Тени сгущаются

Келл вздохнул и оглянулся на королевский дворец, высившийся над рекой.

– Зря ты это затеял, – снова сказал он, но Рай уже был далеко впереди, стремительно удаляясь от огней Ночного рынка и красноватого сияния реки. – Куда мы идем? – спросил Келл, догнав брата.

– Это сюрприз.

– Рай, – предостерегающе сказал Келл, с некоторых пор ненавидевший сюрпризы.

– Не бойся, братец. Я обещал, что вечер будет утонченным, и сдержу слово.

Место, куда они пришли, Келлу не понравилось сразу.

Оно называлось «Рахенаст».

«Роскошь».

Невыносимо шумное и безумно яркое место отдыха, где городская «остра» – то есть элита – пережидала зимние месяцы, отрицая холод за стенами. Зимняя ночь не проникала через посеребренные двери. Внутри стоял летний день – в светильниках над головой горело белое, как солнце, магическое пламя, искусственные деревья укрывали гостей уютным зеленым пологом.

Войдя из ледяного мрака и тумана под эти широкие солнечные своды, Келл вдруг остро и болезненно ощутил свою неуместность здесь. Трудно было поверить, но они с братом оказались одеты скромнее всех. Он даже заподозрил, что Рай нарочно нарывался на скандал, хотел, чтобы его выставили. Но слуги у дверей узнали либо принца, либо самого Келла (а уж вслед за ним и Рая, ибо кто еще мог притащить антари на такое пиршество). Короче, их обоих впустили.

Вечеринка была в разгаре. На столах высились горы фруктов и сыра, стояли кувшины холодного летнего вина. На голубой каменной плите, изображавшей озеро, кружились пары, другие возлежали на подушках под заколдованными деревьями. Звенели колокольчики, люди смеялись – легко и беззаботно, как смеются аристократы, – и поднимали хрустальные кубки, выставляя напоказ свое богатство.

Может быть, эта картина была бы прелестной, не будь в ней столько развязного высокомерия. Келл находил ее невыносимой; хоть Лондон и был жемчужиной Арнезийской империи, все же в нем имелись и бедность, и страдание. Здесь же, в «Роскоши», богачи с помощью магии и денег легко воплощали любые свои причуды.

Вдобавок ко всему Рай оказался прав: никто здесь не носил черное, и Келл чувствовал себя пятном на чистой скатерти. Он уже подумывал, не сменить ли ему и впрямь свой плащ на что-нибудь более яркое, но не мог заставить себя одеться в павлиньи цвета, модные этой зимой. Принц положил руку ему на плечо и подтолкнул. Проходя мимо стола, Рай прихватил пару бокалов летнего вина. Келл поглубже надвинул шляпу и смотрел на публику поверх бокала.

– Как ты думаешь, они уже узнали меня, – размышлял принц, пряча лицо, – или тут все слишком заняты собой?

Келл с удивлением уловил в голосе брата раздраженную нотку.

– Погоди, мы же только что пришли, – сказал он. Но узнавание уже расходилось по залу кругами.

Рай подошел к кушетке под деревом, сел, скинул шляпу. Черные кудри рассыпались по плечам, и даже без привычного золотого обруча их блеск ослеплял. Все в нем – осанка, улыбка, манера держаться – выдавало царственную кровь. Келл знал, что ему не под силу изобразить нечто подобное; он уже пытался. Рай бросил шляпу на стол. Келл потеребил поля своей шляпы, подумал и остался в ней – это была его единственная защита от любопытных взглядов.

Келл пригубил вино и, не выказывая интереса к происходящему, присмотрелся к брату. Он до сих пор не понимал, зачем Рай затеял эту дешевую игру с переодеванием. «Роскошь» была заведением для элиты, и ее посетители прекрасно знали принца и его компанию. Они месяцами учили королевский язык, только чтобы добиться высочайшего расположения (хотя Келл знал, что Рай находит это неприятным и ненужным). Но беспокоила его не только одежда. Вроде бы все в принце было на своем месте, и тем не менее…

– Я что, и вправду так красив? – спросил принц, не встречаясь с ним взглядом, пока по залу разлетался смех, похожий на звон колокольчиков.

– Ты же знаешь, что да, – отозвался Келл, разглядывая травяной ковер под ногами.

К их кушетке никто не подходил, только служанка, девушка в белом платье, спросила, не может ли она сделать их вечер еще приятнее. Рай одарил ее улыбкой и попросил принести напитков покрепче и цветов.

Принц развалился на кушетке, раскинув руки на спинке, и обводил помещение блестящими золотистыми глазами. По сравнению с обычным своим поведением он вел себя тише воды, ниже травы, и это было очень подозрительно.

Вернулась служанка с графином рубинового напитка и единственным синим цветком. Рай взял вино и с улыбкой заправил цветок ей за ухо. Келл вздохнул. Принц оставался верен себе.

Рай наполнил бокалы. Келл услышал шепотки, поймал устремленные на него взгляды. Внимание неизбежно переключилось с принца на его спутника. Келла пробрала дрожь, но он усилием воли не опустил головы.

– Если перестанешь хмуриться, станет гораздо веселее, – заметил Рай.

Келл послал ему испепеляющий взгляд.

– Они меня боятся.

– Они тебе поклоняются, – махнул рукой Рай. – Почти все жители этого города считают тебя богом.

От этого слова Келла передернуло. Волшебники-антари редки, так редки, что порой к ним относятся как к божествам, как к избранным.

– А остальные считают меня дьяволом.

Рай подался вперед.

– А ты знаешь, что в Веске жители верят, что это ты сменяешь времена года, повелеваешь приливами и даришь процветание империи?

– Если хочешь польстить моему самолюбию…

– Просто напоминаю, что ты был, есть и будешь единственным в своем роде.

Келл застыл, вспомнив о Холланде. Он говорил себе, что рано или поздно родится еще один антари, но и сам себе не верил. Он и Холланд – двое из исчезающей породы. Такие всегда были редки, но теперь могут исчезнуть совсем. Что, если он – последний?

– Я бы предпочел быть обычным человеком, – нахмурился Келл.

Теперь уже Рай испепелил его взглядом.

– Бедняжка. Хотел бы я знать, что чувствует человек, которого так превозносят.

– Разница в том, что тебя-то любят, – возразил Келл.

– На каждых десятерых, которые любят меня, – Рай обвел рукой огромный зал, – найдется один, который придушил бы меня голыми руками.

Его слова навевали воспоминания. Тени – так называли себя люди, которые шесть лет назад пытались уничтожить Рая, только чтобы напомнить королевской семье: нельзя бросать драгоценные средства на ветер, не обращая внимания на нужды народа. Глядя на «Роскошь», Келл отчасти мог их понять.

– А на каждых десятерых, которые обожествляют тебя, – продолжал Рай, – найдется один, который сжег бы тебя на костре. Когда речь идет о таких, как мы, расклад всегда одинаков.

Келл налил себе вина.

– Жуткое место, – пробормотал он.

– Что ж… – Рай осушил бокал одним длинным глотком и со стуком поставил его на стол. – Можем уйти.

В глазах принца сверкнул такой огонек, что Келл сразу понял, к чему этот маскарад. Рай оделся не для «Роскоши», потому что направлялся не сюда.

– Ты нарочно выбрал это место.

Рай ответил ленивой улыбкой:

– Не понимаю, о чем ты.

– Ты пришел сюда, потому что знал: мне здесь не понравится и я охотно уйду отсюда куда угодно.