпе я заметил эту красивую девушку. И, конечно же, не удержался и тут же набрал номер, указанный в записке.

Я наблюдал, как она долго возится с сумочкой, вынимая свой мобильник, растерянно смотрит на него, затем поднимает голову и взглядом отыскивает меня. Я не знал, на каком языке к ней обращаться и что говорить. Было видно, что и она тоже в замешательстве. Мы просто пошли навстречу друг к другу, держа телефоны. Подойдя поближе, она просто обняла меня и на довольно хорошем русском тихо сказала:

– Позвони мне из дома!

– Обязательно, – был мой ответ.

Мое странное поведение и замешательство, конечно же, не осталось незамеченным моими друзьями. Всю дорогу они посмеивались надо мной, решив, что и у меня появилась какая-то ненормальная фанатка. Заметив при этом, что, чарам такой, пусть даже и не совсем нормальной, невозможно противостоять.

Я их не стал переубеждать, мечтая поскорее оказаться дома и поговорить с мамой. Нет, девушка на ненормальную не была похожа. Но в голове не укладывались обстоятельства, при которых все это могло быть правдой.

Я проигрывал все возможные варианты. Меня взяли из детского дома. Но, как же тогда все эти фото: из роддома, я на руках счастливого папы, в окружении Надюши и улыбающейся мамы. А дальше: первые шаги, празднование дней рождений – мне год, два, три и так далее… Может быть эта девушка – моя двоюродная сестра?

Я замучил себя вопросами, и, не находя на них ответов, мечтал поскорее вернуться домой.

Все, оказывается, намного проще! Ничто не рушится, ничто не меняется в моей жизни. Все остается на своих местах: милая моя мама, папа, любимая баба Надя. Плюс к этому такая красивая, надеюсь, умненькая сестричка. Все мне позавидуют! Сегодня же позвоню и приглашу ее к нам в гости. И это будет приятная неожиданность для нас всех!

Глава 2.

.... Похоже, Диме было гораздо легче все принять, чем мне все рассказать. Да и рассказывать оказалось-то особенно нечего. Женился по большой любви, рождаются двойняшки: девочка Маша и мальчик Дима. Теща Надежда Петровна приезжает помогать ухаживать за детьми. Детям нет и года как жена уходит, забирает дочь и уезжает в Германию. Вот формально и все. Банальная история!

А сколько было волнений, сколько страданий. И даже сейчас воспоминания терзают мою душу. А ведь я в разговоре с Димой ни словом не обмолвился о Кате? А он и не спросил. Похоже, его совсем не волновало, как и когда она появилась в его жизни. А ведь это должно было бы его заинтересовать? Тем более, что на всех фотографиях он либо у нее на руках, либо она где-то рядом.

…. Милая, родная моя Катенька, ты всегда была со мною рядом. Порой ты понимала меня лучше, чем я сам себя. Вот и тогда, когда наш общий руководитель отправил нас на конференцию в Саратов и я, увидев Олю в фойе института, впал в ступор, ты сразу все поняла и тихо отошла в сторону.

…. Оля занималась в Саратове организацией нашей конференции, а мы с Катей тогда был аспирантами МГУ. Я был аспирантом последнего третьего года обучения, а Катя первого. Пришли в институт регистрироваться как участники конференции.

Оля стояла к нам спиной, когда я впервые ее увидел. Высокая, хрупкая, тоненькая тростиночка с темными длинными распущенными волосами, в какой-то длинной узкой юбке. Я тогда почему-то подумал, наверное, девушка приехала из Индонезии или Таиланда на нашу конференцию. Такие девичьи силуэты я встречал только в институте Лумумбы, что всегда поражало мое воображение. Когда я подошел к столу регистрации для получения рабочих материалов конференции, эта девушка обернулась и, обращаясь ко мне, спросила:

– Не нуждаюсь ли я в помощи?

Тут и случился со мной тот самый ступор! На меня смотрело своими огромными голубыми глазами ангельское личико. Я не был в состоянии произнести ни слово, но девушку это абсолютно не смутило. Она вытянула из моих рук приглашение, прочла его, и, взяв меня за локоть, подвела к нужному столику, передав заботу обо мне какой-то девочке.

И тут же, то же самое и с таким же успехом, проделала с очередным участником конференции.

Все остальное уже происходило со мной на автомате. Выступление, доклады друзей, встречи с нужными, порой просто необходимыми, для дальнейшей моей научной работы, людьми, все ушло на второй план.

.... Оставалась только Оля, одна Оля! Я, конечно же, отдавал себе отчет, что на конференции такой, влюбленный в нее, я был не один. Надо отметить, время конференций всегда располагает к романтическим отношениям. Одному Богу известно почему из огромного числа профессоров, научных сотрудников и аспирантов, крутившихся вокруг Оли, ее выбор пал на меня.

Через два месяца заканчивался срок моего обучения в Москве. И все это время я провел в поезде Москва-Саратов-Москва. Материала для диссертации у меня хватало, оставалось лишь все собрать, оформить, согласно всем предъявляемым требованиям, написать автореферат и подать в Ученный Совет МГУ. Но, к большому сожалению моего руководителя, этим в последнее время в Москве я совсем не занимался. Голова была забита совсем другим.

Руководитель с легким сердцем меня отпустил домой в Ригу, в надежде, что там-то я поработаю.

А я тут же пригласил Олю в Юрмалу. Мои родители постоянно на лето снимали летний домик у станции Лиелупе. Море, река, яхты, теннисные корты, тогда еще существовавший ресторан «Юрас Перле», и многое, многое другое в радиусе доступности. Вокруг красивая жизнь, тогда не слишком еще нам по материальным соображениям доступная, но указывающая нам ясную перспективу. Только здесь я впервые увидел Олю, как мне казалось, настоящей: смеющейся над анекдотом, плачущей над больным котенком.

.... Она так и осталась у меня в Риге. По нашему обоюдному желанию свадьба наша была скромной. Моя бабушка, переехав к моим родителям, уступила нам свою трехкомнатную квартиру. Безукоризненное владение немецким и английским языками позволило Оле выбирать место работы. Незнание латышского языка было значительным, но в те времена еще нерешающим, недостатком. Оля стала заниматься тем, что лучше всего у нее получалось: зарубежными связами в Министерстве образования Латвии, обменом студентами и организацией студенческих практик за границей.

.... Все, казалось бы, складывалось как нельзя лучше. Но порой на душе у меня было тревожно. Если для всех окружающих я летал от счастья, то Оля впечатление счастливой женщины не производила. Этот диссонанс был так заметен, что позволял мужчинам, даже в моем присутствии, начинать за ней ухаживать. Нет, она вела себя достойно, но сама ситуация меня сильно ранила. Мы не опускались до выяснения отношений и кухонных разборок. И, похоже, Оля считала, что все так и должно быть. А я, тем не менее, мучился, что со мной она не чувствует себя счастливой.

.... Мои родители к нашему браку отнеслись с прохладцей. Моя мама, забываясь, иногда Олю называла Катенькой, без всякого на то основания. Ведь мою молодую коллегу Катю они видели только один раз, когда та зашла к нам, надеясь, что я помогу ей оформить документы для поступления в аспирантуру. Я тогда уже был аспирантом второго года обучения. Ее визит закончился грандиозным чаепитием. Все члены моей семьи остались в восторге от Катиной легкости, интеллигентности и остроумия. С тех пор и повелось подкалывать меня Катей по любому поводу и без повода.

Через год Катюша действительно поступила в аспирантуру и, не без моей подачи, попала к моему же руководителю. В Москве я как бы взял над ней шефство, что льстило мне и, как мне казалось, устраивало и Катю. А вот кому это особенно нравилось, так это нашему руководителю. Он не очень любил руководить женщинами, считая, что с ними всегда слишком много хлопот.

Наши с Катей научные темы настолько переплетались, что нам приходилось много времени проводить вместе. Общие семинары, общая литература, работа в библиотеке, наконец, общие переговоры и обсуждение результатов с руководителем.

Когда я рассказал Кате, какое впечатление ее появление в нашем доме произвело на моих родителей, она только посмеялась. И тут же призналась, что в Риге, в нашем родном отделе НИИ, где мы с ней работали, узнав, что она засобиралась в аспирантуру в Москву, над ней тоже все стали подшучивать, мол едет в Москву покорять не науку, а меня. Рассказывала и при этом так заразительно смеялась, подтрунивая и над собой, и надо мной, и над всем светом. И было все так легко, все так просто и понятно в этой жизни!

Но, это все было до появления Оли.

.... Наши с Олей визиты на семейные обеды к моим родителям, как правило, заканчивались затяжным Олиным молчанием и моими душевными терзаниями. На работе у меня тоже все складывалось не лучшим образом. Нахватав задач по различным хозяйственным договорам, дабы побольше заработать, на науку времени совсем не оставалось. Защита диссертации все откладывалась и откладывалась.