Возьми меня в долг

А он нависает, как огромная тень. Не даёт двинуться, хватается за бедро ладонью. Вторую опускает на мои щёки. С силой их сдавливает, вырывая изо рта болезненный стон.

– Больно! – выкрикиваю, но ему плевать.

Наклоняется ближе. Шипит мне прямо в лицо:

– Ты хоть понимаешь, девчонка, что только что наделала?

– Не понимаю, – мямлю, вымученная его грубыми обращениями. Щёки горят. – Я ведь ничего…

– Ты проштрафилась, – обрубает грубо. – Ещё и солгала. Ты только что лишила меня около сотни миллионов евро. Пока отвлекала меня от звонков. И ты их отработаешь. При следующей встречи за всё заплатишь, и скажешь, на кого ты работаешь. А пока…

Он дёргает рукой. Голова уходит в сторону как от пощёчины.

Хлёсткой.

Мощной.

Оглушающей.

– Тебе лучше уйти, нуттэ*. Пока я не раскатал тебя на этом столе и не трахнул кием.

Страшная картинка воцаряется в голове. Как он раздвигает мои ноги в стороны…

Выкинь, Виолетта, выкинь это из головы!

Он отстраняется.

Мне хватает одного его шага, чтобы сползти со стола вниз. Поднять упавшее на пол бельё, подскочить на ватные и дрожащие ноги. Натянуть трусики по пути к выходу. Одёрнуть платье и прикрыть грудь руками.

Я бегу от него как ошпаренная. Зная, что он смотрит мне в спину. Холодным, но в то же время обжигающим взглядом. Наблюдает, как я снимаю чулок в припадке, зная, что сейчас меня в таком состоянии увидят многие.

Но я бегу.

Только бы скрыться от его холодных серых глаз, взглянув в которые пробирает до дрожи.

Хочу уйти тихо, больше не выбешивая его. Но не успеваю. Слышу себе в спину многообещающие слова, которые вселяют в душу ужас:

– При следующей нашей встречи тебе придётся хорошенько поработать.

А я всей душой надеюсь, что она не случится.

Это всего лишь запугивания!

– Жан-на.

––

Нуттэ* – шлюха (немецкий). Виола говорит на немецком, но не изучала мат, так как он ей не нужен. Вследствие чего не знает о переводе этого нового слова.

Глава 7

Выхожу из такси на подрагивающих ногах, и хлопаю себя сильно по щекам.

Дура! Безмозглая!

Тебя почти что хорошенько оттрахали на бильярдном столе, а ты идёшь и рыдаешь! Вытри щёки и ищи в этом что-нибудь хорошее!

Но чёрт… Мне так хреново. Лучше бы он меня задушил там.

Может, не испытывала бы такой стыд и одновременно страх, как сейчас.

На мне ни чулков, ни трусов, и платье разорвано.

И пиджака своего не дал, ублюдок. Чтобы прикрыться хотя бы.

Только накричал, опять сделал больно и пообещал, что мы ещё встретимся, и я за всё ему заплачу. А судя по его лицу… Пока я его отвлекала, произошло что-то ужасное.

Во что меня только ввязали…

Господи, это уже не важно. Главное, что я выполнила то, что меня просили. А всё остальное уже пустяки. Моя сестра никому ничего не должна. Денег никаких готовить не нужно.

И моё маленькое унижение перед этим человеком – не такая уж большая цена. Как и моя растоптанная самооценка и принятие самой себя.

Захожу в свой подъезд, поднимаюсь с трудом на второй этаж. Вваливаюсь в свою однокомнатную квартиру, и как только перешагиваю порог и закрываю дверь, скатываюсь по ней вниз.

Я влипла.

Так сильно, как не влипала никогда.

Из одной проблемы она мягко перетекла в другую.

Что, если он найдёт меня? Заставит работать на него? Тем, что сейчас до сих пор горит от его пальцев.

Безумие. Мне понравилось. Хоть и окончание вечера – сплошное разочарование. Не успела расплатиться с одним долгом, как схапала другой.

И надеюсь, он забудет про меня и всё будет нормально.

Зарываюсь лицом в голые колени. Воспоминания о чулках не самые хорошие.

Да провались он пропадом, этот Рихтер!

Выставил жалкой и грязной шлюхой! Которой, в итоге, и оказалась! Я ведь получила оргазм. Крышесносный, сводящий с ума. От которого хотелось умереть.

От ненависти к себе. Как он заставил испытывать меня это чувство наслаждения, даже применяя грубую силу?

Я что, всё же мазохистка?

Нет, нет. Я чувствовала боль. Когда он пытался войти. И я не хотела этого.